О'кей, пятнадцать.
— У вас надежный сейф?
— Мистер, в нашем деле — самые надежные сейфы из всех, какие только можно купить за деньги. Можете не беспокоиться. Так значит, пятнадцать, да?
— Выпишите квитанцию.
Он выписал — частично ручкой, частично языком. Я дал ему свои настоящие имя и адрес: Бристоль Апартментс, 1634, Норт Бристоль-авеню, Голливуд.
— Вы живете в таком районе и занимаете деньги, — грустно покачал головой еврей, отрывая половинку квитанции и отсчитывая деньги.
Я прошелся до ближайшего киоска, купил конверт, одолжил там ручку отослал ломбардный билет на свой адрес.
Я был голоден и опустошен. Перекусив в небольшом ресторанчике, я поехал обратно в центр. Ветер все усиливался. Руль под ладонями был горяч и пылен, и на зубах скрипел песок.
В высоких зданиях постепенно зажигались огни. Серо-зеленый магазин на углу Девятой и Хилл-стрит сверкал огнями. В Белфонт Билдинг там и сям светились несколько окон — но немного. В лифте на деревянном стуле сидел все тот же старый заезженный конь с устремленным в никуда пустым взглядом — уже отплывающий в небытие.
— Вы не знаете, где можно найти коменданта этого здания?
Старик медленно повернул голову и посмотрел куда-то за мое плечо.
— Говорят, в Ну-Йорке лифты ходят очень быстро. Двадцать этажей в минуту. Очень быстро. Но это в Ну-Йорке.
— К черту Нью-Йорк, — сказал я. — Мне и здесь нравится.
— Очень толковые ребята — лифтеры в Ну-Йорке, наверное.
— Смеетесь, отец. У этих щенков всей работы-то — жать на кнопки, говорить «Доброе утро, мистер Кто-то там» да рассматривать свои прыщи в зеркале. Вот этот лифт — другое дело: с ним не каждый справится. Как вам работа?
— Я работаю двенадцать часов в день, — сказал старик. — И я доволен.
— Постарайтесь, чтобы этого не услышали профсоюзные деятели.
— Знаете, куда они могут идти?
Я помотал головой. Он сказал. Потом немножко передвинул взгляд так, что смотрел теперь почти на меня.
— Я не мог встречать вас где-нибудь раньше?
— Так о коменданте, — мягко напомнил ему я.
— Год назад он разбил очки, — сообщил старик. — Я чуть не расхохотался. Почти.
— Да, да, а где его можно сейчас найти?
Он с усилием сфокусировал взгляд на мне.
— Коменданта-то? Он дома… Разве нет?
— Конечно. Вероятно. Или пошел в кино. Но где находится его дом? Как его зовут?
— Вам-то что от него надо?
— Да. — Я с силой сжал кулак в кармане и постарался не завизжать. — Мне нужен адрес одного из съемщиков. Домашнего адреса этого съемщика, который мне нужен, нет в справочнике. Домашний адрес. То есть где он живет, а не адрес офиса. Дом, понимаете, дом, — я медленно написал рукой в воздухе «Д-О-М».
— Чей именно адрес? — спросил старик. Вопрос был так конкретен, что я даже растерялся.
— Мистера Морнингстара.
— Его нет дома. Он еще в офисе.
— Вы уверены?
— Уверен, что уверен. Я не слишком обращаю внимание на людей. Но он старый, как я, — и я заметил его. Он еще не спускался.
Я зашел в лифт и сказал: «Восьмой».
Он с трудом задвинул решетки, и лифт пополз вверх. Старик больше не смотрел на меня и ничего не сказал, когда лифт остановился. Он сидел, сгорбившись на своем деревянном стуле, и смотрел в никуда пустыми глазами, и оставался все в той же позе, когда я заворачивал за угол коридора. И лицо его было совершенно отрешенным.
Стеклянная дверь в конце коридора была освещена изнутри. Единственная в темном коридоре. Я остановился около нее, закурил и прислушался, но не услышал ни шороха. Открыв дверь с надписью «Вход», я прошел в маленькую приемную. Деревянная дверь кабинета была приоткрыта. Я подошел к ней и постучал:
— Мистер Морнингстар!
Ответа я не получил. Гробовая тишина. По спине у меня поползли мурашки. Я переступил порог.
Свет лампы под потолком отражался на стеклянном колпаке ювелирных весов, на полированной деревянной тумбе стола и на тупоносом черном башмаке, над которым виднелся белый хлопчатобумажный носок.
Ботинок был как-то странно развернут — носок его смотрел в угол потолка. Остальная часть ноги была скрыта за большим сейфом. Каждый шаг давался мне с трудом, будто я шел по пояс в трясине.
Он лежал на спине. Очень одинокий и очень мертвый.
Дверь сейфа была раскрыта, и в замке внутреннего отделения висела связка ключей. Металлический ящичек был выдвинут. И пуст. Прежде там, вероятно, лежали деньги.
Все остальное в комнате оставалось как было.
Карманы старика были вывернуты, но я не стал трогать его — только наклонился и прикоснулся тыльной стороной ладони к серо-фиолетовому лицу. Это было все равно что потрогать лягушачье брюхо. На виске, куда его ударили, запеклась кровь. Но запах пороха на этот раз не ощущался, а цвет его лица свидетельствовал о том, что смерть наступила в результате сердечного приступа — вероятно, от сильного испуга или потрясения. И все равно это оставалось убийством.
Я не стал выключать свет, протер дверные ручки и спустился по пожарной лестнице на шестой этаж. Идя по коридору, я автоматически читал имена: «Х. Р. Тиджер, зубное протезирование»; «Л. Придвью, бухгалтер»; «Далтон и Рис, машинописные работы»; «Д-р Е. Дж. Бласкович» — и ниже, маленькими буквами: «хиромант-практик».
Грохоча, поднялся лифт. Старик не взглянул на меня. Лицо его было пусто, как моя голова.
Я позвонил в дежурный госпиталь с угла улицы, не назвав своего имени.
15
Бело-красные шахматные фигурки выстроились на доске в полной боевой готовности и имели напряженный, загадочный и компетентный вид — как всегда, в начале партии. Было десять часов вечера. Я был дома. В зубах у меня была трубка, под рукой — бутылка виски, а в голове — ничего, кроме двух убийств и вопроса, как могла Элизабет Брайт Мердок получить назад свой дублон Брэшера, если он лежал в моем кармане.
Открыв сборник шахматных партий лейпцигского издания, я выбрал оттуда головокружительный Королевский гамбит, двинул вперед белую пешку — и тут в дверь позвонили.
Я обошел стол, вынул из дубового секретера кольт тридцать восьмого калибра и подошел к двери, держа его у бедра в опущенной руке.
— Кто там?
— Бриз.
Перед тем как открыть, я вернулся к секретеру и положил на него пистолет. Бриз, как и раньше, выглядел огромным и неряшливым, только чуть более усталым. С ним был молодой розовощекий следователь по имени Спрэнглер.
Они сразу оттеснили меня в комнату, и Спрэнглер закрыл дверь. Его зоркие молодые глаза забегали по сторонам, в то время как немолодые холодные глаза Бриза пристально изучали мое лицо.
Потом Бриз прошел к дивану.
— Посмотри вокруг, — сказал он уголком рта.
Спрэнглер пересек комнату, заглянул на кухню и снова вышел в коридор. Скрипнула дверь ванной, и шаги начали удаляться.
Бриз снял шляпу и промокнул платком лысину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— У вас надежный сейф?
— Мистер, в нашем деле — самые надежные сейфы из всех, какие только можно купить за деньги. Можете не беспокоиться. Так значит, пятнадцать, да?
— Выпишите квитанцию.
Он выписал — частично ручкой, частично языком. Я дал ему свои настоящие имя и адрес: Бристоль Апартментс, 1634, Норт Бристоль-авеню, Голливуд.
— Вы живете в таком районе и занимаете деньги, — грустно покачал головой еврей, отрывая половинку квитанции и отсчитывая деньги.
Я прошелся до ближайшего киоска, купил конверт, одолжил там ручку отослал ломбардный билет на свой адрес.
Я был голоден и опустошен. Перекусив в небольшом ресторанчике, я поехал обратно в центр. Ветер все усиливался. Руль под ладонями был горяч и пылен, и на зубах скрипел песок.
В высоких зданиях постепенно зажигались огни. Серо-зеленый магазин на углу Девятой и Хилл-стрит сверкал огнями. В Белфонт Билдинг там и сям светились несколько окон — но немного. В лифте на деревянном стуле сидел все тот же старый заезженный конь с устремленным в никуда пустым взглядом — уже отплывающий в небытие.
— Вы не знаете, где можно найти коменданта этого здания?
Старик медленно повернул голову и посмотрел куда-то за мое плечо.
— Говорят, в Ну-Йорке лифты ходят очень быстро. Двадцать этажей в минуту. Очень быстро. Но это в Ну-Йорке.
— К черту Нью-Йорк, — сказал я. — Мне и здесь нравится.
— Очень толковые ребята — лифтеры в Ну-Йорке, наверное.
— Смеетесь, отец. У этих щенков всей работы-то — жать на кнопки, говорить «Доброе утро, мистер Кто-то там» да рассматривать свои прыщи в зеркале. Вот этот лифт — другое дело: с ним не каждый справится. Как вам работа?
— Я работаю двенадцать часов в день, — сказал старик. — И я доволен.
— Постарайтесь, чтобы этого не услышали профсоюзные деятели.
— Знаете, куда они могут идти?
Я помотал головой. Он сказал. Потом немножко передвинул взгляд так, что смотрел теперь почти на меня.
— Я не мог встречать вас где-нибудь раньше?
— Так о коменданте, — мягко напомнил ему я.
— Год назад он разбил очки, — сообщил старик. — Я чуть не расхохотался. Почти.
— Да, да, а где его можно сейчас найти?
Он с усилием сфокусировал взгляд на мне.
— Коменданта-то? Он дома… Разве нет?
— Конечно. Вероятно. Или пошел в кино. Но где находится его дом? Как его зовут?
— Вам-то что от него надо?
— Да. — Я с силой сжал кулак в кармане и постарался не завизжать. — Мне нужен адрес одного из съемщиков. Домашнего адреса этого съемщика, который мне нужен, нет в справочнике. Домашний адрес. То есть где он живет, а не адрес офиса. Дом, понимаете, дом, — я медленно написал рукой в воздухе «Д-О-М».
— Чей именно адрес? — спросил старик. Вопрос был так конкретен, что я даже растерялся.
— Мистера Морнингстара.
— Его нет дома. Он еще в офисе.
— Вы уверены?
— Уверен, что уверен. Я не слишком обращаю внимание на людей. Но он старый, как я, — и я заметил его. Он еще не спускался.
Я зашел в лифт и сказал: «Восьмой».
Он с трудом задвинул решетки, и лифт пополз вверх. Старик больше не смотрел на меня и ничего не сказал, когда лифт остановился. Он сидел, сгорбившись на своем деревянном стуле, и смотрел в никуда пустыми глазами, и оставался все в той же позе, когда я заворачивал за угол коридора. И лицо его было совершенно отрешенным.
Стеклянная дверь в конце коридора была освещена изнутри. Единственная в темном коридоре. Я остановился около нее, закурил и прислушался, но не услышал ни шороха. Открыв дверь с надписью «Вход», я прошел в маленькую приемную. Деревянная дверь кабинета была приоткрыта. Я подошел к ней и постучал:
— Мистер Морнингстар!
Ответа я не получил. Гробовая тишина. По спине у меня поползли мурашки. Я переступил порог.
Свет лампы под потолком отражался на стеклянном колпаке ювелирных весов, на полированной деревянной тумбе стола и на тупоносом черном башмаке, над которым виднелся белый хлопчатобумажный носок.
Ботинок был как-то странно развернут — носок его смотрел в угол потолка. Остальная часть ноги была скрыта за большим сейфом. Каждый шаг давался мне с трудом, будто я шел по пояс в трясине.
Он лежал на спине. Очень одинокий и очень мертвый.
Дверь сейфа была раскрыта, и в замке внутреннего отделения висела связка ключей. Металлический ящичек был выдвинут. И пуст. Прежде там, вероятно, лежали деньги.
Все остальное в комнате оставалось как было.
Карманы старика были вывернуты, но я не стал трогать его — только наклонился и прикоснулся тыльной стороной ладони к серо-фиолетовому лицу. Это было все равно что потрогать лягушачье брюхо. На виске, куда его ударили, запеклась кровь. Но запах пороха на этот раз не ощущался, а цвет его лица свидетельствовал о том, что смерть наступила в результате сердечного приступа — вероятно, от сильного испуга или потрясения. И все равно это оставалось убийством.
Я не стал выключать свет, протер дверные ручки и спустился по пожарной лестнице на шестой этаж. Идя по коридору, я автоматически читал имена: «Х. Р. Тиджер, зубное протезирование»; «Л. Придвью, бухгалтер»; «Далтон и Рис, машинописные работы»; «Д-р Е. Дж. Бласкович» — и ниже, маленькими буквами: «хиромант-практик».
Грохоча, поднялся лифт. Старик не взглянул на меня. Лицо его было пусто, как моя голова.
Я позвонил в дежурный госпиталь с угла улицы, не назвав своего имени.
15
Бело-красные шахматные фигурки выстроились на доске в полной боевой готовности и имели напряженный, загадочный и компетентный вид — как всегда, в начале партии. Было десять часов вечера. Я был дома. В зубах у меня была трубка, под рукой — бутылка виски, а в голове — ничего, кроме двух убийств и вопроса, как могла Элизабет Брайт Мердок получить назад свой дублон Брэшера, если он лежал в моем кармане.
Открыв сборник шахматных партий лейпцигского издания, я выбрал оттуда головокружительный Королевский гамбит, двинул вперед белую пешку — и тут в дверь позвонили.
Я обошел стол, вынул из дубового секретера кольт тридцать восьмого калибра и подошел к двери, держа его у бедра в опущенной руке.
— Кто там?
— Бриз.
Перед тем как открыть, я вернулся к секретеру и положил на него пистолет. Бриз, как и раньше, выглядел огромным и неряшливым, только чуть более усталым. С ним был молодой розовощекий следователь по имени Спрэнглер.
Они сразу оттеснили меня в комнату, и Спрэнглер закрыл дверь. Его зоркие молодые глаза забегали по сторонам, в то время как немолодые холодные глаза Бриза пристально изучали мое лицо.
Потом Бриз прошел к дивану.
— Посмотри вокруг, — сказал он уголком рта.
Спрэнглер пересек комнату, заглянул на кухню и снова вышел в коридор. Скрипнула дверь ванной, и шаги начали удаляться.
Бриз снял шляпу и промокнул платком лысину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54