Катрин поразила неприятная мысль: возможно ли, что она до сих пор невольно соотносит свои поступки и мысли с тем, что внушала ей тетя?
- Но я могу научиться, - добавила она.
- Прекрасно! - лучезарно улыбнулась Элен.
Саманта, листавшая газету на крышке рояля, чертыхнулась.
- В чем дело, дорогая? - спросила вдова.
- Опять в «Джорнэл» нет колонки Э.-В. Юмен. Должно быть, она все еще в отпуске.
Катрин от неожиданности выронила карту, которую ей только что сдала Элен.
- Э.-В. Юмен? - сказала она. - Я была уверена, что это джентльмен!
- Я тоже так думала, - откликнулась Саманта, - но мама убедила меня в обратном.
Катрин не смогла сдержать изумления. Насколько она знала, никто еще не высказывал предположения, что под именем Э.-В. Юмен скрывается женщина.
- Что навело вас на такую мысль? - спросила она вдовствующую графиню.
- Просто у меня такое чувство. - Увидев, что Катрин не очень интересуют карты, она положила колоду на стол. - А вы читали эти статьи?
Катрин кивнула.
- Вы заметили, что их автор смотрит на все глазами женщины? Иногда мне кажется, что она смотрит на мир моими глазами.
- Правда? - удивленно спросила Катрин. - Но она, то есть он, был в Ньюгейте и в таких местах Лондона, которые благородная дама не осмелится посетить. - «Не говоря уже о борделях, которые растут, как грибы, в „Ковент-Гардене“ и вокруг него», - подумала она.
- Это не изнеженная светская дама, - продолжала развивать свою мысль Элен. - Это мне в ней и нравится. А еще ее смелость и дерзость. Ее не останавливают никакие препятствия. Когда ей нужны сведения, она идет и добывает их. Не удивлюсь, если она переодевается мужчиной.
Катрин в самом деле иногда подумывала об этом, но была слишком миниатюрна, чтобы сойти за взрослого мужчину.
- И это вас не шокирует? - Катрин посмотрела сначала на мать, потом на дочь.
Вдовствующая графиня отвела глаза.
- Я завидую ей, - сказала она. - Подозреваю, что эта журналистка самостоятельная женщина, должна быть самостоятельной, иначе, будь в ее жизни мужчины, они никогда не дали бы ей такой свободы. Она может уходить и приходить, когда захочет. - Видно было, что Элен увлекала идея женской свободы. Она задумалась, а потом заговорила снова: - Подобная женщина должна уметь заботиться о себе. Она не позволит себе быть в чем-то зависимой от мужчин.
- Думаю, вы неверно представляете себе Э.-В. Юмен, если это действительно женщина, - сказала Катрин, не уверенная, что польщена тем портретом, который нарисовала вдова.
- Вы с нами не согласны? - подала голос Саманта. - Вы сами когда-то рисковали жизнью там, в Испании. Мне кажется, между вами и Э.-В. Юмен должно быть много общего.
Глаза Саманты горели восхищением. Катрин было открыла рот, но передумала. «Дьявол и преисподняя», - как сказал бы Макнолли, она нашла две родственных души, и где - в Ротеме!
- Да, согласна, - ответила она, - хотя не хотела бы, чтобы Маркус услышал меня.
Женщины рассмеялись, и тут у двери прозвучал голос, голос Маркуса:
- О чем мне нежелательно слышать, mi esposa?
Вошли мужчины, но Пенна с ними не было. Дэвид придвинул кресло ближе к Катрин.
- Теперь в этом доме царит трезвость, - прошептал он и подмигнул ей.
Катрин сделала вид, что не понимает его.
- Элен полагает, что Э.-В. Юмен - женщина, - сказала она.
- Э.-В. Юмен? - переспросил Маркус. - А, тот, что пишет в «Джорнэл». Я встречался с ним раза два.
- Встречался? - изумилась вдовствующая графиня. - И он… не женщина?
- О, он женоподобен, уверяю вас. Пожалуй, он напоминает мне старую деву.
Элен и ее дочь не могли скрыть разочарования. В отличие от них Катрин удалось не показать своей ярости.
- Расскажи нам о нем, - попросила она. - Мы горим желанием узнать о нем побольше.
Маркус не заставил себя упрашивать.
- Он очень строгих правил, страшный моралист. Не пьет, не играет в карты, не бегает по… короче, он ужасно правильный.
- Не вижу в этом ничего дурного, - заявила Катрин, понимая, что ее мнение и мнение мужчин в этом вопросе расходятся.
Вскоре в столовой накрыли чай, и разговор перешел на общие темы. Мужчины решили отправиться рано утром на охоту и взять с собой Триста-ма при условии, что он наверстает потом пропущенное. То один, то другой извинялся перед компанией и уходил в свою спальню.
Когда Катрин тоже собралась уходить, Маркус проводил ее до двери и сказал:
- Подожди меня, не ложись.
Она с недоумением посмотрела на него, кивнула и вышла из столовой.
Он нашел Пенна в конторе поместья, которая располагалась вне замка, в том же строении, что псарня и конюшня. Пени стоял у стола и листал гроссбух. Рядом стояла бутылка бренди, в руке Пенн держал грязный стакан, уже пустой. Завидев Маркуса, он схватил бутылку и наполнил стакан до краев.
- За возвращение блудного сына! - фыркнул он, выпил и вытер губы рукавом.
- Извини за Дэвида, - сказал Маркус, - он застал меня врасплох. Раз уж я пообещал ему, то не могу идти на попятную. Даю слово, больше такого не случится.
По лицу Пенна было видно, что он готовился услышать другое. Успокоившись, он ответил:
- Извинение принято.
Маркус прислонился плечом к притолоке.
- Когда привычка пропускать стаканчик превратилась у тебя в потребность?
- Ну вот, это больше похоже на тебя. Маркус, ты мне не отец. Нечего читать мне мораль. Нет у меня никакой, как ты говоришь, болезненной потребности.
- Я твой брат и чувствую ответственность за тебя, - прервал его Маркус.
- Брат по отцу, - поправил Пени. - И с каких это пор ты стал чувствовать ответственность за меня? Между нами никогда не было особой любви. Я был тебе нужен постольку, поскольку управлял твоим имением, пока ты был на войне. Или ты недоволен тем, как я веду хозяйство?
- Доволен, конечно, доволен. Ты прекрасный управляющий. Но задумываешься ли ты о будущем, Пени? Надо становиться самостоятельным. Я думал над этим… что, если я предложу тебе наше имение в Корнуолле? Перепишу его на твое имя. Можешь делать с ним что хочешь. Ты, наверно, рад будешь переменам в жизни.
- Не хочу от тебя милостыни.
Маркус заиграл желваками.
- Ты не ожидал, что я вернусь, так ведь, Пени? Думал, я погибну в Испании, и тогда ты унаследуешь все.
Пени внезапно засмеялся и так же резко оборвал смех.
- Не ожидал, что ты скажешь такое. - Он взял стакан, отпил. - Во всяком случае, прямо мне в лицо.
Маркус понял, что говорить что-либо сейчас бесполезно. Он мог хвалить Пенна или ругать, все его слова пролетали впустую.
- Вижу, говорить с тобой не имеет смысла, - вздохнул он. - Но хочу, чтобы ты уяснил себе одно: я не потерплю пьянства в своем доме. - Пенн ничего не ответил, и Маркус продолжал: - Если не желаешь думать о себе, подумай о матери. Не ужели не видишь, что разбиваешь ей сердце?
- Черт подери! Я не пьяница! Нет! В любой момент могу остановиться, если только захочу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
- Но я могу научиться, - добавила она.
- Прекрасно! - лучезарно улыбнулась Элен.
Саманта, листавшая газету на крышке рояля, чертыхнулась.
- В чем дело, дорогая? - спросила вдова.
- Опять в «Джорнэл» нет колонки Э.-В. Юмен. Должно быть, она все еще в отпуске.
Катрин от неожиданности выронила карту, которую ей только что сдала Элен.
- Э.-В. Юмен? - сказала она. - Я была уверена, что это джентльмен!
- Я тоже так думала, - откликнулась Саманта, - но мама убедила меня в обратном.
Катрин не смогла сдержать изумления. Насколько она знала, никто еще не высказывал предположения, что под именем Э.-В. Юмен скрывается женщина.
- Что навело вас на такую мысль? - спросила она вдовствующую графиню.
- Просто у меня такое чувство. - Увидев, что Катрин не очень интересуют карты, она положила колоду на стол. - А вы читали эти статьи?
Катрин кивнула.
- Вы заметили, что их автор смотрит на все глазами женщины? Иногда мне кажется, что она смотрит на мир моими глазами.
- Правда? - удивленно спросила Катрин. - Но она, то есть он, был в Ньюгейте и в таких местах Лондона, которые благородная дама не осмелится посетить. - «Не говоря уже о борделях, которые растут, как грибы, в „Ковент-Гардене“ и вокруг него», - подумала она.
- Это не изнеженная светская дама, - продолжала развивать свою мысль Элен. - Это мне в ней и нравится. А еще ее смелость и дерзость. Ее не останавливают никакие препятствия. Когда ей нужны сведения, она идет и добывает их. Не удивлюсь, если она переодевается мужчиной.
Катрин в самом деле иногда подумывала об этом, но была слишком миниатюрна, чтобы сойти за взрослого мужчину.
- И это вас не шокирует? - Катрин посмотрела сначала на мать, потом на дочь.
Вдовствующая графиня отвела глаза.
- Я завидую ей, - сказала она. - Подозреваю, что эта журналистка самостоятельная женщина, должна быть самостоятельной, иначе, будь в ее жизни мужчины, они никогда не дали бы ей такой свободы. Она может уходить и приходить, когда захочет. - Видно было, что Элен увлекала идея женской свободы. Она задумалась, а потом заговорила снова: - Подобная женщина должна уметь заботиться о себе. Она не позволит себе быть в чем-то зависимой от мужчин.
- Думаю, вы неверно представляете себе Э.-В. Юмен, если это действительно женщина, - сказала Катрин, не уверенная, что польщена тем портретом, который нарисовала вдова.
- Вы с нами не согласны? - подала голос Саманта. - Вы сами когда-то рисковали жизнью там, в Испании. Мне кажется, между вами и Э.-В. Юмен должно быть много общего.
Глаза Саманты горели восхищением. Катрин было открыла рот, но передумала. «Дьявол и преисподняя», - как сказал бы Макнолли, она нашла две родственных души, и где - в Ротеме!
- Да, согласна, - ответила она, - хотя не хотела бы, чтобы Маркус услышал меня.
Женщины рассмеялись, и тут у двери прозвучал голос, голос Маркуса:
- О чем мне нежелательно слышать, mi esposa?
Вошли мужчины, но Пенна с ними не было. Дэвид придвинул кресло ближе к Катрин.
- Теперь в этом доме царит трезвость, - прошептал он и подмигнул ей.
Катрин сделала вид, что не понимает его.
- Элен полагает, что Э.-В. Юмен - женщина, - сказала она.
- Э.-В. Юмен? - переспросил Маркус. - А, тот, что пишет в «Джорнэл». Я встречался с ним раза два.
- Встречался? - изумилась вдовствующая графиня. - И он… не женщина?
- О, он женоподобен, уверяю вас. Пожалуй, он напоминает мне старую деву.
Элен и ее дочь не могли скрыть разочарования. В отличие от них Катрин удалось не показать своей ярости.
- Расскажи нам о нем, - попросила она. - Мы горим желанием узнать о нем побольше.
Маркус не заставил себя упрашивать.
- Он очень строгих правил, страшный моралист. Не пьет, не играет в карты, не бегает по… короче, он ужасно правильный.
- Не вижу в этом ничего дурного, - заявила Катрин, понимая, что ее мнение и мнение мужчин в этом вопросе расходятся.
Вскоре в столовой накрыли чай, и разговор перешел на общие темы. Мужчины решили отправиться рано утром на охоту и взять с собой Триста-ма при условии, что он наверстает потом пропущенное. То один, то другой извинялся перед компанией и уходил в свою спальню.
Когда Катрин тоже собралась уходить, Маркус проводил ее до двери и сказал:
- Подожди меня, не ложись.
Она с недоумением посмотрела на него, кивнула и вышла из столовой.
Он нашел Пенна в конторе поместья, которая располагалась вне замка, в том же строении, что псарня и конюшня. Пени стоял у стола и листал гроссбух. Рядом стояла бутылка бренди, в руке Пенн держал грязный стакан, уже пустой. Завидев Маркуса, он схватил бутылку и наполнил стакан до краев.
- За возвращение блудного сына! - фыркнул он, выпил и вытер губы рукавом.
- Извини за Дэвида, - сказал Маркус, - он застал меня врасплох. Раз уж я пообещал ему, то не могу идти на попятную. Даю слово, больше такого не случится.
По лицу Пенна было видно, что он готовился услышать другое. Успокоившись, он ответил:
- Извинение принято.
Маркус прислонился плечом к притолоке.
- Когда привычка пропускать стаканчик превратилась у тебя в потребность?
- Ну вот, это больше похоже на тебя. Маркус, ты мне не отец. Нечего читать мне мораль. Нет у меня никакой, как ты говоришь, болезненной потребности.
- Я твой брат и чувствую ответственность за тебя, - прервал его Маркус.
- Брат по отцу, - поправил Пени. - И с каких это пор ты стал чувствовать ответственность за меня? Между нами никогда не было особой любви. Я был тебе нужен постольку, поскольку управлял твоим имением, пока ты был на войне. Или ты недоволен тем, как я веду хозяйство?
- Доволен, конечно, доволен. Ты прекрасный управляющий. Но задумываешься ли ты о будущем, Пени? Надо становиться самостоятельным. Я думал над этим… что, если я предложу тебе наше имение в Корнуолле? Перепишу его на твое имя. Можешь делать с ним что хочешь. Ты, наверно, рад будешь переменам в жизни.
- Не хочу от тебя милостыни.
Маркус заиграл желваками.
- Ты не ожидал, что я вернусь, так ведь, Пени? Думал, я погибну в Испании, и тогда ты унаследуешь все.
Пени внезапно засмеялся и так же резко оборвал смех.
- Не ожидал, что ты скажешь такое. - Он взял стакан, отпил. - Во всяком случае, прямо мне в лицо.
Маркус понял, что говорить что-либо сейчас бесполезно. Он мог хвалить Пенна или ругать, все его слова пролетали впустую.
- Вижу, говорить с тобой не имеет смысла, - вздохнул он. - Но хочу, чтобы ты уяснил себе одно: я не потерплю пьянства в своем доме. - Пенн ничего не ответил, и Маркус продолжал: - Если не желаешь думать о себе, подумай о матери. Не ужели не видишь, что разбиваешь ей сердце?
- Черт подери! Я не пьяница! Нет! В любой момент могу остановиться, если только захочу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82