Если Меррик пожелает, дом будет полностью восстановлен.
Меррик оглянулась и на секунду задержала взгляд на жаровне с котлом.
– Только дядюшка Вервэн мог вскипятить котел, – тихо сказала она. – Он сыпал под него уголь. До сих пор помню запах дыма Тогда Большая Нанэнн выходила на заднее крыльцо, опускалась на ступеньки и наблюдала за ним. Все остальные в страхе разбегались.
Меррик вошла в строение и остановилась перед святыней, разглядывая многочисленные подношения и мигающие свечи. Потом, быстро перекрестившись, двумя пальцами правой руки коснулась обнаженной ступни Девы Марии.
Мы с Эроном в нерешительности застыли поодаль за ее спиной, как два смущенных ангела-хранителя. Блюда, стоявшие на алтаре, были полны свежей снеди. В воздухе витали запахи сладких духов и рома. Очевидно; кто-то из тех, кто скрывался сейчас за деревьями, и принес эти таинственные подношения. Разглядев, что один из необычных предметов, сваленных горой в живописном беспорядке, был на самом деле человеческой рукой, я невольно попятился.
Отрезанная кисть высохла и съежилась, но это было еще не самое страшное. По ней ползали тысячи муравьев, устроившие себе настоящий пир.
Обнаружив, что омерзительные насекомые здесь были повсюду, я испытал тот особый ужас, который способны вызвать только муравьи.
К моему удивлению, Меррик очень ловко двумя пальцами подняла кошмарную руку и несколькими энергичными движениями стряхнула с нее наглых муравьев.
Я не слышал, чтобы собравшиеся зеваки шумели, но мне показалось, что они придвинулись плотнее. Гудение колибри завораживало, как гипноз. Снова тихо зашелестел дождь, но сквозь зеленый шатер не пробилось ни капли. Ни одна не упала и на рифленую крышу.
– Что нам делать с этими вещами? – мягко спросил Эрон. – Насколько я понимаю, ты не хочешь ничего оставлять.
– Мы заберем все это с собой, – решительно произнесла Меррик и тут же, спохватившись, добавила: – Если вы не возражаете. Эти предметы сослужили свою службу. А саму постройку следует запереть, если вы собираетесь держать данное мне обещание. Я хочу поехать с вами.
– Да, мы прикажем все здесь размонтировать.
Меррик вдруг взглянула на усохшую кисть, которую продолжала сжимать в пальцах. Муравьи теперь переползли на ее руку.
– Положи ее обратно, девочка, – резким от испуга тоном произнес я.
Она снова раз или два встряхнула кисть и послушно вернула ее на прежнее место.
– Все это должно уехать с нами, – сказала она. – Абсолютно все. Наступит день, и я достану каждую вещь, чтобы как следует ее рассмотреть. – Она снова смахнула назойливых муравьев.
Должен признать, ее невозмутимость несколько успокоила и меня.
– Разумеется, – вмешался в разговор Эрон. – Сейчас все упакуют.
Он повернулся и подал сигнал служителям Тала-маски, которые стояли в ожидании на краю дворика за нашей спиной.
– На этом дворе есть еще кое-что. Я сама должна это забрать.
Меррик переводила взгляд то на меня, то на Эрона. Было очевидно, что она вовсе не намерена нагнетать таинственность – ее действительно что-то беспокоило.
Отойдя в сторону, она медленно направилась к одному из сучковатых фруктовых деревьев, росшему в самом центре двора. Наклонив голову, чтобы вступить под низкую зеленую крону, она подняла руки, как будто собиралась обнять дерево.
В ту же секунду – хотя следовало бы догадаться и раньше – я понял, в чем, собственно, дело.
С дерева спустилась огромная змея и обвила кольцами руки и плечи Меррик. Удав!
Меня охватила непреодолимая дрожь отвращения. За все годы, проведенные на Амазонке, я не смог полюбить змей. Как раз наоборот. Но я знал, каковы они на ощупь, я знал, что значит ощутить в руках жуткий шелковистый груз и испытать странное чувство, когда змея быстро обвивается кольцами вокруг запястий.
Глядя на девочку, я все это вновь пережил.
Тем временем из густых зеленых зарослей донесся тихий шепот зрителей. Именно для этого они здесь и собрались. Это был самый главный момент. Змея, разумеется, олицетворяла собой божество вуду. Я знал это, но все равно не переставал поражаться.
– Определенно она безвредна, – поспешил успокоить меня Эрон. Можно подумать, он что-то знал! – Придется скармливать ей одну или двух крыс, полагаю, но для нас она совершенно...
– Не важно, – улыбнулся я, видя, что ему не по себе, и своими словами снимая с него ответственность. А затем, чтобы подразнить его немного, а заодно хоть как-то разрядить тоскливую обстановку, добавил: – Тебе известно, конечно, что корм должен быть живым.
Эрон пришел в ужас и с укоризной посмотрел на меня, словно говоря: «Об этом можно было бы и помолчать!» Но он был слишком благовоспитан, чтобы проронить хоть слово упрека.
Меррик что-то тихо говорила змее по-французски.
Затем она вернулась к алтарю и там отыскала черный железный ящик с зарешеченными окошками со всех четырех сторон – не знаю, как лучше его описать. Отворив одной рукой створку, громко заскрипевшую петлями, Меррик поднесла к отверстию рептилию, и та, к нашему облегчению, медленно и грациозно заползла в ящик и удобно устроилась внутри.
– Что ж, вот и посмотрим, найдутся ли среди вас смельчаки, готовые понести змею, – обратился Эрон к помощникам из ордена, которые, утратив дар речи, безмолвно взирали на происходящее.
Тем временем толпа начала редеть, люди потихоньку расходились. В деревьях что-то зашуршало, над нашими головами закружились, опускаясь на землю, листья. Но в глубине сада, скрываясь в густой листве, продолжали порхать неугомонные птицы, разрезая воздух крошечными крылышками.
Меррик долго стояла, задрав голову, словно нашла в зеленом пологе просвет.
– Думаю, я больше сюда не вернусь, – тихо сказала она нам обоим, – а может быть, самой себе.
– Почему ты так говоришь, дитя? – спросил я. – Ты можешь поступать, как тебе вздумается. Приезжай сюда хоть каждый день. Мы еще о многом должны с тобой поговорить.
– Все здесь в руинах, – Меррик тяжело вздохнула, – а кроме того, если Холодная Сандра когда-нибудь вернется, я не хочу, чтобы она нашла меня. – Взгляд Меррик, обращенный на меня, был спокоен. – Видите ли, она моя мать и вправе взять меня к себе, так что я не хочу с ней встречаться.
– Этого не случится, – ответил я, хотя никто на земле не мог бы дать ребенку гарантию, что мать перестанет его любить, и Меррик это знала.
Я мог лишь сделать все возможное, чтобы исполнить желание девочки.
– Идемте же, – сказала она, – на чердаке хранятся вещи, которые следует упаковать. И сделать это должна я.
Чердак представлял собой фактически второй этаж дома, имевшего, как я уже описывал, очень крутую крышу. Там было четыре слуховых окошка, по одному на каждую часть света, если предположить, что дом был правильно сориентирован.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Меррик оглянулась и на секунду задержала взгляд на жаровне с котлом.
– Только дядюшка Вервэн мог вскипятить котел, – тихо сказала она. – Он сыпал под него уголь. До сих пор помню запах дыма Тогда Большая Нанэнн выходила на заднее крыльцо, опускалась на ступеньки и наблюдала за ним. Все остальные в страхе разбегались.
Меррик вошла в строение и остановилась перед святыней, разглядывая многочисленные подношения и мигающие свечи. Потом, быстро перекрестившись, двумя пальцами правой руки коснулась обнаженной ступни Девы Марии.
Мы с Эроном в нерешительности застыли поодаль за ее спиной, как два смущенных ангела-хранителя. Блюда, стоявшие на алтаре, были полны свежей снеди. В воздухе витали запахи сладких духов и рома. Очевидно; кто-то из тех, кто скрывался сейчас за деревьями, и принес эти таинственные подношения. Разглядев, что один из необычных предметов, сваленных горой в живописном беспорядке, был на самом деле человеческой рукой, я невольно попятился.
Отрезанная кисть высохла и съежилась, но это было еще не самое страшное. По ней ползали тысячи муравьев, устроившие себе настоящий пир.
Обнаружив, что омерзительные насекомые здесь были повсюду, я испытал тот особый ужас, который способны вызвать только муравьи.
К моему удивлению, Меррик очень ловко двумя пальцами подняла кошмарную руку и несколькими энергичными движениями стряхнула с нее наглых муравьев.
Я не слышал, чтобы собравшиеся зеваки шумели, но мне показалось, что они придвинулись плотнее. Гудение колибри завораживало, как гипноз. Снова тихо зашелестел дождь, но сквозь зеленый шатер не пробилось ни капли. Ни одна не упала и на рифленую крышу.
– Что нам делать с этими вещами? – мягко спросил Эрон. – Насколько я понимаю, ты не хочешь ничего оставлять.
– Мы заберем все это с собой, – решительно произнесла Меррик и тут же, спохватившись, добавила: – Если вы не возражаете. Эти предметы сослужили свою службу. А саму постройку следует запереть, если вы собираетесь держать данное мне обещание. Я хочу поехать с вами.
– Да, мы прикажем все здесь размонтировать.
Меррик вдруг взглянула на усохшую кисть, которую продолжала сжимать в пальцах. Муравьи теперь переползли на ее руку.
– Положи ее обратно, девочка, – резким от испуга тоном произнес я.
Она снова раз или два встряхнула кисть и послушно вернула ее на прежнее место.
– Все это должно уехать с нами, – сказала она. – Абсолютно все. Наступит день, и я достану каждую вещь, чтобы как следует ее рассмотреть. – Она снова смахнула назойливых муравьев.
Должен признать, ее невозмутимость несколько успокоила и меня.
– Разумеется, – вмешался в разговор Эрон. – Сейчас все упакуют.
Он повернулся и подал сигнал служителям Тала-маски, которые стояли в ожидании на краю дворика за нашей спиной.
– На этом дворе есть еще кое-что. Я сама должна это забрать.
Меррик переводила взгляд то на меня, то на Эрона. Было очевидно, что она вовсе не намерена нагнетать таинственность – ее действительно что-то беспокоило.
Отойдя в сторону, она медленно направилась к одному из сучковатых фруктовых деревьев, росшему в самом центре двора. Наклонив голову, чтобы вступить под низкую зеленую крону, она подняла руки, как будто собиралась обнять дерево.
В ту же секунду – хотя следовало бы догадаться и раньше – я понял, в чем, собственно, дело.
С дерева спустилась огромная змея и обвила кольцами руки и плечи Меррик. Удав!
Меня охватила непреодолимая дрожь отвращения. За все годы, проведенные на Амазонке, я не смог полюбить змей. Как раз наоборот. Но я знал, каковы они на ощупь, я знал, что значит ощутить в руках жуткий шелковистый груз и испытать странное чувство, когда змея быстро обвивается кольцами вокруг запястий.
Глядя на девочку, я все это вновь пережил.
Тем временем из густых зеленых зарослей донесся тихий шепот зрителей. Именно для этого они здесь и собрались. Это был самый главный момент. Змея, разумеется, олицетворяла собой божество вуду. Я знал это, но все равно не переставал поражаться.
– Определенно она безвредна, – поспешил успокоить меня Эрон. Можно подумать, он что-то знал! – Придется скармливать ей одну или двух крыс, полагаю, но для нас она совершенно...
– Не важно, – улыбнулся я, видя, что ему не по себе, и своими словами снимая с него ответственность. А затем, чтобы подразнить его немного, а заодно хоть как-то разрядить тоскливую обстановку, добавил: – Тебе известно, конечно, что корм должен быть живым.
Эрон пришел в ужас и с укоризной посмотрел на меня, словно говоря: «Об этом можно было бы и помолчать!» Но он был слишком благовоспитан, чтобы проронить хоть слово упрека.
Меррик что-то тихо говорила змее по-французски.
Затем она вернулась к алтарю и там отыскала черный железный ящик с зарешеченными окошками со всех четырех сторон – не знаю, как лучше его описать. Отворив одной рукой створку, громко заскрипевшую петлями, Меррик поднесла к отверстию рептилию, и та, к нашему облегчению, медленно и грациозно заползла в ящик и удобно устроилась внутри.
– Что ж, вот и посмотрим, найдутся ли среди вас смельчаки, готовые понести змею, – обратился Эрон к помощникам из ордена, которые, утратив дар речи, безмолвно взирали на происходящее.
Тем временем толпа начала редеть, люди потихоньку расходились. В деревьях что-то зашуршало, над нашими головами закружились, опускаясь на землю, листья. Но в глубине сада, скрываясь в густой листве, продолжали порхать неугомонные птицы, разрезая воздух крошечными крылышками.
Меррик долго стояла, задрав голову, словно нашла в зеленом пологе просвет.
– Думаю, я больше сюда не вернусь, – тихо сказала она нам обоим, – а может быть, самой себе.
– Почему ты так говоришь, дитя? – спросил я. – Ты можешь поступать, как тебе вздумается. Приезжай сюда хоть каждый день. Мы еще о многом должны с тобой поговорить.
– Все здесь в руинах, – Меррик тяжело вздохнула, – а кроме того, если Холодная Сандра когда-нибудь вернется, я не хочу, чтобы она нашла меня. – Взгляд Меррик, обращенный на меня, был спокоен. – Видите ли, она моя мать и вправе взять меня к себе, так что я не хочу с ней встречаться.
– Этого не случится, – ответил я, хотя никто на земле не мог бы дать ребенку гарантию, что мать перестанет его любить, и Меррик это знала.
Я мог лишь сделать все возможное, чтобы исполнить желание девочки.
– Идемте же, – сказала она, – на чердаке хранятся вещи, которые следует упаковать. И сделать это должна я.
Чердак представлял собой фактически второй этаж дома, имевшего, как я уже описывал, очень крутую крышу. Там было четыре слуховых окошка, по одному на каждую часть света, если предположить, что дом был правильно сориентирован.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101