Тони Ландерс стояла неподвижно и смотрела на деревянный гроб, медленно исчезавший из виду. Двигались только ее глаза - красные и воспаленные от слез, которые непрерывно стекали по ее щеками и капали на руки в черных перчатках. На мраморном надгробии была фотография Рика, но она не могла заставить себя посмотреть на нее. Время от времени мрамор отражал лучи солнца, и Тони сразу зажмуривала глаза, но память тут же возвращала ее к тому дню, когда ее пригласили опознать останки Рика. Она смотрела на истерзанное тело своего ребенка, на его изуродованное лицо и не узнавала его: нижняя челюсть была полностью смята, череп сломан в трех или четырех местах, мозг обнажен. Один глаз был выдавлен, голова почти отделена от туловища.
Чтобы придать этому телу человеческий вид, нужен был не гробовщик, а волшебник.
Тони вздохнула: эти воспоминания были еще слишком болезненны для нее. Она слегка покачнулась, и двое стоящих рядом людей шагнули к ней, опасаясь, что она потеряет сознание. Но она открыла глаза и устремила их в зияющую могилу, только что поглотившую ее ребенка. Священник читал молитву, но Тони его не слышала. В сумке лежал платок, но она не вытирала слезы, позволив им падать с лица на перчатки.
Черная одежда присутствующих казалась особенно мрачной рядом с яркими цветами, вплетенными в венки, и букетами.
Тони намеренно пригласила на похороны мало людей. Она позвонила отцу Рика в Лос-Анджелес и сообщила ему о случившемся, но он не явился, чем вызвал ненависть в объятой горем душе Тони. Но теперь, видя пустые канаты, поднятые из могилы, она чувствовала, как ледяная рука сжимает ее сердце, будто подводя итог всему пережитому. Сын ушел навсегда, и эта мысль вызвала новую боль и новые слезы.
Ноги ее подогнулись, но две подруги поспешили поддержать ее.
Одна из них, Мэгги Стрейкер, обвила рукой талию Тони. Она слышала, что Тони всхлипывает, повторяя, как заклинание, имя своего сына.
Именно Мэгги заметила незнакомца.
Люди, окружившие могилу, не позволили ей увидеть, когда он пришел.
Джонатан Матиас стоял невдалеке, держа в руках огромный венок из роз. Он посмотрел на последнее пристанище Рика Ландерса и затем на Тони.
Увидев его, она перестала рыдать.
Матиас положил венок у надгробия, бросив взгляд на фотографию Рика. Выпрямившись, он прислушался к последним словам священника. Немного помолчав, священник попросил всех вместе с ним произнести молитву.
Матиас стоял, не произнося ни звука.
Когда ритуал завершился, люди начали медленно спускаться по отлогому склону туда, где, будто хищные птицы, блестели на солнце черные лимузины.
Матиас не двигался. Он стоял у изголовья могилы, глядя вниз на небольшой деревянный гроб. Отстранив поддерживающую ее руку, Тони Ландерс устремилась к нему.
- Надеюсь, я не кажусь вам назойливым, - негромко проговорил медиум.
- Я рада, что вы пришли, - сказала Тони, глядя на принесенный им венок. - Спасибо.
К ним осторожно приблизилась Мэгги Стрейкер.
- Тони, мне подождать или...
- Все в порядке, Мэгги.
Женщина, кивнув, вежливо улыбнулась Матиасу и пошла вниз по склону вслед за другими.
- Что вы теперь собираетесь делать? - спросил он. - Какие у вас планы?
Она вздохнула.
- Я хочу пожить немного у друзей в Англии, - ответила Тони. - Здесь я сейчас не смогу находиться. - Она вытерла слезы платком, который подал ей Матиас, и сжала его в руках. - Вы знали, что он умрет, не так ли? - спросила она, не поднимая глаз.
- Да, - ответил Матиас.
- Почему же вы мне не сказали?
- От этого ничего бы не изменилось. Вы не смогли бы это предотвратить.
- А вы могли бы?
- Мне хотелось бы, чтобы это было так.
Он взял ее за руку, и они вместе пошли к машинам. Тони на миг задержалась и, оглянувшись, посмотрела на могилу.
На своего сына.
Все было кончено.
Он ушел навсегда.
Все, что у нее оставалось, - это воспоминания.
По щекам ее вновь потекли слезы, и Матиас, обняв ее за плечи, повел к машине. Почувствовав на себе его сильную и ласковую руку, она повернула к нему лицо и о чем-то подумала. Она оглянулась и еще раз взглянула на могилу сына, но слез больше не было.
Уголки ее рта тронула легкая улыбка.
Она перевела взгляд на Матиаса.

Глава 25
Оксфорд
Воздух наполнял сильный запах ментола.
Доктор Вернон громко посасывал очередную таблетку от кашля. В кабинете пахло, как в аптеке.
Положив ногу на ногу, Келли позволила одной туфле повиснуть на пальцах и ждала, когда Вернон закончит читать ее отчет.
Она вернулась из Франции тридцать шесть часов назад и впервые пришла в институт после поездки. Она даже была рада, что вернулась. С момента появления той статьи отношения между Жубером и Лазалем серьезно ухудшились. Обстановка в центре отнюдь не способствовала работе, и Келли решила уехать. Во Франции она узнала много нового и теперь горела желанием вновь приняться за дело, уверенная в успехе своих исследований. Однако ее беспокоил Лазаль. Она видела, как он упал духом из-за открытой враждебности Жубера. Не имея права вмешаться, она была невольной свидетельницей их усиливающейся конфронтации. Ей трудно было понять, как мог Жубер одним махом разрушить многолетнюю дружбу, ее тревожило и психологическое состояние Лазаля.
Но особенно мучило ее другое.
Келли никак не могла взять в толк, почему Жубер так враждебно воспринял статью Лазаля. Люди имели право знать правду - это бесспорно. Кажется, Жубер не был с этим согласен. Несмотря на желание вернуться в Англию, Келли уезжала неохотно, видя, как ухудшилось психологическое состояние Лазаля за последние семь или восемь дней. Транквилизаторы, казалось, перестали ему помогать, хотя он и увеличил дозу с сорока пяти до семидесяти пяти миллиграммов. Он постоянно находился в состоянии оцепенения, вызванного лекарствами. Келли чувствовала к нему что-то вроде жалости. Она боялась, что он вновь лишится душевного равновесия.
Так или иначе, она решила покинуть метафизический центр и почти два дня назад вернулась домой.
С момента ее приезда не прошло и часа, как позвонил Вернон. Он будто наблюдал за ней, ожидая случая позвонить.
Ее удивил не сам звонок, но настойчивость, с которой директор института просил ее как можно скорее вернуться к работе и представить ему полный отчет о том, что она видела, работая в метафизическом центре.
Положив трубку, она стала думать о том, как мог Вернон узнать, что она уже дома.
Она не сообщала ему о своих планах две недели назад, покидая институт.
Сейчас она сидела и нетерпеливо наблюдала, как он листает ее отчет. Она не решалась заговорить с ним и спросить, откуда ему известно, где она была, и потому на время прикусила язык.
Она безуспешно пыталась убедить себя, что этому есть вполне разумное объяснение.
Она мысленно ругала себя за то, что позволила слишком разыграться своему воображению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76