– Выбери жизнь, Лестат, – сказала Меррик, отстраняясь от него, – выбери жизнь в любом ее проявлении. Выбери жизнь и верни его. Если он вновь захочет умереть, то возможность для этого всегда будет.
– Моя кровь сейчас чересчур сильна, cherie, – сказал Лестат. Он прокашлялся и смахнул пыль с собственных век, потом запустил пятерню в волосы и резко отбросил их с лица. – Моя кровь способна возродить монстра из того, что здесь лежит.
– Так сделай это! – воскликнула Меррик. – Если он захочет умереть, если он снова попросит о смерти, обещаю, что окажу ему эту последнюю услугу. – Какими обольстительными были ее взгляд и голос! – Я сварю для него зелье из ядов, настоянных на крови животных, крови диких существ. Я скормлю ему это зелье – и он уснет с восходом солнца. – Голос ее зазвучал еще более страстно. – Он уснет и если доживет до нового заката, то я стану его ночной сиделкой до тех пор, пока вновь не взойдет солнце.
Несколько секунд блестящие фиалковые глаза Лестата смотрели на нее не отрываясь. Он будто бы обдумывал ее план, а потом медленно перевел взгляд на меня.
– А ты что скажешь, любимый друг? Чего ты от меня ждешь? – спросил он, и лицо его слегка оживилось, хотя не стало менее печальным.
– Не знаю даже, что и ответить. – Я покачал головой. – Ты сам пришел. Это твое решение, твое по праву – ты ведь среди нас старший. И я благодарен за то, что ты здесь. – Тут на меня нахлынули самые ужасные и мрачные предчувствия, я снова взглянул на темную фигуру внизу, а потом опять на Лестата. – Если бы я сделал подобный шаг и меня постигла бы неудача, то я захотел бы вернуться. – Что меня заставило так высказаться? Страх? Не знаю. Но я говорил правду, мои губы произносили то, что диктовало им сердце: – Да, если бы я видел, как восходит солнце и пережил это, то, вполне возможно, растерял бы всю храбрость... А ему всегда ее не хватало.
Лестат, видимо, обдумывал услышанное. Как же иначе? Однажды он сам ушел под палящие лучи солнца в далеком пустынном краю, получил множество ожогов, но не познал освобождения и вернулся. Его кожа до сих пор сохранила следы той жуткой катастрофы. И пройдет еще много лет, прежде чем отпечаток солнца исчезнет с нее навсегда.
Решительно шагнув вперед под нашими с Меррик взглядами, он опустился на колени рядом с гробом, склонился к фигуре и тут же отпрянул. Действуя в точности, как Меррик, он очень деликатно дотронулся до почерневших рук и убедился, что они тверды.
Неторопливо и нежно он дотронулся до лба – и снова никакой отметины.
Тогда Лестат поднялся с земли, поднес правую руку ко рту и, прежде чем мы с Меррик сообразили, что он хочет сделать, собственными зубами вспорол себе запястье.
Густой поток крови хлынул на застывшее в гробу лицо, но вскрытые вены почти мгновенно закрылись, и Лестату пришлось разорвать их снова, чтобы струя не иссякла.
– Помоги мне, Меррик. Помоги мне, Дэвид! – закричал он. – Я отвечу за содеянное, но помогите мне довести начатое до конца. Без вас мне не обойтись.
Я сразу встал рядом и, неловко оттянув манжету, вскрыл клыком вену на руке. Меррик опустилась на колени в ногах покойного, и из нежного запястья новообращенной тоже потекла кровь.
От останков тут же поднялся едкий дым. Казалось, черная плоть поглощала кровь каждой своей порой. Кровь пропитала обуглившуюся одежду. Разорвав ткань, Лестат пролил на тело новую порцию крови.
Дым закрыл густым облаком лежавшие перед нами окровавленные останки. Сквозь него я ничего не видел. Но я слышал слабое бормотание и леденящий душу предсмертный стон. Моя кровь продолжала литься густым потоком, и хотя ранка все время затягивалась, словно стремясь поскорее прекратить принудительное кровопускание, острые зубы возобновляли его вновь и вновь.
Меррик неожиданно вскрикнула.
Словно в тумане я увидел перед собой фигуру Луи, севшего в гробу. Его лицо покрывала густая сеть крошечных морщинок и глубоких складок. На моих глазах Лестат притянул его голову к своему горлу.
– Сейчас же пей, Луи, – скомандовал он.
– Не останавливайся, Дэвид, – умоляла Меррик. – Ему нужна твоя кровь, ее пьет каждая частица его тела.
Я подчинился и этот момент понял, что слабею с каждой секундой и не могу больше стоять ровно и что Меррик сама клонится вперед, но преисполнена решимости продолжать.
Я увидел внизу обнаженную ступню, а затем в полутьме проступили очертания ноги и твердые мускулы мужской груди.
– Еще, да, еще, – продолжались тихие, настойчивые команды Лестата. Теперь он перешел на французский. – Не останавливайся, забери всю кровь, что во мне есть, всю до капли.
Я уже почти ничего не видел. Мне казалось, весь двор заполнен едким паром, а две фигуры – Луи и Лестата – на мгновение засветились.
Почти в ту же секунду я лег на холодные камни, почувствовал рядом с собой мягкое тело Меррик и вдохнул прелестный аромат ее волос. Моя голова опустилась на камни, я попытался поднять руки, но не смог.
Я закрыл глаза. А когда открыл их снова, то первым, кого увидел, был Луи. Он стоял надо мной, обнаженный, и смотрел на меня сверху вниз. На его теле, покрытом тонкой кровавой пленкой, как у новорожденного, почтине не осталось следов ожога, и я разглядел зелень его глаз и белизну зубов.
– Еще Луи, – опять донесся до меня скрипучий голос Лестата. – Возьми еще.
– Но Дэвид и Меррик... – Луи осекся.
– Дэвид и Меррик будут в порядке, – договорил за него Лестат.
24
В верхних покоях мы, все трое, искупали и одели Луи.
Благодаря почти всесильной крови Лестата, которая полностью восстановила Луи, его кожа приобрела белое сияние. Помогая ему одеваться, мы поняли, что перед нами вовсе не тот Луи, которого мы так любили и в силу этой любви так часто осмеливались жалеть.
Наконец, когда он облачился в удобную просторную черную рубашку со стоячим воротником и брюки из хлопка, завязал шнурки на ботинках и расчесал черные густые волосы, мы все уселись в гостиной – той самой, что за мою короткую сверхъестественную жизнь становилась свидетелем столь многих приятных бесед.
Глаза Луи пришлось закрыть солнечными очками, ибо они приобрели блеск, который всегда досаждал Лестату. Но что случилось с самим Луи? Что он мог сказать нам теперь? Мы все смотрели на него в ожидании, надеясь, что он поделится своими мыслями.
Луи поглубже уселся в темное бархатное кресло и огляделся. Он был похож на мифического монстра, которые, едва родившись, мгновенно становятся взрослыми. Наконец острый взгляд зеленых глаз медленно скользнул по нашим лицам.
К этому времени Лестат уже счистил с себя пыль извлек из гардероба новый камзол темно-коричневого бархата и свежее белье, так что теперь на нем было обычное одеяние, отделанное слегка поблекшим старым кружевом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101