На полочке перед ним разместилась целая
коллекция всяческих вещиц, которые маршал считал непременной
принадлежностью то-ли магов, то-ли шарлатанов. Были здесь и
хрустальный шар с кулак размером, и целый набор палочек из разного
дерева, и два ножа с разноцветными ручками. Рядом с ними лежало нечто
уж и вовсе непонятное: браслет в форме странно перекрученного кольца,
стержень из черного камня и множество маленьких коробочек и флаконов с
загадочными, но наверняка вонючими зельями.
Пока Дэниел рассматривал новую обстановку кабинета, Рейвен
плюхнулся в кресло и взмахом руки отодвинул на край стола письменный
прибор и статуэтку ворона из черного нефрита.
- Так на чем мы закончили, дорогой друг?
Но судьба, видимо, решила, что Дэниел получил на сегодня довольно
поучений. В дверях снова возник дворецкий, на этот раз с подносом. Он
выставил на стол две открытые бутылки вина, соусник и полное блюдо
румяных пирожков и сообщил:
- Ваша светлость, они не уходят.
- То-есть как? - удивленно спросил Рейвен. - Их что, палками
гнать?
- Один из них говорит, что ему, мол, идти больше некуда, и если вы
его не выслушаете, он руки на себя наложит. Прямо на крыльце, -
ответил Хельд и очень серьезно добавил: - Нехорошо получится.
Рейвен задумался.
- Действительно, нехорошо. Труп потом куда-то девать... Опять
неприятности... Так уж и быть, сейчас мы завтракать закончим и пусть
заходят.
Потом озабоченно спросил:
- А сапоги у них грязные?
Дворецкий кивнул:
- Да, ваша светлость, грязные.
- Тогда на второй этаж пусть босиком идут, ковры пачкать не дам.
Короче, пусти их через четверть часа.
Рейвен откусил пирожок, запил его вином прямо из бутылки, и
пожаловался:
- Устроили тут проходной двор. А теперь, значит, новая мода:
вешаться на чужом крыльце. Интересно, на чем бы он там повесился? Да
ты пирожки бери, пока горячие.
Дэниел последовал его совету.
6.
На этот раз в темный и пыльный закуток за книжными полками маршала
загнала не нужда, а простое любопытство. О Рейвене давно ходили слухи,
что он общается с самым подозрительным народом, чуть ли не конюхами и
трубочистами. Молодой сотник лучников в Кариссе рассказывал, что
виконт Корвилль спас как-то от неизлечимой болезни дочку оружейника, а
тот сделал ему в подарок удивительную кольчугу. "Целый год делал,
честное слово. Кольцо каждое в ноготь будет, не больше, и не запаяно
вовсе, а крохотной такой заклепочкой скреплено, сам видел. И еще
шнурки кожаные в кольцах пропущены. Затянул - и она ложится, как
дорогое платье. Нипочем не заметишь, чтоб мне провалиться" - божился
рассказчик. И эта история, пожалуй, была одной из самых
правдоподобных. Дэниел привык пропускать такие сказки мимо ушей.
Потому внезапное явление незваных гостей, считавшееся, видимо, делом
обыденным, глубоко его заинтересовало.
Тем временем в кабинете скрипнула дверь и Дэниел приник к узкой
щелочке. И появившаяся из-за двери пара чуть не вызвала у него сразу
приступ нервного смеха. Первый не достал бы маршалу и до плеча, зато
толще был, по крайней мере, вдвое. Судя по дорогому синему кафтану и
позолоченному медальону на шее, был он представителем вошедшего во все
анекдоты племени столичных купцов, честных торговцев фальшивыми
драгоценностями, мукой с жучками и пирогами с собачьим мясом. Согласно
анекдотам, сему персонажу полагалось иметь румяное лицо с огромными
щеками, постоянно хранящее слащавое выражение. Но вот наружность-то у
него подкачала. Щеки обвисли, как пустые бурдюки, три волосины на
голове находились в полнейшем беспорядке, да и лицо покрыто было
какими-то грязными разводами подозрительного вида. "Его что, неделю на
хлебе и воде держали?" - подумал Дэниел.
Зато второй посетитель представлял полную противоположность
первому. Это был высокий широкоплечий парень с мозолистыми руками,
сложения такого, что мог украсить даже королевскую гвардию. Был он в
добрых два раза моложе и куда поплоше одет: его полотняные куртка и
штаны если чем и были крашены, то только луковой шелухой, отчего
приобрели грязновато-рыжий цвет. Однако лицо этого молодого здоровяка
вместо положеной жизнерадостности и добродушия тоже выражало уныние и
растерянность.
"Интересно, - подумал Дэниел, - а они и вправду босиком?", И,
слегка сменив угол зрения, обнаружил, что оба были-таки обуты в
сапоги, хотя и начищенные до немыслимого блеска. Дэниел представил,
как эта парочка четверть часа счищала с обуви столичную грязь под
насмешки слуг, и зажал рот ладонью. Впрочем, если бы он засмеялся, это
все равно не удалось бы расслышать, потому что купец рухнул, как
подрубленный, на колени, и однотонно заголосил:
- Ради всего святого, благородный господин, светлый принц,
помогите! Самое дорогое потерял, теперь только руки на себя наложить!
Спасите, вечной справедливостью заклинаю! "Каков стиль," -
прокомментировал про себя Дэниел. Рейвен выждал, пока вопли купца
перейдут уж вовсе во что-то невнятное, и спросил:
- А вы уверены, любезнейший, что я занимаюсь нахождением
потерянных вещей? Обратитесь лучше к гадалке.
В ответ купец снова завопил:
- Спасите, ваше высочество, кровиночку мою, рабом вашим стану на
всю жизнь, сапоги целовать буду...
Дальнейшие его мольбы вновь перешли в невнятное бормотание и
всхлипывания.
Рейвен рассеянно поглядел на сапоги и сказал:
- Не надо! - потом обратился к парню:
- А что, собственно, случилось?
Парень, и не подумавший преклонить колени перед знатным сеньором,
ответил:
- Да дочку у него украли, у жадюги старого. Отдал бы за меня
замуж, как с отцом сговаривались, так цела б была. А то я, видишь ли,
рылом не вышел.
Рейвен несколько посерьезнел:
- Любопытное дело. Ну-ка, изложите поподробнее.
Из дальнейшей речи купца, сплошь усеянной то униженными мольбами,
то обращениями к небесам и прочим высоким материям, Дэниел уяснил для
себя только два факта. Во-первых, позавчера лавку купца, который,
между прочим, оказался небезызвестным в столице Мартеном, торговцем
дорогими тканями, посетил Арет, управляющий отелем графа Германа
Стэнора, и отпустил пару комплиментов в адрес дочери Мартена, Жанны.
Во-вторых, вчера вечером упомянутая Жанна бесследно исчезла. Притом,
купец усматривал между этими двумя фактами какую-то связь. Граф Герман
был хорошо известен Дэниелу. Происходил он из могучей западной семьи,
владевшей южной частью Приморья, приходился покойной королеве братом,
обитался ныне при дворе и терпеть не мог обоих братьев де Брас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45