По дороге я умудрился, не сбавляя скорости, стащить с себя куртку и вывернуть ее наизнанку, сменив черную кожу на подкладку цвета «вырви глаз», которую я специально и выбирал для подобных случаев. Из трубы на одном из зданий поблизости вился дымок. Я устремился туда, обнаружил, как и ожидал, рядом у стены поленницу и спустился по ней на землю.
Вскоре я снова очутился на главной улице, в толпе болтающихся без дела космолетчиков, горожан, зазывал и карманников. Йаванни нигде не было видно.
К сожалению, не было и смуглого блондина, которого я собирался выследить.
В надежде, что мой наниматель все еще подыскивает себе команду, я еще около часа пошлялся по окрестным тавернам и кабакам. Но так его и не обнаружил. А обойти весь портовый район в одиночку нечего было и пытаться. Кроме того, после удара по стеклу у меня ныла нога, а в полшестого утра мне нужно было быть в порту.
В виссилуянском районе в изобилии водились роботакси, но тысячу коммарок обещанного аванса я получу только по прибытии на борт «Икара», а громила– управляющий третьесортной гостиницы, в которой мы с Иксилем остановились, будет очень расстроен, если завтра утром мы не найдем должной суммы наличными, чтобы расплатиться за номер. Поколебавшись, я все же решил, что выяснять отношения с крупногабаритными представителями иных рас дважды на протяжении местных двадцатичасовых суток – это уже чересчур, и отправился домой пешком.
Когда я миновал последний, четвертый, лестничный пролет и вставил ключ в прорезь замка, боль в ноге задавала в позвоночник и доходила аж до самого основания черепа. Лелея сладкие мечты о мягкой кровати, ласковой пульсации виссилуянского расслабляющего светогипноза и стаканчике шотландского виски, который будет отплясывать у меня под черепом джигу на пару с болью, я толкнул дверь и шагнул в номер.
Мягкая кровать и виски пока оставались в пределах возможного. Но вот насчет светогипноза я, похоже, размечтался зря. Комната была погружена в абсолютный мрак.
Пришлось нырять в темноту номера, скользить по полу на животе и по ходу маневра срочно доставать плазменный излучатель из кобуры под мышкой. Иксиль должен был ждать меня тут, а темнота в комнате могла означать только одно: кто-то похитил моего напарника, а сам залег где-то здесь в ожидании меня.
– Джордан? – раздался безмятежный и очень знакомый голос из глубины номера. – Это ты?
Резкий всплеск адреналина в моей крови оказался ненужным, уступил место досаде и некоторому смущению и, как вода в песок, ушел в пострадавшую ногу, где на прощание добавил мне болевых ощущений.
– Я думал, ты еще не спишь, – уныло заметил я, старательно сдерживаясь, чтобы не выдать в эфир поток цветистых выражений вроде тех, которые много лет назад обеспечили мне место на скамье подсудимых перед трибуналом.
– Я не сплю. Иди сюда, посмотри.
Тяжело, с воистину сверхчеловеческим терпением вздохнув, я поставил свой плазменник на предохранитель и спрятал оружие в кобуру. Объектом любования Иксиля могло оказаться все, что угодно: от света далекой туманности, пробившегося сквозь сияние городских огней, до удивительного флюоресцирующего паучка на оконном стекле.
– Угу, уже иду, – пробурчал я.
Вернув себе вертикальное положение, я закрыл ногой дверь и обогнул перегородку, разделяющую гостиную.
Наверное, большинство обитателей космоса сочло бы Иксиля и его соотечественников не менее впечатляющим кошмаром, чем те очаровашки-йаванни, которых я недавно покинул у таверны. Он был типичный каликси – квадратный и широкоплечий. А физиономию его неоднократно без тени лести сравнивали с расплющенной игуаной.
Сейчас, увидев его силуэт на фоне окна, я обратил внимание, что данный конкретный каликси отличается и заметной асимметрией. Одно его широкое плечо – правое – бугрилось, как у карикатурного круч– боксера, другое было более плоским.
– У тебя кого-то не хватает, – сказал я, похлопав его по покатому плечу.
– Я послал Пикса на крышу, – объяснил Иксиль.
Голос у него, как и всех каликси, был удивительно мелодичным, что абсолютно не вязалось с их страхолюдной внешностью. Честно говоря, одной из немногих оставшихся мне незатейливых радостей жизни было наблюдать первую личную встречу Иксиля с теми, с кем до того общался лишь по межзвездной связи без передачи изображения. Порой эти бедолаги выдавали совершенно бесподобную реакцию.
– Надо же, Пикса на крышу послал. – Я обошел напарника и встал справа.
Бугор на плече Иксиля тут же зашевелился, и в ухо мне ткнулся нос с длинными чувствительными усами.
– Привет, Пакс, – поздоровался я и почесал зверька за маленьким, как у мышонка, ушком.
Каликсирианское название этих животных произнести при помощи человеческого речевого аппарата было совершенно невозможно, так что я обычно звал их попросту хорьками, на которых они здорово смахивали, – у них было такое же длинное щуплое тельце и похожий мех, хотя по размеру они были не намного больше обычной лабораторной крысы. В далеком прошлом они служили каликси чем-то вроде охотничьих собак: убегали вперед в поисках добычи и, возвращаясь к своему хозяину, сообщали ему необходимые сведения.
Что отличало их от собак, грокнеров или сотен других охотничьих животных – так это уникальная симбиотическая связь между таким зверьком и его хозяином. Когда Пакс сидел на плече Иксиля, погрузив когти в толстый наружный слой кожи каликси, он напрямую подключался к нервной системе моего напарника. Иксиль мог отдать хорьку мысленный приказ, который загружался в невеликий мозг Пакса. А когда маленький симбионт возвращался и их нервные системы вновь объединялись, передача данных шла в обратном направлении, позволяя Иксилю увидеть, услышать и ощутить запах всего, что повидал, услышал и унюхал зверек во время своего отсутствия.
Вполне понятно, чем такое сотрудничество было удобно для каликси– охотников. Для Иксиля же, механика на космическом корабле, хорьки были незаменимы, когда дело касалось электрических кабелей, а также трубопроводов и вообще всего узкого и труднодоступного. Если бы работа межзвездных механиков и электриков была более популярна среди народа каликсири, соотечественники Иксиля без особого труда захватили бы это поле деятельности, как паттхи прибрали к рукам космические перевозки.
– И что же такого ты надеешься разыскать на крыше? – Я снова почесал Пакса за ухом и в миллионный раз задался вопросом: может, с их симбиозом это все равно что почесать за ухом каликси?
Сам Иксиль никогда об этом не заикался, но кто его знает…
– Не на крыше. – Напарник показал за окно своей огромной лапищей. – Дальше. Вон там.
Я прищурился и посмотрел в указанном направлении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Вскоре я снова очутился на главной улице, в толпе болтающихся без дела космолетчиков, горожан, зазывал и карманников. Йаванни нигде не было видно.
К сожалению, не было и смуглого блондина, которого я собирался выследить.
В надежде, что мой наниматель все еще подыскивает себе команду, я еще около часа пошлялся по окрестным тавернам и кабакам. Но так его и не обнаружил. А обойти весь портовый район в одиночку нечего было и пытаться. Кроме того, после удара по стеклу у меня ныла нога, а в полшестого утра мне нужно было быть в порту.
В виссилуянском районе в изобилии водились роботакси, но тысячу коммарок обещанного аванса я получу только по прибытии на борт «Икара», а громила– управляющий третьесортной гостиницы, в которой мы с Иксилем остановились, будет очень расстроен, если завтра утром мы не найдем должной суммы наличными, чтобы расплатиться за номер. Поколебавшись, я все же решил, что выяснять отношения с крупногабаритными представителями иных рас дважды на протяжении местных двадцатичасовых суток – это уже чересчур, и отправился домой пешком.
Когда я миновал последний, четвертый, лестничный пролет и вставил ключ в прорезь замка, боль в ноге задавала в позвоночник и доходила аж до самого основания черепа. Лелея сладкие мечты о мягкой кровати, ласковой пульсации виссилуянского расслабляющего светогипноза и стаканчике шотландского виски, который будет отплясывать у меня под черепом джигу на пару с болью, я толкнул дверь и шагнул в номер.
Мягкая кровать и виски пока оставались в пределах возможного. Но вот насчет светогипноза я, похоже, размечтался зря. Комната была погружена в абсолютный мрак.
Пришлось нырять в темноту номера, скользить по полу на животе и по ходу маневра срочно доставать плазменный излучатель из кобуры под мышкой. Иксиль должен был ждать меня тут, а темнота в комнате могла означать только одно: кто-то похитил моего напарника, а сам залег где-то здесь в ожидании меня.
– Джордан? – раздался безмятежный и очень знакомый голос из глубины номера. – Это ты?
Резкий всплеск адреналина в моей крови оказался ненужным, уступил место досаде и некоторому смущению и, как вода в песок, ушел в пострадавшую ногу, где на прощание добавил мне болевых ощущений.
– Я думал, ты еще не спишь, – уныло заметил я, старательно сдерживаясь, чтобы не выдать в эфир поток цветистых выражений вроде тех, которые много лет назад обеспечили мне место на скамье подсудимых перед трибуналом.
– Я не сплю. Иди сюда, посмотри.
Тяжело, с воистину сверхчеловеческим терпением вздохнув, я поставил свой плазменник на предохранитель и спрятал оружие в кобуру. Объектом любования Иксиля могло оказаться все, что угодно: от света далекой туманности, пробившегося сквозь сияние городских огней, до удивительного флюоресцирующего паучка на оконном стекле.
– Угу, уже иду, – пробурчал я.
Вернув себе вертикальное положение, я закрыл ногой дверь и обогнул перегородку, разделяющую гостиную.
Наверное, большинство обитателей космоса сочло бы Иксиля и его соотечественников не менее впечатляющим кошмаром, чем те очаровашки-йаванни, которых я недавно покинул у таверны. Он был типичный каликси – квадратный и широкоплечий. А физиономию его неоднократно без тени лести сравнивали с расплющенной игуаной.
Сейчас, увидев его силуэт на фоне окна, я обратил внимание, что данный конкретный каликси отличается и заметной асимметрией. Одно его широкое плечо – правое – бугрилось, как у карикатурного круч– боксера, другое было более плоским.
– У тебя кого-то не хватает, – сказал я, похлопав его по покатому плечу.
– Я послал Пикса на крышу, – объяснил Иксиль.
Голос у него, как и всех каликси, был удивительно мелодичным, что абсолютно не вязалось с их страхолюдной внешностью. Честно говоря, одной из немногих оставшихся мне незатейливых радостей жизни было наблюдать первую личную встречу Иксиля с теми, с кем до того общался лишь по межзвездной связи без передачи изображения. Порой эти бедолаги выдавали совершенно бесподобную реакцию.
– Надо же, Пикса на крышу послал. – Я обошел напарника и встал справа.
Бугор на плече Иксиля тут же зашевелился, и в ухо мне ткнулся нос с длинными чувствительными усами.
– Привет, Пакс, – поздоровался я и почесал зверька за маленьким, как у мышонка, ушком.
Каликсирианское название этих животных произнести при помощи человеческого речевого аппарата было совершенно невозможно, так что я обычно звал их попросту хорьками, на которых они здорово смахивали, – у них было такое же длинное щуплое тельце и похожий мех, хотя по размеру они были не намного больше обычной лабораторной крысы. В далеком прошлом они служили каликси чем-то вроде охотничьих собак: убегали вперед в поисках добычи и, возвращаясь к своему хозяину, сообщали ему необходимые сведения.
Что отличало их от собак, грокнеров или сотен других охотничьих животных – так это уникальная симбиотическая связь между таким зверьком и его хозяином. Когда Пакс сидел на плече Иксиля, погрузив когти в толстый наружный слой кожи каликси, он напрямую подключался к нервной системе моего напарника. Иксиль мог отдать хорьку мысленный приказ, который загружался в невеликий мозг Пакса. А когда маленький симбионт возвращался и их нервные системы вновь объединялись, передача данных шла в обратном направлении, позволяя Иксилю увидеть, услышать и ощутить запах всего, что повидал, услышал и унюхал зверек во время своего отсутствия.
Вполне понятно, чем такое сотрудничество было удобно для каликси– охотников. Для Иксиля же, механика на космическом корабле, хорьки были незаменимы, когда дело касалось электрических кабелей, а также трубопроводов и вообще всего узкого и труднодоступного. Если бы работа межзвездных механиков и электриков была более популярна среди народа каликсири, соотечественники Иксиля без особого труда захватили бы это поле деятельности, как паттхи прибрали к рукам космические перевозки.
– И что же такого ты надеешься разыскать на крыше? – Я снова почесал Пакса за ухом и в миллионный раз задался вопросом: может, с их симбиозом это все равно что почесать за ухом каликси?
Сам Иксиль никогда об этом не заикался, но кто его знает…
– Не на крыше. – Напарник показал за окно своей огромной лапищей. – Дальше. Вон там.
Я прищурился и посмотрел в указанном направлении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127