Она вынула текст из портфеля и на ходу перечитывала его про себя. Но напрасно Фейт надеялась на свое боковое зрение - через несколько шагов она столкнулась с каким-то парнем.
Смутившись, девушка подняла глаза от рассказа и проворно сказала:
- Извините, пожалуйста. Простите.
Выкатив на нее тупые, пустые глаза, студент процедил:
- Чтоб ты сгнила, сука поганая! В его голосе было столько злобы, что она поневоле остановилась и проводила парня недоуменным взглядом.
Шагов через двадцать он столкнулся с другим студентом. Тот вместо извинений развернулся и толкнул его в спину. Через пару секунд завязалась серьезная драка.
Господи Всемогущий! Что же стало с университетом? Отчего здесь столько злобы?
Фейт не стала наблюдать за дракой, сунула рассказ под мышку и заспешила на семинар по писательскому мастерству.
У нее; теплилась робкая надежда на то, что большая часть группы по каким-то причинам сегодня не придет на занятия. Однако, к ее разочарованию, пришли почти все. Она села в первом ряду.
Профессор Эмерсон улыбнулся ей и спросил:
- Готовы?
Фейт кивнула и браво ответила, чтобы показаться уверенной в себе:
- Не то чтобы готова, но готова показать, что готова!
Тут кто-то с заднего ряда крикнул:
- Профессор Эмерсон!
Фейт оглянулась на парня, который тянул руку.
- Да, мистер Киилер, что вы хотите сказать?
- На следующее занятие мне назначено читать мой рассказ, а я, к сожалению, не смогу прийти. Можно мне поменяться и прочитать сегодня?
- Ничего против не имею. Но решать должна мисс Пуллен. - Профессор повернулся к Фейт:
- Что скажете? Можем мы сегодня обсудить рассказ мистера Киилера вместо вашего?
Фейт посмотрела на бледного студента в последнем ряду. Хотя она не испытала особого облегчения от того, что сегодня не нужно читать перед всеми, было неловко отказываться. Поэтому она кивнула:
- Хорошо, я согласна.
- У вас есть копии вашего произведения? - спросил профессор Эмерсон Киилера.
- Нет. Простите, я забыл размножить.
- Ну, тогда не стоит ли нам отложить обсуждение до лучших времен...
- Да ведь это очень короткий рассказ. Я могу прочитать его сейчас, а потом оставить вам копии - вы раздадите на следующем занятии.
В голосе студента было столько отчаянной мольбы, что Фейт стало не по себе. Отчего он так клянчит, будто сегодня последний день и больше не будет другой возможности прочитать свое творение!..
Профессор Эмерсон на секунду-другую задумался, потом сказал:
- Хорошо. Не будем больше терять времени. Начнем. Вы готовы, мистер Киилер?
- Да.
- Тогда вперед. Уступаю вам свое место.
- А это обязательно - читать перед всеми? Или можно отсюда?
- Как вам удобнее.
Бледный студент с заднего ряда обвел глазами аудиторию и встретился взглядом с Фейт. На ней его глаза задержались. Он криво ухмылялся.
У Фейт вдруг заколотилось сердце от недоброго предчувствия. Что-то знакомое было в выражении его лица, что-то пугающее.
Киилер поднял листочки и стал читать:
"В библиотеке стоят аккуратные ряды параллельно бегущих книжных стеллажей, освещенных лампами дневного света. Три верхних этажа отданы этим нескончаемым параллельным рядам стеллажей..."
У Фейт при первых же словах пересохло горло. Руки у нее дрожали, на лбу выступил пот.
А Киилер продолжал ровным голосом:
"Все книги разложены в хитроумной последовательности - согласно буквенному и цифровому шифру, а также дате публикации..."
2
- Поверишь ли, просто мороз по коже! - сказал Джим.
Фарук пожал плечами.
- Эка невидаль! Ваш преподаватель - гнусный тупоголовый ханжа и оголтелый консерватор. Таких дураков во все времена хватает.
- Дело не в том, что преподаватель осел. Ужас в том, что... - Джим искал слова, чтобы выразить всю сюрреалистичность сцены в аудитории, всю ошеломляющую обыденность того, что произошло. - Да, ужас именно в том, что никто из студентов и ухом не повел. Все кивали головами и прилежно записывали бред о том, что рабовладельческий строй - самый эффективный с экономической точки зрения. Словно подобные мысли бесспорны и общеприняты. Лишь Элвин восстал против диких взглядов профессора. Но меня поражает наглость этого преподавателя - ведь за такие вещи по головке не погладят, если начальство узнает. Ведь запросто могут уволить! А не уволят - так опозорят по гроб жизни!.. Однако студенты покорно скушали - и никто не пожелал ударить в колокола!
Стив хихикнул.
Джим возмущенно воскликнул:
- Что тут смешного, черт возьми?
- Твоя реакция. Обычное интеллигентское жеманство. Очень мы нежные... Это университет. И ты готовишься в журналисты. Слышал о такой штуке, как свобода слова?
- Свобода слова тут ни при чем.
- А что при чем?
- Не знаю, как выразить... Но был бы ты там, в аудитории, ты бы тоже почувствовал, как это.., странно.
Стив фыркнул.
- Ну да, весьма членораздельное объяснение. Чувствуется, что говорит человек, владеющий словом.
Джим с упреком покосился на приятеля, затем решил перевести разговор на другое и спросил:
- Стив, ты свою полосу подготовил?
- Отвали, Джим.
- Что-о?
- Не твое дело. Я отвечаю за свою полосу - и как-нибудь обойдусь без надсмотрщика.
- Не мое дело? Стив, спустись на землю! Я главный редактор, а ты - редактор отдела. Получается, что ты вроде как мой подчиненный. Если я сошел с ума и ошибаюсь, то поправь меня, дурака!
- Если ты главный, что мне - зад тебе лизать?
Фамильярная хамоватость в редакции всегда сходит за шутку, но сейчас у Стива был настолько серьезный тон, что было очевидно - это отнюдь не зашедшее слишком далеко зубоскальство. У Джима кулаки зачесались. Взять бы этого негодяя за шкирку и встряхнуть хорошенько - чтобы в себя пришел!
Но в итоге Джим совладал со своим гневом. Орать и топать ногами - только позориться. Все равно дубину, вроде Стива, не перевоспитать...
Однако что же тут происходит, в этом чертовом университете?
Джим обвел глазами редакционную комнату. С большинством из сотрудников газеты он работал не первый год, и до сих пор у них были распрекрасные отношения. Однако в этом семестре...
Да, в атом семестре все словно с цепи сорвались. Все кругом, в том числе и в редакции, разваливается на глазах. Милая болтушка Шерил замкнулась в себе. Стив стал агрессивен - так и лезет на рожон, так и напрашивается на драку. А некогда жизнерадостный и отзывчивый Фарук превратился в равнодушного циника. Что касается остальных редакторов, то и о них ничего хорошего не скажешь - резкие и нервные, грубят друг другу, хамят корреспондентам. Словом, мрак какой-то!
Что-то тут меняется. Что-то тут нехорошее происходит.
Да, Хоуви прав.
Но не меняется, а уже изменилось.
Джим не мог бы сказать, когда именно пошли эти зловещие перемены и отчего они начались. Даже сами изменения было трудно логически вычленить, чтобы с уверенностью утверждать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145