– Повинуюсь, это по мне!
– И я поеду, – вызвался Гориопиф, – надоело мне тут наказы слушать. Поеду брать Керкинитиду и Стены!
– Нет, витязь, Керкинитиду и Стены возьмет кто-нибудь помоложе, скажем, Лимнак с молодыми княжичами. А тебе есть другое дело. Поезжай по селениям землеробов, вдоль таврских гор, выгони оттуда греков, а крестьянам растолкуй: пусть хлеб везут в Неаполь. Но в этом деле требуется рассудительность и умение говорить с людьми, а это у тебя есть. Согласен ли на такое дело?
– Согласен, – медленно ответил Гориопиф, глядя на пол.
– Согласны ли остальные с моей волей?
– Согласны, государь!
– Только тебе, Гориопиф, наказ: людей не обижай, хлеб насильно не отбирай, действуй больше уговором. Скиф-степняк и скиф-земледелец – оба потомки Таргитая. Тебе и князь Напак поможет, благо ты с ним в родстве состоишь!
В окна уже смотрели звезды. Светильники на стенах вспыхивали и замирали от свежего ночного ветра. Послышались отдаленные крики:
– Едут! Едут!
Палак вздрогнул. Все подняли головы.
– Это Калак, государь! Рать возвратилась!
Царь направился к выходу, за ним все остальные. Он приказал взволновано:
– Встречать рать с факелами и приветственными криками! Поднять дружину, разбудить город! Больше света!
Своды дворца дрогнули от топота ног и криков. Поднялась всеобщая тревога. Вспыхнули факелы. На площадь высыпали сотни людей. Кровавые отсветы пробежали по городским домам, стали видны коньки на крышах. Полуодетые люди, встревоженные царскими глашатаями, выскакивали из домов, возбужденно переговариваясь. Скрипели двери, лаяли собаки, нарастал тревожный гул, как это бывает во время вражеских внезапных налетов или при ночных пожарах.
– Что случилось?.. У стен города враги?
– Неужели сарматы?
– Разве им в первый раз помогать херсонесцам против нас!
– Беда! У меня в горите всего десяток стрел! Я думал, что теперь будут только пиры да праздники!
– Вот они, коварные эллины! Опять призвали роксоланов! А говорили, что у нашего царя с сарматами союз. Разве можно доверять сарматам?
Сплошной стеной двигалась рать Калака. Грохот некованых копыт и боевые крики воинов заглушали городской шум. При неверном багровом свете всадники казались страшными выходцами из подземного мира. На высоко поднятых копьях виднелись какие-то шарообразные предметы. Все восторженно вскрикивали, показывая на них пальцами. Это были отсеченные головы врагов.
Царь вышел на крыльцо, окруженный свитой князей. Он радостно смеялся, видя, что войско возвратилось с победой. Свет факелов слепил ему глаза, он щурился, чтобы лучше видеть.
Первым к самому крыльцу подскакал на взмыленном, тяжело дышащем коне Калак Одноухий. Всадник и его скакун были покрыты пылью и заляпаны лепешками грязи.
– Хаб твой, Палак-сай! – гаркнул он громовым голосом и бросил к ногам царя ключи от ворот побежденного города.
Всеобщий рев, более громкий, чем шум водопада, был ему ответом.
Лихо подлетел Омпсалак. Его дикий конь вздыбился в волнах света. Все увидели, что морда и грудь коня забрызганы кровью. На узде и поводьях болтались окровавленные скальпы, содранные с голов убитых греков. Опять крики восторга.
– Хаб твой, государь!! – неистово закричал витязь и бросил на ступени крыльца голову Клеомена, начальника хабейского гарнизона. Голова гулко и тяжело застучала, покатившись по ступенькам.
Воины последовали примеру старших. Окровавленные головы полетели к ногам царя. Одна, другая, третья… Скоро их набралась целая куча. Лестница покрылась темными пятнами. Откуда-то появились собаки и с визгом начали лизать кровь. Рядом с грудой голов росла другая груда, в которой можно было различить трофейное оружие, утварь из греческих храмов, вазы из серебра, цветные ткани, сорванные с плеч побежденных.
– Хаб твой, Палак-сай!! – неистовствовала площадь.
– Веди нас в поход!
– На Херсонес!.. На бой!.. На бой!!
Палак взволнованно дышал, раздувая ноздри и продолжая улыбаться. Его пьянили крики народа и запах крови. Словно бог войны, стоял он, облитый кровавым заревом ночных огней, внимая гомону толпы, воинственным кликам воинов и ржанию боевых коней. Приказал подать ему голову Клеомена, взял ее за темные кудри и вгляделся в мертвые глаза. Так же делал Скилур, когда получал такие же страшные трофеи.
– Ты слышишь, царь Скифии, – вскричал Раданфир, – народ требует похода на Херсонес!
– Да, да, – ответил Палак в радостном возбуждении, – теперь очередь за Херсонесом!.. Но Херсонес будет покрепче Хаба!
– Ничего!.. Свернем головы спесивым грекам!..
Весь народ высыпал на площадь. Люди пришли в воинственное возбуждение. Страсти накалились добела. Все жаждали войны, рукопашных схваток.
Начался пир, продолжавшийся всю ночь. Царь с довольным видом расспрашивал Калака и Омпсалака о подробностях штурма. Оба воеводы пили из трех чаш каждый.
Уже перед утром утомленный царь ударил по плечу Раданфира и сказал ему:
– На сегодня довольно!.. Проводи меня к царице!
Глава вторая.
Возвращение
1
Таврские горы остались позади. Началась всхолмленная местность с перелесками и ручьями в глубоких балках. На макушках возвышенностей трава пожелтела, на скатах буйно разрослась и украсилась поздними цветами. Дальше широко раскрывалась степь, затянутая сизой дымкой.
Фарзой ехал на соловом таврском коне. Марсак купил коня в последнем таврском укреплении, говоря при этом, что негоже князю прибыть в Неаполь верхом на быке. Желтые кашки били князя по ногам, оставляя пятна пыльцы. Лошадь мотала головой, отгоняя назойливых мух. Из-под горячей попоны выбивалась полоска пены, густой, как сметана.
Спутники шли пешком, обтирая распаренные лица рукавами и подгоняя вьючных быков с тяжелой поклажей.
Марсак с довольным видом доказывал Пифодору:
– Я же говорил тебе, что наши сколотские боги все предусмотрели. Мы спаслись из чрева гибнущего корабля, нашли друзей среди свирепых тавров. И вот уже ступили ногами на сколотскую землю, а скоро прибудем и в Неаполь, город царей наших!
Грек посмеивался, слушая простодушную похвальбу скифа. И в то же время в глазах его вспыхивали огоньки удивления, когда он оглядывал просторы невиданной им страны, в которую завела его неспокойная натура, жажда приключений и наживы.
– Да, скиф, да! – отвечал он миролюбиво. – Твои боги сильны. Я готов принести им жертвы, как только мы доберемся до Неаполя.
Неожиданно Марсак упал на колени и громко запричитал:
– О родные степи!.. О духи предков! Примите сынов своих в лоно свое! Мы вернулись к вам, оскверненные дыханием чужих стран! В наших одеждах – смрад чужбины! В наших желудках – пища нечистых племен, а в головах – их мысли!.. Да очистимся!..
Он срывал горстями пучки ковыля и засовывал их за пазуху, за голенища чувяков, в шапку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202