А ну как Клементс окажется врагом и все поймет?.. Послушать Яна, так этим, которые под воздействием Университета, ничего не стоит выхватить бритву и полоснуть собеседника по шее. Вот и Клементсу ничего не стоит пустить кровь неловкому дипломату по фамилии Бакли...
"Ох-хо-хо... Нет, интриган из меня не получится", - с грустью подумал Бакли.
Однако отступать было стыдно.
Бакли собрался с духом и постучал в дверь. - Да! Заходите! - раздался голос хозяина кабинета.
Бакли обреченно шмыгнул носом и открыл дверь.
"Стало быть, я все-таки не сумасшедший".
Чэпмен стоял на пороге своего кабинета и провожал взглядом удаляющуюся фигуру Бакли.
До сих пор Чэпмен полагал, что ему одному события в университете кажутся фантастическими, абсурдными, отвратительными. Это свое обостренное неприятие творящегося вокруг Чэпмен списывал на то, что он одичал в полевых экспедициях, больше времени проводит с животными, чем с людьми, и оторвался от жизни - обычные ее неурядицы кажутся ему чем-то из ряда вон выходящим...
Однако, как выяснилось, Бакли и Эмерсон переживают тот же ужас, в той же степени обеспокоены происходящим в К. У. Бреа.
Это открытие должно было ободрить его. На самом же деле оно вогнало Чэпмена в еще большую депрессию. Уж лучше бы он ошибался, уж лучше бы у него крыша слегка поехала, чем знать, что он прав и здоров, а окружающий мир сошел с ума.
Бакли привел массу примеров противоестественного, случившегося за последние месяцы. К этому Чэпмен мог бы добавить немало своих горестных наблюдений. Однако Бакли не стал говорить о причинах. А любопытно, знает ли он истинную причину происходящего или нет. Возможно, Бакли чего-то не договаривает... Ладно, быть может, недоговоренное будет высказано во время той коллективной дискуссии, на которую Бакли его пригласил.
Мысли Чэпмена невольно перескочили на одно из неприятных впечатлений последнего времени. По вторникам и четвергам он вел вводный курс по физиологии млекопитающих. В первом ряду на каждой лекции сидел странный рыжеволосый парень. С первого же занятия Чэпмену очень не понравились его глаза. От этого взгляда у профессора мурашки бежали по спине. Рыжий студент так действовал на нервы Чэпмену, что однажды даже приснился ему - профессор проснулся в холодном поту. Он не знал фамилии этого парня - тот почему-то не сдавал контрольные работы, избегал участия в устных дискуссиях. Только сидел и таращился на лектора. Чэпмену, по непонятным причинам, именно рыжеволосый дебил казался самым страшным впечатлением последних месяцев.
Этот рыжий должен быть важной частью того дикого, что происходит вокруг...
Чэпмен посмотрел на часы - ага, пора перекусить. В это время он всегда направлялся в столовую, но сегодня у него не было аппетита. Есть более важное дело, чем набить себе желудок. Надо побыстрее искать таких же встревоженных порядочных людей, которые еще не скурвились, еще не поддались всеобщей разлагающей атмосфере. Как сказал Бакли, две головы хорошо, а десять - лучше.
Но с кого начать?
Джобсон. Конечно, в первую голову следует побеседовать с Джобсоном. Если кто и не поддался давлению злых сил, так именно он. Будучи профессором энтомологии, Джобсон еще больше замкнут в своем собственном мирке, нежели Чэпмен: ничего, кроме своих жучков-паучков, не знает и страшно далек от мирских соблазнов.
Да. Это правильный выбор.
Итак, Джобсон.
Клементс. Вот задница! Кусок дерьма на двух ногах! Чего это он приперся ко мне и битый час распространяется про всякие неприятные события в университете? Нужен он мне со своим долбаным дружелюбием и своими никчемными разговорами! Плевать мне на то, что здесь происходит!
Знаю, знаю, зачем он приперся! Он явился вынюхивать. Все они ходят кругами и вынюхивают. Все они хотят украсть мое великое открытие!..
Взбешенный Кен Джобсон запер дверь лаборатории и вдобавок задвинул засов.
Нет, никто не выведает до времени его потрясающий секрет - прежде чем Джобсон не завершит эксперименты и не опубликует результаты своих трудов. Когда мир узнает об открытии Джобсона, это будет сенсация века. Отношения между полами навеки изменятся. Мужчины и женщины отныне будут абсолютно независимы друг от друга, станут не нужны друг другу, потому что смогут получать полноценное сексуальное удовлетворение самостоятельно, без партнера.
Джобсон вынул из кармана ключ и отпер дверь своей секретной лаборатории.
Связанная голая Сильвия по-прежнему лежала на полу. Во рту у нее был кляп, все тело, намазанное медом, было облеплено мухами. Она тихо постанывала. На большее у нее уже не было сил.
- Да, - сказал Джобсон, - да, да!
В комнате одуряюще пахло медом. Сквозь этот запах профессору чудился аромат соков ее влагалища.
Сколько же раз она кончила, чтобы напоить воздух таким крепким духом сексуального удовлетворения?
Раз тридцать, решил он. Он записал эту цифру в тетрадь экспериментов. Тридцать оргазмов за пять часов - это будет выглядеть впечатляюще на страницах его диссертации.
Но как же назвать свое открытие?
Джобсон довольно хихикнул, потому что ему пришло в голову новое забавное название - "мухня". "Что-то мне хочется сегодня мухнуться".
Сильвия приглушенно вскрикнула - кляп не позволял крикнуть во весь голос.
Ага, тридцать первый оргазм.
Замечательно.
Он записал в тетрадочку.
Теперь Джобсон и сам был возбужден. Член затрепыхался в брюках, и профессор быстро разделся догола. Затем сел на пол рядом со своей лаборанткой, взял банку с медом и обмазал им свой член.
Через пару мгновений мухи слетелись на его возбужденный пенис, облепили его со всех сторон.
Он ощущал, как тысячи ножек и крылышек щекочут чувствительную плоть. Его возбуждение нарастало. Уже задыхаясь, он потянулся к сосуду с муравьями, взял его, перекатился на бок и сунул член в сосуд с кровожадными крохотными тварями.
Сперма брызнула в тот же миг, когда первый десяток муравьев запустил челюсти в кожу его головки.
Глава 26
1
Стюарт и Эдди, последние из оставшихся в редакции сотрудников, укладывали в портфели свои вещи и собирались уходить. Хоуви взглянул на часы - семь тридцать. Если бы Джим намеревался вернуться в редакцию, он бы уже пришел.
Хоуви напряг все силы, поднял руку и положил ладонь на подлокотник, где была панель управления инвалидной коляской. Он развернул свое кресло и одновременно окликнул Эдди.
Спортивный редактор тут же отозвался:
- Да, Хоуви?
- Тебе не трудно подать мне телефон? Никак не дотянусь до него.
- Пожалуйста.
- Спасибо.
- Хоуви, у тебя какие планы на сегодняшний вечер? - спросил Стюарт.
- Вроде бы никаких.
- Мы с Эдди идем на баскетбольный матч. Если хочешь, присоединяйся.
- Нам прислали кучу пригласительных билетов для прессы, - добавил Эдди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
"Ох-хо-хо... Нет, интриган из меня не получится", - с грустью подумал Бакли.
Однако отступать было стыдно.
Бакли собрался с духом и постучал в дверь. - Да! Заходите! - раздался голос хозяина кабинета.
Бакли обреченно шмыгнул носом и открыл дверь.
"Стало быть, я все-таки не сумасшедший".
Чэпмен стоял на пороге своего кабинета и провожал взглядом удаляющуюся фигуру Бакли.
До сих пор Чэпмен полагал, что ему одному события в университете кажутся фантастическими, абсурдными, отвратительными. Это свое обостренное неприятие творящегося вокруг Чэпмен списывал на то, что он одичал в полевых экспедициях, больше времени проводит с животными, чем с людьми, и оторвался от жизни - обычные ее неурядицы кажутся ему чем-то из ряда вон выходящим...
Однако, как выяснилось, Бакли и Эмерсон переживают тот же ужас, в той же степени обеспокоены происходящим в К. У. Бреа.
Это открытие должно было ободрить его. На самом же деле оно вогнало Чэпмена в еще большую депрессию. Уж лучше бы он ошибался, уж лучше бы у него крыша слегка поехала, чем знать, что он прав и здоров, а окружающий мир сошел с ума.
Бакли привел массу примеров противоестественного, случившегося за последние месяцы. К этому Чэпмен мог бы добавить немало своих горестных наблюдений. Однако Бакли не стал говорить о причинах. А любопытно, знает ли он истинную причину происходящего или нет. Возможно, Бакли чего-то не договаривает... Ладно, быть может, недоговоренное будет высказано во время той коллективной дискуссии, на которую Бакли его пригласил.
Мысли Чэпмена невольно перескочили на одно из неприятных впечатлений последнего времени. По вторникам и четвергам он вел вводный курс по физиологии млекопитающих. В первом ряду на каждой лекции сидел странный рыжеволосый парень. С первого же занятия Чэпмену очень не понравились его глаза. От этого взгляда у профессора мурашки бежали по спине. Рыжий студент так действовал на нервы Чэпмену, что однажды даже приснился ему - профессор проснулся в холодном поту. Он не знал фамилии этого парня - тот почему-то не сдавал контрольные работы, избегал участия в устных дискуссиях. Только сидел и таращился на лектора. Чэпмену, по непонятным причинам, именно рыжеволосый дебил казался самым страшным впечатлением последних месяцев.
Этот рыжий должен быть важной частью того дикого, что происходит вокруг...
Чэпмен посмотрел на часы - ага, пора перекусить. В это время он всегда направлялся в столовую, но сегодня у него не было аппетита. Есть более важное дело, чем набить себе желудок. Надо побыстрее искать таких же встревоженных порядочных людей, которые еще не скурвились, еще не поддались всеобщей разлагающей атмосфере. Как сказал Бакли, две головы хорошо, а десять - лучше.
Но с кого начать?
Джобсон. Конечно, в первую голову следует побеседовать с Джобсоном. Если кто и не поддался давлению злых сил, так именно он. Будучи профессором энтомологии, Джобсон еще больше замкнут в своем собственном мирке, нежели Чэпмен: ничего, кроме своих жучков-паучков, не знает и страшно далек от мирских соблазнов.
Да. Это правильный выбор.
Итак, Джобсон.
Клементс. Вот задница! Кусок дерьма на двух ногах! Чего это он приперся ко мне и битый час распространяется про всякие неприятные события в университете? Нужен он мне со своим долбаным дружелюбием и своими никчемными разговорами! Плевать мне на то, что здесь происходит!
Знаю, знаю, зачем он приперся! Он явился вынюхивать. Все они ходят кругами и вынюхивают. Все они хотят украсть мое великое открытие!..
Взбешенный Кен Джобсон запер дверь лаборатории и вдобавок задвинул засов.
Нет, никто не выведает до времени его потрясающий секрет - прежде чем Джобсон не завершит эксперименты и не опубликует результаты своих трудов. Когда мир узнает об открытии Джобсона, это будет сенсация века. Отношения между полами навеки изменятся. Мужчины и женщины отныне будут абсолютно независимы друг от друга, станут не нужны друг другу, потому что смогут получать полноценное сексуальное удовлетворение самостоятельно, без партнера.
Джобсон вынул из кармана ключ и отпер дверь своей секретной лаборатории.
Связанная голая Сильвия по-прежнему лежала на полу. Во рту у нее был кляп, все тело, намазанное медом, было облеплено мухами. Она тихо постанывала. На большее у нее уже не было сил.
- Да, - сказал Джобсон, - да, да!
В комнате одуряюще пахло медом. Сквозь этот запах профессору чудился аромат соков ее влагалища.
Сколько же раз она кончила, чтобы напоить воздух таким крепким духом сексуального удовлетворения?
Раз тридцать, решил он. Он записал эту цифру в тетрадь экспериментов. Тридцать оргазмов за пять часов - это будет выглядеть впечатляюще на страницах его диссертации.
Но как же назвать свое открытие?
Джобсон довольно хихикнул, потому что ему пришло в голову новое забавное название - "мухня". "Что-то мне хочется сегодня мухнуться".
Сильвия приглушенно вскрикнула - кляп не позволял крикнуть во весь голос.
Ага, тридцать первый оргазм.
Замечательно.
Он записал в тетрадочку.
Теперь Джобсон и сам был возбужден. Член затрепыхался в брюках, и профессор быстро разделся догола. Затем сел на пол рядом со своей лаборанткой, взял банку с медом и обмазал им свой член.
Через пару мгновений мухи слетелись на его возбужденный пенис, облепили его со всех сторон.
Он ощущал, как тысячи ножек и крылышек щекочут чувствительную плоть. Его возбуждение нарастало. Уже задыхаясь, он потянулся к сосуду с муравьями, взял его, перекатился на бок и сунул член в сосуд с кровожадными крохотными тварями.
Сперма брызнула в тот же миг, когда первый десяток муравьев запустил челюсти в кожу его головки.
Глава 26
1
Стюарт и Эдди, последние из оставшихся в редакции сотрудников, укладывали в портфели свои вещи и собирались уходить. Хоуви взглянул на часы - семь тридцать. Если бы Джим намеревался вернуться в редакцию, он бы уже пришел.
Хоуви напряг все силы, поднял руку и положил ладонь на подлокотник, где была панель управления инвалидной коляской. Он развернул свое кресло и одновременно окликнул Эдди.
Спортивный редактор тут же отозвался:
- Да, Хоуви?
- Тебе не трудно подать мне телефон? Никак не дотянусь до него.
- Пожалуйста.
- Спасибо.
- Хоуви, у тебя какие планы на сегодняшний вечер? - спросил Стюарт.
- Вроде бы никаких.
- Мы с Эдди идем на баскетбольный матч. Если хочешь, присоединяйся.
- Нам прислали кучу пригласительных билетов для прессы, - добавил Эдди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145