Бросив взгляд на пачку, лежавшую на маленьком столике, я прочел название: «Ротманс». Любимый сорт Мэтью. И мой тоже.
Тем не менее я сурово взглянул на нее, словно сомневаясь, действительно ли передо мной моя любимая Меррик, и почувствовал, как по телу побежали мурашки, – я всегда терпеть не мог это отвратительное ощущение.
– Меррик! – позвал я.
Она подняла взгляд. Да, передо мной она, Меррик, – никто другой не проник в это красивое молодое тело. А еще я понял, что она вовсе не так пьяна.
– Присаживайся, Дэвид, дорогой. – Голос ее звучал ласково, почти печально. – Кресло здесь удобное. Я действительно рада тебя видеть.
Услышав знакомые интонации, я почувствовал облегчение. Пересек комнату и уселся в кресло, откуда хорошо мог разглядеть ее лицо. Алтарь светился за правым плечом Меррик, а со всех фотографий точно так же, как когда-то, на меня были устремлены немигающие взгляды ее предков. Все это мне не понравилось, равно как и многочисленные безразличные святые и коленопреклоненные волхвы, хотя, должен признать, зрелище было впечатляющее.
– Зачем нам отправляться в эти джунгли, Меррик? – спросил я. – Что, скажи на милость, заставило тебя бросить все ради этой идеи?
Прежде чем ответить, Меррик сделала внушительный глоток рома и перевела взгляд на алтарь.
Только теперь я заметил, что на противоположной стене, рядом с дверью, через которую я вошел, висит огромный портрет дядюшки Вервэна.
Я сразу узнал в нем портрет, который Меррик показала нам в тот далекий вечер. Она его увеличила – заказ, наверное, обошелся дорого. Копия сохранила ярко-коричневые тона оригинала, и дядюшка Вервэн, юноша в расцвете лет, удобно положивший локоть на греческую колонну, смотрел, казалось, прямо на меня своими дерзкими блестящими светлыми глазами.
Даже в мерцающем полумраке я разглядел широкий, красивой формы нос и изящно очерченные полные губы. Что касается глаз, то они придавали лицу несколько пугающее выражение, хотя я не был уверен, что правильно оценил свои ощущения.
– Я вижу, ты приехал, чтобы продолжать спор, – сказала Меррик. – Никаких доводов тебе не найти, Дэвид. Я должна ехать, и немедленно.
– Ты меня не убедила. Отлично знаешь, что я не позволю тебе отправляться в ту часть света без поддержки Таламаски, но мне нужно понять...
– Дядюшка Вервэн не оставит меня одну, – тихо произнесла она.
Глаза ее в полумраке казались огромными и пронзительными, лицо было озарено только скудным светом, проникавшим сюда из коридора.
– Все дело в снах, Дэвид. По-правде говоря, они снятся мне уже несколько лет, но раньше я не видела то, что вижу теперь. Может быть, мне не хотелось обращать на них внимание. Может быть, я даже в самих снах притворялась, будто не понимаю, что от меня требуется.
Мне казалось, Меррик стала намного привлекательнее, чем я ее помнил. Простое платье из фиолетовой хлопковой ткани было туго перетянуто на талии, подол едва прикрывал колени. Стройные красивые ноги без чулок, ноготки накрашены под цвет платья.
– Когда точно началось это наваждение?
– Весной, – устало ответила она. – А может, сразу после Рождества Я не уверена. Зима выдалась суровой. Эрон тебе расскажет. Стояли сильные морозы. Все красивые банановые деревья погибли. Конечно, они ожили, как только наступило весеннее тепло. Ты видел их у входа?
– Прости, дорогая, не заметил, – ответил я.
Словно не слыша моих слов, она продолжала:
– Именно тогда он начал являться ко мне наиболее отчетливо. Во сне не было ни прошлого, ни будущего – только дядюшка Вервэн и я. Мы с ним находились в этом доме, он сидел за обеденным столом... – Она показала на открытую дверь, откуда виднелась столовая. – Я была с ним. Он сказал мне: «Девочка, разве я не велел тебе вернуться туда и забрать остальные вещи?», – а потом начал длинный рассказ о каких-то призраках – жутких призраках, столкнувших его с утеса, так что он упал и разбил голову. Я проснулась среди ночи и записала все, что запомнила, но кое-что все-таки упустила – впрочем, возможно, так и должно было случиться.
– И что же ты запомнила?
– Дядюшка рассказал, что об этой пещере знал еще прадед его матери. Он утверждал, будто Старик возил его туда, хотя сам боялся джунглей. Можешь представить, сколько лет тому назад это было? Дядюшка Вервэн сказал, что больше ему не удалось там побывать. Он приехал в Новый Орлеан и сказочно разбогател благодаря знахарству. Он часто повторял, что чем дольше живешь, тем чаще приходится отказываться от своих мечтаний, пока в конце концов их у тебя вообще не остается.
Кажется, я поморщился, услышав эти мудрые, правдивые слова.
– Мне было семь лет, – продолжала Меррик, – когда дядюшка Вервэн умер под этой самой крышей. Прадед его матери считался brujo среди майя. Так называют шаманов, своего рода жрецов. До сих пор помню, что дядюшка Вервэн использовал именно это слово.
– Почему он требует, чтобы ты туда вернулась? – спросил я.
Она не сводила глаз с алтаря. Я бросил взгляд в ту сторону и только тогда разглядел фотографию дядюшки Вервэна. Маленький снимок без рамки, просто прислоненный к подножию статуэтки Девы Марии.
– Чтобы забрать сокровища, – тихо, но взволнованно ответила она, – и привезти сюда. По его словам, там есть нечто, способное в корне изменить мою судьбу. Но я не понимаю, что он имеет в виду. – Послышался знакомый вздох. – Он почему-то думает, мне необходим этот предмет, эта вещь. Хотя что могут знать призраки?
– Вот именно, Меррик, что он имеет в виду? – подхватил я.
– Не могу ответить, Дэвид, – дрожащим голоском призналась она. – Знаю только, что он преследует меня неотступно, требуя, чтобы я отправилась туда и привезла сокровища.
– Тебе самой это не нужно, – заявил я. – Уверен. Ты просто во власти назойливого призрака.
– Он очень силен, Дэвид. – Она медленно обвела взглядом гипсовые фигурки и тряхнула головой. – И эти сны меня не отпускают. Он каждый раз является мне во сне. Боже, как мне его не хватает! – Ее взгляд блуждал по комнате. – Знаешь, к старости у него совсем ослабли ноги. Пришел священник и разрешил дядюшке Вервэну больше не посещать воскресную мессу. Для него это было слишком тяжело. И все же каждое воскресенье дядюшка переодевался в свой лучший костюм-тройку с неизменными карманными часами – знаешь, у него были такие круглые часики на короткой золотой цепочке, которые он носил в маленьком кармашке, – затем усаживался в столовой перед приемником, слушал трансляцию мессы и шептал молитвы. Он был настоящий джентльмен. А днем приходил священник и причащал его. Как бы ни болели у него ноги, дядюшка Вервэн каждый раз опускался на колени, чтобы принять причащение. Я стояла в дверях, чтобы проводить священника со служкой. Дядюшка Вервэн считал нашу церковь магической, потому что мы принимаем тело и кровь Христа в причастии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Тем не менее я сурово взглянул на нее, словно сомневаясь, действительно ли передо мной моя любимая Меррик, и почувствовал, как по телу побежали мурашки, – я всегда терпеть не мог это отвратительное ощущение.
– Меррик! – позвал я.
Она подняла взгляд. Да, передо мной она, Меррик, – никто другой не проник в это красивое молодое тело. А еще я понял, что она вовсе не так пьяна.
– Присаживайся, Дэвид, дорогой. – Голос ее звучал ласково, почти печально. – Кресло здесь удобное. Я действительно рада тебя видеть.
Услышав знакомые интонации, я почувствовал облегчение. Пересек комнату и уселся в кресло, откуда хорошо мог разглядеть ее лицо. Алтарь светился за правым плечом Меррик, а со всех фотографий точно так же, как когда-то, на меня были устремлены немигающие взгляды ее предков. Все это мне не понравилось, равно как и многочисленные безразличные святые и коленопреклоненные волхвы, хотя, должен признать, зрелище было впечатляющее.
– Зачем нам отправляться в эти джунгли, Меррик? – спросил я. – Что, скажи на милость, заставило тебя бросить все ради этой идеи?
Прежде чем ответить, Меррик сделала внушительный глоток рома и перевела взгляд на алтарь.
Только теперь я заметил, что на противоположной стене, рядом с дверью, через которую я вошел, висит огромный портрет дядюшки Вервэна.
Я сразу узнал в нем портрет, который Меррик показала нам в тот далекий вечер. Она его увеличила – заказ, наверное, обошелся дорого. Копия сохранила ярко-коричневые тона оригинала, и дядюшка Вервэн, юноша в расцвете лет, удобно положивший локоть на греческую колонну, смотрел, казалось, прямо на меня своими дерзкими блестящими светлыми глазами.
Даже в мерцающем полумраке я разглядел широкий, красивой формы нос и изящно очерченные полные губы. Что касается глаз, то они придавали лицу несколько пугающее выражение, хотя я не был уверен, что правильно оценил свои ощущения.
– Я вижу, ты приехал, чтобы продолжать спор, – сказала Меррик. – Никаких доводов тебе не найти, Дэвид. Я должна ехать, и немедленно.
– Ты меня не убедила. Отлично знаешь, что я не позволю тебе отправляться в ту часть света без поддержки Таламаски, но мне нужно понять...
– Дядюшка Вервэн не оставит меня одну, – тихо произнесла она.
Глаза ее в полумраке казались огромными и пронзительными, лицо было озарено только скудным светом, проникавшим сюда из коридора.
– Все дело в снах, Дэвид. По-правде говоря, они снятся мне уже несколько лет, но раньше я не видела то, что вижу теперь. Может быть, мне не хотелось обращать на них внимание. Может быть, я даже в самих снах притворялась, будто не понимаю, что от меня требуется.
Мне казалось, Меррик стала намного привлекательнее, чем я ее помнил. Простое платье из фиолетовой хлопковой ткани было туго перетянуто на талии, подол едва прикрывал колени. Стройные красивые ноги без чулок, ноготки накрашены под цвет платья.
– Когда точно началось это наваждение?
– Весной, – устало ответила она. – А может, сразу после Рождества Я не уверена. Зима выдалась суровой. Эрон тебе расскажет. Стояли сильные морозы. Все красивые банановые деревья погибли. Конечно, они ожили, как только наступило весеннее тепло. Ты видел их у входа?
– Прости, дорогая, не заметил, – ответил я.
Словно не слыша моих слов, она продолжала:
– Именно тогда он начал являться ко мне наиболее отчетливо. Во сне не было ни прошлого, ни будущего – только дядюшка Вервэн и я. Мы с ним находились в этом доме, он сидел за обеденным столом... – Она показала на открытую дверь, откуда виднелась столовая. – Я была с ним. Он сказал мне: «Девочка, разве я не велел тебе вернуться туда и забрать остальные вещи?», – а потом начал длинный рассказ о каких-то призраках – жутких призраках, столкнувших его с утеса, так что он упал и разбил голову. Я проснулась среди ночи и записала все, что запомнила, но кое-что все-таки упустила – впрочем, возможно, так и должно было случиться.
– И что же ты запомнила?
– Дядюшка рассказал, что об этой пещере знал еще прадед его матери. Он утверждал, будто Старик возил его туда, хотя сам боялся джунглей. Можешь представить, сколько лет тому назад это было? Дядюшка Вервэн сказал, что больше ему не удалось там побывать. Он приехал в Новый Орлеан и сказочно разбогател благодаря знахарству. Он часто повторял, что чем дольше живешь, тем чаще приходится отказываться от своих мечтаний, пока в конце концов их у тебя вообще не остается.
Кажется, я поморщился, услышав эти мудрые, правдивые слова.
– Мне было семь лет, – продолжала Меррик, – когда дядюшка Вервэн умер под этой самой крышей. Прадед его матери считался brujo среди майя. Так называют шаманов, своего рода жрецов. До сих пор помню, что дядюшка Вервэн использовал именно это слово.
– Почему он требует, чтобы ты туда вернулась? – спросил я.
Она не сводила глаз с алтаря. Я бросил взгляд в ту сторону и только тогда разглядел фотографию дядюшки Вервэна. Маленький снимок без рамки, просто прислоненный к подножию статуэтки Девы Марии.
– Чтобы забрать сокровища, – тихо, но взволнованно ответила она, – и привезти сюда. По его словам, там есть нечто, способное в корне изменить мою судьбу. Но я не понимаю, что он имеет в виду. – Послышался знакомый вздох. – Он почему-то думает, мне необходим этот предмет, эта вещь. Хотя что могут знать призраки?
– Вот именно, Меррик, что он имеет в виду? – подхватил я.
– Не могу ответить, Дэвид, – дрожащим голоском призналась она. – Знаю только, что он преследует меня неотступно, требуя, чтобы я отправилась туда и привезла сокровища.
– Тебе самой это не нужно, – заявил я. – Уверен. Ты просто во власти назойливого призрака.
– Он очень силен, Дэвид. – Она медленно обвела взглядом гипсовые фигурки и тряхнула головой. – И эти сны меня не отпускают. Он каждый раз является мне во сне. Боже, как мне его не хватает! – Ее взгляд блуждал по комнате. – Знаешь, к старости у него совсем ослабли ноги. Пришел священник и разрешил дядюшке Вервэну больше не посещать воскресную мессу. Для него это было слишком тяжело. И все же каждое воскресенье дядюшка переодевался в свой лучший костюм-тройку с неизменными карманными часами – знаешь, у него были такие круглые часики на короткой золотой цепочке, которые он носил в маленьком кармашке, – затем усаживался в столовой перед приемником, слушал трансляцию мессы и шептал молитвы. Он был настоящий джентльмен. А днем приходил священник и причащал его. Как бы ни болели у него ноги, дядюшка Вервэн каждый раз опускался на колени, чтобы принять причащение. Я стояла в дверях, чтобы проводить священника со служкой. Дядюшка Вервэн считал нашу церковь магической, потому что мы принимаем тело и кровь Христа в причастии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101