Верхний слой бетона раскрошился в пыль. Раньше здесь даже сквозь вой ветра слышался шум работающей шахты, рев грузовиков с рудой. Теперь остался лишь ветер.
Мирок, в котором Лорен жил долгие годы, умирал. Этот местный апокалипсис Лорен заметил только сейчас.
Рядом из кустов можжевельника раздался крик куропатки. Лорен вспомнил о «ремингтоне» в «фурии». Ружье, конечно, слишком тяжелое и неудобное для охоты в отличие от двустволки «гейм», с которой Лорен обычно охотился. Но выбирать не приходилось.
Вернувшись к машине, Лорен зарядил ружье мелкой дробью. Осторожно подкрался, выстрелил. Жаркий ветер приятно обдал порохом. Лорен сложил семь куропаток в багажник. Головная боль утихла.
На обратном пути заехал к пастору. Дверь открылась не сразу. Минуты через две Рики предстал без очков и голый по пояс. Прищурил заспанные близорукие глаза, почесал впалую грудь.
— Извините, я заеду позже, — смутился Лорен.
— Нет, проходите, в это время я уже встаю. Пожалуйста, в мой кабинет, я сейчас подойду.
Лорен зашел в кабинет, сел у выключенного компьютера. Посмотрел на знакомые молнии на деревянных креслах. Со стены из пирамиды сиял глаз. Вскоре появился Рики в незаправленной фланелевой рубашке. Сел напротив Лорена, надел очки в металлической оправе.
— Я уже знаю про ваши неприятности.
— О чем вы знаете? — удивился Лорен.
— О вашей, э... О вашем отстранении.
— А, это чепуха. Это всего лишь административный отпуск с оплатой. Это их политические игры.
— Вот как. — Рики все еще не проснулся как следует.
— Хотя я не одобряю причины, по которым они спровадили меня в отпуск... — Дальше подходящие слова никак не шли на ум Лорену.
— А что за причины, если не секрет?
— Причины... — замялся Лорен. — Политики ведь не всегда согласны с полицейскими, верно?
— Так же, как и священники не всегда согласны с учением церкви, — усмехнулся Рики.
— Неужели?
— Конечно. Сами подумайте. За две тысячи лет после Христа было великое множество разных толкований и мнений, часто противоречивых. Как быть бедному священнослужителю? Даже наша религия, основанная на откровениях девятнадцатого века, изобилует ненужными второстепенными догмами. Мне приходится опускать их.
— Понимаю.
— Поэтому мне нравится наша доктрина о непрерывной череде откровений. При необходимости всегда можно подправить учение так, чтобы оно оставалось современным.
— Неплохо.
К своей вящей досаде, Лорен навел пастора на другую любимую тему, что предвещало опять бесконечное нудное повествование о малоинтересных Лорену вещах. Однако пастор вовремя понял свою ошибку и, с некоторым трудом взяв себя в руки, прекратил развивать богословскую тему.
— Вы начали говорить о политиках? — напомнил Рики.
— Да. Полицейские не занимаются политикой. Нам приходится жить в сложившейся системе, а эта система несовершенна. Мы не создавали систему, мы унаследовали ее.
— Понятно.
— Единственное, чего я хочу, чтобы мой город жил спокойно. — Лорен подавил желание встать и зашагать взад-вперед по комнате, движением помогая своим мыслям. Он позволил себе только размахивать руками. — Я хочу, чтобы здесь было безопасно.
— Когда я был в Уганде, — прервал его Рики, — там был страшный голод.
— Я знаю, вы рассказывали прошлый раз.
— Там шла война, революция, свирепствовал СПИД. Как только положение, казалось, начало улучшаться, появились черные мошки сигатоки, с огромной быстротой пожиравшие банановые пальмы. А там бананы — основная пища местного населения. С маленького участка земли собирают урожай, достаточный, чтобы прокормить всю семью. И вот откуда ни возьмись налетела сигатока. Что там началось, вы видели по телевизору. Беженцы, волнения, голод. Меня направили туда, чтобы я научил туземцев выращивать пшеницу. Но та американская пшеница, что я привез, не подходит для Африки. Кроме того, чтобы прокормить семью пшеницей, надо засеять большую площадь, а земли там не хватает. А участка с бананами площадью всего в половину гектара хватает на прокорм целой семьи. Пшенице нужна вода, а в Уганде дожди не регулярны. Пройдет, бывало, мощнейший ливень, а потом несколько недель стоит тропическая жара. Я понял все это спустя несколько недель после прибытия. Но мое начальство в Вашингтоне настаивало, чтобы я выполнял намеченную ранее программу. Возражения не принимались во внимание. Что было делать? Я ничего не смог изменить. Голод по-прежнему свирепствовал. — Рики вздохнул и продолжил: — После всего этого я засомневался, действительно ли Вашингтон хочет кому-либо помочь. В Вашингтоне просто занимались саморекламой.
— Вот-вот, — согласился Лорен, — политики любят рекламировать себя.
— Поля, засеянные пшеницей, без воды выгорели на солнце и превратились в пустыни. Лучше бы мы вообще ничего не делали, только зря испортили землю. Местное население принялось обвинять американцев во вредительстве. Для них мы олицетворяли коррумпированное американское правительства, они не верили в наши добрые побуждения. После того, как они застрелили и зарезали нескольких человек из нашего «Корпуса мира», я вернулся обратно в Штаты. Единственное, чего я хотел, Лорен, чтобы в Уганде все стало благополучно. Но мне не разрешили добиться этого. Понимаете?
Лорен кивнул и хотел было уйти, поблагодарив пастора за сию притчу, но вдруг ни с того ни с сего ляпнул:
— Я знаю, кто убил того человека. И знаю, кто устроил вчера крушение поезда.
— Вот как, — удивился Рики. — Но не можете доказать?
— Мне посоветовали ничего не доказывать. И отправили в отпуск, чтобы я свернул свое расследование.
— Ваше... начальство... покрывает убийц?
— Просто не желает знать, кто они. Начальству это не интересно, у него другие планы.
— Какие планы, ради Бога?
— Спасти город от безработицы. Убиты чужие люди, неизвестные местным заправилам. — Лорену вспомнилась плачущая Сондра, оторванная голова Джернигана. — Для местного начальства это пустяки. Им гораздо важнее обделать делишки с теми... С теми, кто связан с убийцами. И получить таким способом деньги и рабочие места для города.
— Кровавые деньги, — ужаснулся Рики.
— Я не стал слишком упорствовать. Я подчинился, хотя это претит мне. Такие порядки в нашем городе установил не я и не мне менять их.
— Да, я... — Рики тщательно подбирал выражения. — До меня доходили слухи о коррупции. Взятки и прочее.
— Нет дыма без огня. Но и это еще не настоящее зло. — Пот струился по лицу Лорена. — Просто таковы традиции, сложившиеся сотни лет тому назад.
— Все-таки как нехорошо.
— Может быть. — У Лорена пересохло во рту. — Но такова жизнь, что тут поделаешь? Я не в силах ничего изменить.
— Когда-нибудь все кончится.
— Я соблюдал эти правила игры, — гнул свою линию Лорен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Мирок, в котором Лорен жил долгие годы, умирал. Этот местный апокалипсис Лорен заметил только сейчас.
Рядом из кустов можжевельника раздался крик куропатки. Лорен вспомнил о «ремингтоне» в «фурии». Ружье, конечно, слишком тяжелое и неудобное для охоты в отличие от двустволки «гейм», с которой Лорен обычно охотился. Но выбирать не приходилось.
Вернувшись к машине, Лорен зарядил ружье мелкой дробью. Осторожно подкрался, выстрелил. Жаркий ветер приятно обдал порохом. Лорен сложил семь куропаток в багажник. Головная боль утихла.
На обратном пути заехал к пастору. Дверь открылась не сразу. Минуты через две Рики предстал без очков и голый по пояс. Прищурил заспанные близорукие глаза, почесал впалую грудь.
— Извините, я заеду позже, — смутился Лорен.
— Нет, проходите, в это время я уже встаю. Пожалуйста, в мой кабинет, я сейчас подойду.
Лорен зашел в кабинет, сел у выключенного компьютера. Посмотрел на знакомые молнии на деревянных креслах. Со стены из пирамиды сиял глаз. Вскоре появился Рики в незаправленной фланелевой рубашке. Сел напротив Лорена, надел очки в металлической оправе.
— Я уже знаю про ваши неприятности.
— О чем вы знаете? — удивился Лорен.
— О вашей, э... О вашем отстранении.
— А, это чепуха. Это всего лишь административный отпуск с оплатой. Это их политические игры.
— Вот как. — Рики все еще не проснулся как следует.
— Хотя я не одобряю причины, по которым они спровадили меня в отпуск... — Дальше подходящие слова никак не шли на ум Лорену.
— А что за причины, если не секрет?
— Причины... — замялся Лорен. — Политики ведь не всегда согласны с полицейскими, верно?
— Так же, как и священники не всегда согласны с учением церкви, — усмехнулся Рики.
— Неужели?
— Конечно. Сами подумайте. За две тысячи лет после Христа было великое множество разных толкований и мнений, часто противоречивых. Как быть бедному священнослужителю? Даже наша религия, основанная на откровениях девятнадцатого века, изобилует ненужными второстепенными догмами. Мне приходится опускать их.
— Понимаю.
— Поэтому мне нравится наша доктрина о непрерывной череде откровений. При необходимости всегда можно подправить учение так, чтобы оно оставалось современным.
— Неплохо.
К своей вящей досаде, Лорен навел пастора на другую любимую тему, что предвещало опять бесконечное нудное повествование о малоинтересных Лорену вещах. Однако пастор вовремя понял свою ошибку и, с некоторым трудом взяв себя в руки, прекратил развивать богословскую тему.
— Вы начали говорить о политиках? — напомнил Рики.
— Да. Полицейские не занимаются политикой. Нам приходится жить в сложившейся системе, а эта система несовершенна. Мы не создавали систему, мы унаследовали ее.
— Понятно.
— Единственное, чего я хочу, чтобы мой город жил спокойно. — Лорен подавил желание встать и зашагать взад-вперед по комнате, движением помогая своим мыслям. Он позволил себе только размахивать руками. — Я хочу, чтобы здесь было безопасно.
— Когда я был в Уганде, — прервал его Рики, — там был страшный голод.
— Я знаю, вы рассказывали прошлый раз.
— Там шла война, революция, свирепствовал СПИД. Как только положение, казалось, начало улучшаться, появились черные мошки сигатоки, с огромной быстротой пожиравшие банановые пальмы. А там бананы — основная пища местного населения. С маленького участка земли собирают урожай, достаточный, чтобы прокормить всю семью. И вот откуда ни возьмись налетела сигатока. Что там началось, вы видели по телевизору. Беженцы, волнения, голод. Меня направили туда, чтобы я научил туземцев выращивать пшеницу. Но та американская пшеница, что я привез, не подходит для Африки. Кроме того, чтобы прокормить семью пшеницей, надо засеять большую площадь, а земли там не хватает. А участка с бананами площадью всего в половину гектара хватает на прокорм целой семьи. Пшенице нужна вода, а в Уганде дожди не регулярны. Пройдет, бывало, мощнейший ливень, а потом несколько недель стоит тропическая жара. Я понял все это спустя несколько недель после прибытия. Но мое начальство в Вашингтоне настаивало, чтобы я выполнял намеченную ранее программу. Возражения не принимались во внимание. Что было делать? Я ничего не смог изменить. Голод по-прежнему свирепствовал. — Рики вздохнул и продолжил: — После всего этого я засомневался, действительно ли Вашингтон хочет кому-либо помочь. В Вашингтоне просто занимались саморекламой.
— Вот-вот, — согласился Лорен, — политики любят рекламировать себя.
— Поля, засеянные пшеницей, без воды выгорели на солнце и превратились в пустыни. Лучше бы мы вообще ничего не делали, только зря испортили землю. Местное население принялось обвинять американцев во вредительстве. Для них мы олицетворяли коррумпированное американское правительства, они не верили в наши добрые побуждения. После того, как они застрелили и зарезали нескольких человек из нашего «Корпуса мира», я вернулся обратно в Штаты. Единственное, чего я хотел, Лорен, чтобы в Уганде все стало благополучно. Но мне не разрешили добиться этого. Понимаете?
Лорен кивнул и хотел было уйти, поблагодарив пастора за сию притчу, но вдруг ни с того ни с сего ляпнул:
— Я знаю, кто убил того человека. И знаю, кто устроил вчера крушение поезда.
— Вот как, — удивился Рики. — Но не можете доказать?
— Мне посоветовали ничего не доказывать. И отправили в отпуск, чтобы я свернул свое расследование.
— Ваше... начальство... покрывает убийц?
— Просто не желает знать, кто они. Начальству это не интересно, у него другие планы.
— Какие планы, ради Бога?
— Спасти город от безработицы. Убиты чужие люди, неизвестные местным заправилам. — Лорену вспомнилась плачущая Сондра, оторванная голова Джернигана. — Для местного начальства это пустяки. Им гораздо важнее обделать делишки с теми... С теми, кто связан с убийцами. И получить таким способом деньги и рабочие места для города.
— Кровавые деньги, — ужаснулся Рики.
— Я не стал слишком упорствовать. Я подчинился, хотя это претит мне. Такие порядки в нашем городе установил не я и не мне менять их.
— Да, я... — Рики тщательно подбирал выражения. — До меня доходили слухи о коррупции. Взятки и прочее.
— Нет дыма без огня. Но и это еще не настоящее зло. — Пот струился по лицу Лорена. — Просто таковы традиции, сложившиеся сотни лет тому назад.
— Все-таки как нехорошо.
— Может быть. — У Лорена пересохло во рту. — Но такова жизнь, что тут поделаешь? Я не в силах ничего изменить.
— Когда-нибудь все кончится.
— Я соблюдал эти правила игры, — гнул свою линию Лорен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115