Во всяком случае, так считал Маркус. И она не протестовала, не пыталась сдерживать его. Катрин предоставила ему полную свободу владеть ее телом, и оба они упивались этой свободой.
Но все это не главное. Кэт настаивала на разводе, и он обещал заняться этим. Нельзя дольше откладывать. Завтра же. Завтра же утром он первым делом назначит встречу своим адвокатам.
С каменным лицом Маркус вошел в дом и хлопнул дверью. Жиль, слуга, шагнул было к нему, чтобы принять шляпу и пальто, но, увидев выражение лица хозяина, благоразумно юркнул за кадку с пальмой.
25
В сиянии тысячи свечей крестная мать Маркуса леди Тарингтон оглядывала гостей, заполнивших бальный зал ее особняка на Сент-Джеймс-сквер. На ее приемы всегда собиралось множество народу, но на сей раз было даже многолюдней, чем обычно, невзирая на то, что сезон балов и приемов - пока предрождественский, настоящий откроется только после Рождества - еще не начался. Причиной такого стечения гостей было снедавшее всех любопытство к Маркусу и его семье.
Все знали о мгновенно разнесшемся по Лондону слухе о том, что против Маркуса, возможно, ведется испанская вендетта и он вынужден прятать жену ради ее безопасности. Это придавало вечеру остроту, волнующее чувство риска, которому мог подвергнуться каждый, кто был хотя бы знаком с Маркусом. Леди Тарингтон в душе считала этот слух вздором, но не могла устоять от соблазна восполь-зоваться случаем ради успеха своего бала.
Конечно, Маркус был не единственным ее козырем. Его мачеха в равной степени привлекала всеобщее любопытство. Леди Тарингтон нашла взглядом маленькую группку, ожидавшую, когда заиграет музыка. Это была леди Ротем в окружении двух своих сыновей, Пеннистона и Тристама.
Тридцать лет прошло со времени скандальной женитьбы Ротема, чему предшествовало похищение девушки, а возможно, и изнасилование. И хотя с той поры утекло много времени, по-прежнему было видно, что подвигло графа на такое безрассудство. Пусть графиня чуточку погрузнела, пусть в черных ее волосах и поблескивают серебряные нити, лицо у нее хотя и не поражает красотой, но по-прежнему невинно-ангельское и без единой морщинки. Подумав о злодее, когда-то заставившем юную девушку стать его женой, леди Тарингтон содрогнулась от отвращения.
Маркус, хвала богу, не похож на своего отца. Поначалу крестная беспокоилась за мальчика, боясь, что он пойдет по его стопам, но со временем он стал на верный путь. «Будь жива Мэри, она, - решила леди Тарингтон, - могла бы гордиться сыном». Маркус сделал то, что в свое время следовало сделать старому развратнику, если бы он хоть чуточку уважал приличия, - заставил общество признать свою мачеху и ее детей.
За те несколько недель, что прошли со времени их переезда в Лондон, они были приняты в некоторых самых знатных домах, в том числе и в ее. И это целиком заслуга Маркуса.
Пеннистон почувствовал взгляд леди Тарингтон и невольно расправил плечи. Он еще не привык к такому вниманию к своей персоне, однако не тешил себя иллюзией, что вызывает в ком-нибудь что-то похожее на восхищение. Все смотрели на него так, словно ожидали, что на глазах у них один из Литто-нов свалится пьяный. Ну уж нет, он не собирался позорить свою мать, да еще публично.
Графиня увидела озабоченность на лице сына и вопросительно подняла брови. Пени наклонился к ее уху и что-то сказал вполголоса. Ему хотелось кое-что обсудить с матерью, но не в присутствии Тристама.
Тристам не слышал, о чем они говорят. В этот момент он следил глазами за молодым джентльменом, чей шейный платок был повязан немыслимо вычурным способом. Тристам не показывал виду, что в этом зале ничто так не привлекает его внимания, как это модное новшество молодого щеголя. Сейчас он старался запомнить все узлы и складки шейного платка, чтобы описать их друзьям в Оксфорде, куда он собирался возвращаться на другой день.
- Мы с Пенном отойдем ненадолго в галерею, Трис, - сказала графиня.
- Что? Ах да. Вы не против, если я побуду тут?
- Конечно, не против. Развлекайся, получай удовольствие.
Сердце Элен преисполнилось гордости за сына, когда она увидела, как он присоединился к друзьям, направлявшимся в комнату, где стояли карточные столы. Ей казалось, что среди собравшихся здесь гостей не было человека счастливее ее. Саманта была «ангажирована» - тут графиня нашла глазами дочь, танцевавшую с красивым молодым наследником сэра Джона Хэнтона; Трис, младший сын, явно чувствовал себя здесь как дома, а Пенн вел себя достойнейшим образом.
Проходя в стеклянные двери, она поправила кулон на шее.
- Красивый кулон, - похвалил Пенн, заметив ее жест. - Маркус сделал хороший подарок.
Элен задержалась у высокого зеркала, чтобы полюбоваться украшением. Это была тонкой работы камея из черного оникса в оправе из рубинов. Женский профиль на ней был сделан с миниатюры, изображавшей ее в молодые годы перед свадьбой с Роте-мом. Когда сегодня вечером Маркус повесил украшение ей на шею, сердце ее прямо растаяло.
Они в тот момент все были в гостиной, и Map-кус объявил:
- На обратной стороне выгравирована дата вашей с отцом свадьбы. Я завожу новую радицию. Отныне каждая невеста кого-то из Ротемов будет получать камею.
- А что случилось с прежним фамильным браслетом? - спросил Тристам.
- Думаю, мы никогда об этом не узнаем, - ответил Маркус. Украден? Потерян? Вряд ли он когда-нибудь отыщется.
Сейчас, глядя на старшего сына, графиня сказала:
- Откровенно говоря, Пенн, я предпочитаю эту камею, а не браслет Ротемов. Придет день, и я передам ее Саманте, а браслет я передать не могла бы. Это наследственная вещь, и если он отыщется, то перейдет к Каталине.
Пени отвел ее к софе у окна и усадил.
- Я слышал кое-что, о чем, считаю, ты должна знать, - сказал он, оставшись стоять.
- Если ты имеешь в виду слух о вендетте, я о нем знаю, и Маркус говорит, что все это вздор.
- Я не об этом. А… вчера я был у наших адвокатов, и Эрмитедж сказал кое-что, что меня встревожило.
- Что он сказал?
- У меня сложилось определенное впечатление, что Маркус хочет объявить свой брак недействительным.
- О нет! Но ведь Маркус и Каталина так прекрасно подходят друг другу.
- Мама, ты не учитываешь всех обстоятельств, - терпеливо сказал Пенн. - Что, если Каталина никогда не вернется из Испании?
Элен встревоженно смотрела на старшего сына.
- Что ты собираешься делать?
- Если я прав, тогда ты знаешь, что мы должны предпринять.
Все надежды Элен рухнули в одночасье, как карточный домик.
Несколько минут спустя Маркус взглянул на часы и покинул особняк леди Тарингтон. Он выполнил свой долг. Все прошло прекрасно, как он и надеялся. Бал будет продолжаться до утра, а ему нужно кое-куда съездить.
Надо доставить удовольствие и себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Но все это не главное. Кэт настаивала на разводе, и он обещал заняться этим. Нельзя дольше откладывать. Завтра же. Завтра же утром он первым делом назначит встречу своим адвокатам.
С каменным лицом Маркус вошел в дом и хлопнул дверью. Жиль, слуга, шагнул было к нему, чтобы принять шляпу и пальто, но, увидев выражение лица хозяина, благоразумно юркнул за кадку с пальмой.
25
В сиянии тысячи свечей крестная мать Маркуса леди Тарингтон оглядывала гостей, заполнивших бальный зал ее особняка на Сент-Джеймс-сквер. На ее приемы всегда собиралось множество народу, но на сей раз было даже многолюдней, чем обычно, невзирая на то, что сезон балов и приемов - пока предрождественский, настоящий откроется только после Рождества - еще не начался. Причиной такого стечения гостей было снедавшее всех любопытство к Маркусу и его семье.
Все знали о мгновенно разнесшемся по Лондону слухе о том, что против Маркуса, возможно, ведется испанская вендетта и он вынужден прятать жену ради ее безопасности. Это придавало вечеру остроту, волнующее чувство риска, которому мог подвергнуться каждый, кто был хотя бы знаком с Маркусом. Леди Тарингтон в душе считала этот слух вздором, но не могла устоять от соблазна восполь-зоваться случаем ради успеха своего бала.
Конечно, Маркус был не единственным ее козырем. Его мачеха в равной степени привлекала всеобщее любопытство. Леди Тарингтон нашла взглядом маленькую группку, ожидавшую, когда заиграет музыка. Это была леди Ротем в окружении двух своих сыновей, Пеннистона и Тристама.
Тридцать лет прошло со времени скандальной женитьбы Ротема, чему предшествовало похищение девушки, а возможно, и изнасилование. И хотя с той поры утекло много времени, по-прежнему было видно, что подвигло графа на такое безрассудство. Пусть графиня чуточку погрузнела, пусть в черных ее волосах и поблескивают серебряные нити, лицо у нее хотя и не поражает красотой, но по-прежнему невинно-ангельское и без единой морщинки. Подумав о злодее, когда-то заставившем юную девушку стать его женой, леди Тарингтон содрогнулась от отвращения.
Маркус, хвала богу, не похож на своего отца. Поначалу крестная беспокоилась за мальчика, боясь, что он пойдет по его стопам, но со временем он стал на верный путь. «Будь жива Мэри, она, - решила леди Тарингтон, - могла бы гордиться сыном». Маркус сделал то, что в свое время следовало сделать старому развратнику, если бы он хоть чуточку уважал приличия, - заставил общество признать свою мачеху и ее детей.
За те несколько недель, что прошли со времени их переезда в Лондон, они были приняты в некоторых самых знатных домах, в том числе и в ее. И это целиком заслуга Маркуса.
Пеннистон почувствовал взгляд леди Тарингтон и невольно расправил плечи. Он еще не привык к такому вниманию к своей персоне, однако не тешил себя иллюзией, что вызывает в ком-нибудь что-то похожее на восхищение. Все смотрели на него так, словно ожидали, что на глазах у них один из Литто-нов свалится пьяный. Ну уж нет, он не собирался позорить свою мать, да еще публично.
Графиня увидела озабоченность на лице сына и вопросительно подняла брови. Пени наклонился к ее уху и что-то сказал вполголоса. Ему хотелось кое-что обсудить с матерью, но не в присутствии Тристама.
Тристам не слышал, о чем они говорят. В этот момент он следил глазами за молодым джентльменом, чей шейный платок был повязан немыслимо вычурным способом. Тристам не показывал виду, что в этом зале ничто так не привлекает его внимания, как это модное новшество молодого щеголя. Сейчас он старался запомнить все узлы и складки шейного платка, чтобы описать их друзьям в Оксфорде, куда он собирался возвращаться на другой день.
- Мы с Пенном отойдем ненадолго в галерею, Трис, - сказала графиня.
- Что? Ах да. Вы не против, если я побуду тут?
- Конечно, не против. Развлекайся, получай удовольствие.
Сердце Элен преисполнилось гордости за сына, когда она увидела, как он присоединился к друзьям, направлявшимся в комнату, где стояли карточные столы. Ей казалось, что среди собравшихся здесь гостей не было человека счастливее ее. Саманта была «ангажирована» - тут графиня нашла глазами дочь, танцевавшую с красивым молодым наследником сэра Джона Хэнтона; Трис, младший сын, явно чувствовал себя здесь как дома, а Пенн вел себя достойнейшим образом.
Проходя в стеклянные двери, она поправила кулон на шее.
- Красивый кулон, - похвалил Пенн, заметив ее жест. - Маркус сделал хороший подарок.
Элен задержалась у высокого зеркала, чтобы полюбоваться украшением. Это была тонкой работы камея из черного оникса в оправе из рубинов. Женский профиль на ней был сделан с миниатюры, изображавшей ее в молодые годы перед свадьбой с Роте-мом. Когда сегодня вечером Маркус повесил украшение ей на шею, сердце ее прямо растаяло.
Они в тот момент все были в гостиной, и Map-кус объявил:
- На обратной стороне выгравирована дата вашей с отцом свадьбы. Я завожу новую радицию. Отныне каждая невеста кого-то из Ротемов будет получать камею.
- А что случилось с прежним фамильным браслетом? - спросил Тристам.
- Думаю, мы никогда об этом не узнаем, - ответил Маркус. Украден? Потерян? Вряд ли он когда-нибудь отыщется.
Сейчас, глядя на старшего сына, графиня сказала:
- Откровенно говоря, Пенн, я предпочитаю эту камею, а не браслет Ротемов. Придет день, и я передам ее Саманте, а браслет я передать не могла бы. Это наследственная вещь, и если он отыщется, то перейдет к Каталине.
Пени отвел ее к софе у окна и усадил.
- Я слышал кое-что, о чем, считаю, ты должна знать, - сказал он, оставшись стоять.
- Если ты имеешь в виду слух о вендетте, я о нем знаю, и Маркус говорит, что все это вздор.
- Я не об этом. А… вчера я был у наших адвокатов, и Эрмитедж сказал кое-что, что меня встревожило.
- Что он сказал?
- У меня сложилось определенное впечатление, что Маркус хочет объявить свой брак недействительным.
- О нет! Но ведь Маркус и Каталина так прекрасно подходят друг другу.
- Мама, ты не учитываешь всех обстоятельств, - терпеливо сказал Пенн. - Что, если Каталина никогда не вернется из Испании?
Элен встревоженно смотрела на старшего сына.
- Что ты собираешься делать?
- Если я прав, тогда ты знаешь, что мы должны предпринять.
Все надежды Элен рухнули в одночасье, как карточный домик.
Несколько минут спустя Маркус взглянул на часы и покинул особняк леди Тарингтон. Он выполнил свой долг. Все прошло прекрасно, как он и надеялся. Бал будет продолжаться до утра, а ему нужно кое-куда съездить.
Надо доставить удовольствие и себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82