А когда я прошелся по верхним галереям, ступая как можно тише, то не обнаружил Меррик и в ее спальне.
Я вернулся к Луи, поджидавшему меня среди густо растущих дубов.
– В Обители ее нет. Похоже, мы ошиблись в расчетах. Должно быть, она у себя дома. Ждет, наверное, когда ее колдовство возымеет действие.
– Ты не можешь и дальше презирать ее за это, – огрызнулся Луи. – Дэвид, ради всего святого позволь мне одному пойти к ней.
– Даже не надейся, – ответил я.
Мы двинулись по направлению к городу.
– Ты не можешь явиться к ней, преисполненный такого презрения, – сказал Луи. – Позволь мне поговорить с ней. Ты не можешь мне помешать. У тебя нет права.
– Нет, я буду присутствовать при вашем разговоре, – холодно ответил я, не собираясь сдавать свои позиции.
Едва мы подошли к старому дому в Новом Орлеане, я сразу понял, что Меррик у себя.
Приказав Луи обождать, я обошел ее владения, точно так, как делал это несколько ночей тому назад, желая убедиться, что смотритель отослан. Так оно и оказалось. Я вернулся к Луи и сказал, что мы можем войти.
Не стоило и сомневаться, что Меррик в спальне. Гостиная ничего для нее не значила. Она любила только комнату Большой Нанэнн.
– Я хочу пойти один, – заявил Луи. – Можешь подождать меня здесь, если угодно.
Луи оказался на крыльце, прежде чем я успел шевельнуться. Я тут же догнал его – как раз в тот момент, когда он открывал сверкнувшую зеркальным стеклом незапертую дверь.
Войдя в дом, мы направились в расположенную в передней половине большую спальню. Я отставал от Луи на полшага.
Меррик, как всегда прелестная, в платье из красного шелка, поднялась с кресла-качалки и полетела к Луи, раскрыв объятия.
Я насторожился, ожидая самого худшего. Сердце мое готово было расколоться пополам. Комнату, погруженную в приятный полумрак, озаряли лишь свечи.
Я не мог не видеть, что эти двое, Луи и Меррик, любят друг друга Я молча смотрел, как Луи целует Меррик, как длинными белыми пальцами гладит по волосам. Я молча смотрел, как он дотрагивается губами до ее изящной шеи.
Наконец он отстранился и тяжело вздохнул.
– Значит, все-таки колдовство? – спросил он у нее, но вопрос на самом деле предназначался мне. – Это колдовство, раз я ни о чем не думаю, кроме тебя, куда бы я ни шел и что бы ни делал? Это колдовство, когда в каждой своей жертве я вижу тебя? Подумай об этом, Меррик, подумай о том, что я вынужден делать, чтобы выжить. Прошу тебя, оставь свои мечтания. Подумай, какую ужасную цену я плачу за это бессмертие. Подумай, в каком аду я живу.
– А если я буду рядом с тобой в этом аду? – спросила Меррик. – Буду дарить тебе утешение, когда пламя разгорится вовсю? Мои дни и ночи без тебя были настоящим адом. Я понимаю твои страдания. Я знала о них еще до того, как мы впервые взглянули друг другу в глаза.
– Скажи ему правду, Меррик, – велел я, стоя у дверей. – Найди достойные слова. Он сразу догадается, если ты солжешь. Ты ведь его приворожила? И мне тоже не лги, Меррик.
Она отстранилась от него и взглянула на меня.
– А что для тебя означало мое колдовство, Дэвид? – спросила она. – Что это было, кроме отдельных видений? Ты почувствовал желание? – Она перевела взгляд на Луи. – А ты чего ждешь от меня, Луи? Хочешь услышать, что моя душа попала к тебе в рабство точно так же, как твоя душа теперь готова во всем повиноваться мне? Если это колдовство, то мы приворожили друг друга, Луи. Дэвид знает, что я говорю правду.
Как ни старался, я не смог уличить ее во лжи. Я чувствовал, что она что-то скрывает, но не мог докопаться ни до одной из ее тайн. Она очень хорошо охраняла свои мысли.
– Все это игры, – сказал я. – Чего ты добиваешься?
– Нет, Дэвид, ты не должен с ней так говорить, – сказал Луи. – Я этого не потерплю. Теперь ступай и позволь мне побеседовать с ней наедине. Ей со мной ничего не грозит. Иди же, Дэвид. Дай нам побыть вдвоем. Иначе клянусь, друг, нам придется с тобой сразиться.
– Дэвид, прошу тебя, – вступила в разговор Меррик. – Позволь мне провести с ним эти несколько часов, а потом все будет так, как ты захочешь. Я хочу побыть с ним. Хочу поговорить с ним. Хочу убедить Луи, что тот призрак лгал. Я должна это сделать без спешки, мне нужна интимная и доверительная обстановка.
Меррик подошла ко мне, шурша красным шелком. Я уловил запах ее духов. Она обняла меня, и я почувствовал сквозь тонкий шелк тепло ее груди.
– Тебе нужно уйти, Дэвид. Прошу – подчинись, – ласково попросила она и сочувственно взглянула мне в глаза.
Никогда за все годы, что я ее знал, желал ее и скучал по ней, не чувствовал я столь сильной боли, как сейчас, ничто не ранило меня так жестоко, как эта простая просьба.
– Уйти? – повторил я едва слышно. – Оставить вас вдвоем? Уйти?
Я долго смотрел ей в глаза и увидел, как она страдает, как молит меня. А потом я повернулся к Луи, который взирал на меня невинно и встревоженно, словно его судьба сейчас находилась в моих руках.
– Причинишь ей зло – и твое стремление к смерти воплотится в реальность, – тихо, но грозно произнес я. – Можешь поверить, у меня хватит сил уничтожить тебя именно тем способом, каким бы тебе меньше всего хотелось бы.
Мне стало ясно, что он ужасно встревожился.
– Я воспользуюсь огнем, и смерть будет медленной, если ты хоть чем-то навредишь Меррик. – Я помолчал и добавил: – Даю слово.
Он с трудом сглотнул и только кивнул в ответ. Видимо, ему многое хотелось мне сказать. Глаза его были полны печали и глубокой боли. Наконец он пробормотал:
– Поверь мне, брат. Тебе не стоило так страшно грозить тому, кого ты любишь, да и мне не стоило все это выслушивать. Что делать, если мы оба боготворим эту смертную женщину.
Я обернулся к Меррик и нежно ее поцеловал. Она не сводила глаз с Луи, очарованная им не меньше, чем он ею, и едва на меня взглянула. Еще никогда Меррик не была столь далекой, и тем не менее она вернула мне поцелуй.
– До свидания, моя драгоценная, – прошептал я и покинул дом.
Секунду я размышлял, не стоит ли остаться: я мог бы спрятаться в зарослях и понаблюдать за обоими, пока они разговаривают в комнате. Мне казалось, я мудро поступлю, если буду поблизости – ради блага Меррик, – и в то же время я понимал, что именно за это она может меня возненавидеть.
В отличие от Луи она сразу поймет, что я где-то рядом – как в ту ночь, когда я подошел к ее окну в Обители, ведь ее колдовская чувствительность во много раз превышала вампирские способности Луи. Меррик обо всем догадается и проклянет меня.
Когда я представил, как она выйдет из дома, чтобы пристыдить меня, когда я представил, какое унижение мне придется испытать, если рискну остаться, я быстро направился в центр города.
И вновь моим наперсником стал Лестат, лежавший на полу в заброшенной часовне приюта Святой Елизаветы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Я вернулся к Луи, поджидавшему меня среди густо растущих дубов.
– В Обители ее нет. Похоже, мы ошиблись в расчетах. Должно быть, она у себя дома. Ждет, наверное, когда ее колдовство возымеет действие.
– Ты не можешь и дальше презирать ее за это, – огрызнулся Луи. – Дэвид, ради всего святого позволь мне одному пойти к ней.
– Даже не надейся, – ответил я.
Мы двинулись по направлению к городу.
– Ты не можешь явиться к ней, преисполненный такого презрения, – сказал Луи. – Позволь мне поговорить с ней. Ты не можешь мне помешать. У тебя нет права.
– Нет, я буду присутствовать при вашем разговоре, – холодно ответил я, не собираясь сдавать свои позиции.
Едва мы подошли к старому дому в Новом Орлеане, я сразу понял, что Меррик у себя.
Приказав Луи обождать, я обошел ее владения, точно так, как делал это несколько ночей тому назад, желая убедиться, что смотритель отослан. Так оно и оказалось. Я вернулся к Луи и сказал, что мы можем войти.
Не стоило и сомневаться, что Меррик в спальне. Гостиная ничего для нее не значила. Она любила только комнату Большой Нанэнн.
– Я хочу пойти один, – заявил Луи. – Можешь подождать меня здесь, если угодно.
Луи оказался на крыльце, прежде чем я успел шевельнуться. Я тут же догнал его – как раз в тот момент, когда он открывал сверкнувшую зеркальным стеклом незапертую дверь.
Войдя в дом, мы направились в расположенную в передней половине большую спальню. Я отставал от Луи на полшага.
Меррик, как всегда прелестная, в платье из красного шелка, поднялась с кресла-качалки и полетела к Луи, раскрыв объятия.
Я насторожился, ожидая самого худшего. Сердце мое готово было расколоться пополам. Комнату, погруженную в приятный полумрак, озаряли лишь свечи.
Я не мог не видеть, что эти двое, Луи и Меррик, любят друг друга Я молча смотрел, как Луи целует Меррик, как длинными белыми пальцами гладит по волосам. Я молча смотрел, как он дотрагивается губами до ее изящной шеи.
Наконец он отстранился и тяжело вздохнул.
– Значит, все-таки колдовство? – спросил он у нее, но вопрос на самом деле предназначался мне. – Это колдовство, раз я ни о чем не думаю, кроме тебя, куда бы я ни шел и что бы ни делал? Это колдовство, когда в каждой своей жертве я вижу тебя? Подумай об этом, Меррик, подумай о том, что я вынужден делать, чтобы выжить. Прошу тебя, оставь свои мечтания. Подумай, какую ужасную цену я плачу за это бессмертие. Подумай, в каком аду я живу.
– А если я буду рядом с тобой в этом аду? – спросила Меррик. – Буду дарить тебе утешение, когда пламя разгорится вовсю? Мои дни и ночи без тебя были настоящим адом. Я понимаю твои страдания. Я знала о них еще до того, как мы впервые взглянули друг другу в глаза.
– Скажи ему правду, Меррик, – велел я, стоя у дверей. – Найди достойные слова. Он сразу догадается, если ты солжешь. Ты ведь его приворожила? И мне тоже не лги, Меррик.
Она отстранилась от него и взглянула на меня.
– А что для тебя означало мое колдовство, Дэвид? – спросила она. – Что это было, кроме отдельных видений? Ты почувствовал желание? – Она перевела взгляд на Луи. – А ты чего ждешь от меня, Луи? Хочешь услышать, что моя душа попала к тебе в рабство точно так же, как твоя душа теперь готова во всем повиноваться мне? Если это колдовство, то мы приворожили друг друга, Луи. Дэвид знает, что я говорю правду.
Как ни старался, я не смог уличить ее во лжи. Я чувствовал, что она что-то скрывает, но не мог докопаться ни до одной из ее тайн. Она очень хорошо охраняла свои мысли.
– Все это игры, – сказал я. – Чего ты добиваешься?
– Нет, Дэвид, ты не должен с ней так говорить, – сказал Луи. – Я этого не потерплю. Теперь ступай и позволь мне побеседовать с ней наедине. Ей со мной ничего не грозит. Иди же, Дэвид. Дай нам побыть вдвоем. Иначе клянусь, друг, нам придется с тобой сразиться.
– Дэвид, прошу тебя, – вступила в разговор Меррик. – Позволь мне провести с ним эти несколько часов, а потом все будет так, как ты захочешь. Я хочу побыть с ним. Хочу поговорить с ним. Хочу убедить Луи, что тот призрак лгал. Я должна это сделать без спешки, мне нужна интимная и доверительная обстановка.
Меррик подошла ко мне, шурша красным шелком. Я уловил запах ее духов. Она обняла меня, и я почувствовал сквозь тонкий шелк тепло ее груди.
– Тебе нужно уйти, Дэвид. Прошу – подчинись, – ласково попросила она и сочувственно взглянула мне в глаза.
Никогда за все годы, что я ее знал, желал ее и скучал по ней, не чувствовал я столь сильной боли, как сейчас, ничто не ранило меня так жестоко, как эта простая просьба.
– Уйти? – повторил я едва слышно. – Оставить вас вдвоем? Уйти?
Я долго смотрел ей в глаза и увидел, как она страдает, как молит меня. А потом я повернулся к Луи, который взирал на меня невинно и встревоженно, словно его судьба сейчас находилась в моих руках.
– Причинишь ей зло – и твое стремление к смерти воплотится в реальность, – тихо, но грозно произнес я. – Можешь поверить, у меня хватит сил уничтожить тебя именно тем способом, каким бы тебе меньше всего хотелось бы.
Мне стало ясно, что он ужасно встревожился.
– Я воспользуюсь огнем, и смерть будет медленной, если ты хоть чем-то навредишь Меррик. – Я помолчал и добавил: – Даю слово.
Он с трудом сглотнул и только кивнул в ответ. Видимо, ему многое хотелось мне сказать. Глаза его были полны печали и глубокой боли. Наконец он пробормотал:
– Поверь мне, брат. Тебе не стоило так страшно грозить тому, кого ты любишь, да и мне не стоило все это выслушивать. Что делать, если мы оба боготворим эту смертную женщину.
Я обернулся к Меррик и нежно ее поцеловал. Она не сводила глаз с Луи, очарованная им не меньше, чем он ею, и едва на меня взглянула. Еще никогда Меррик не была столь далекой, и тем не менее она вернула мне поцелуй.
– До свидания, моя драгоценная, – прошептал я и покинул дом.
Секунду я размышлял, не стоит ли остаться: я мог бы спрятаться в зарослях и понаблюдать за обоими, пока они разговаривают в комнате. Мне казалось, я мудро поступлю, если буду поблизости – ради блага Меррик, – и в то же время я понимал, что именно за это она может меня возненавидеть.
В отличие от Луи она сразу поймет, что я где-то рядом – как в ту ночь, когда я подошел к ее окну в Обители, ведь ее колдовская чувствительность во много раз превышала вампирские способности Луи. Меррик обо всем догадается и проклянет меня.
Когда я представил, как она выйдет из дома, чтобы пристыдить меня, когда я представил, какое унижение мне придется испытать, если рискну остаться, я быстро направился в центр города.
И вновь моим наперсником стал Лестат, лежавший на полу в заброшенной часовне приюта Святой Елизаветы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101