И в этом
смысле взрослый, конечно, прав, однако он допускает ошибку: такие ужасы,
как Бухенвальд и Бельзен не составляют обязательную часть Вселенной, и будь
человечество чуть-чуть порядочней, их никто бы не позволил. А может, и меня
паразиты просто запугивают, рассчитывая на невежество? Похоже, я был прав в
своих рассуждениях: наша жизнестойкость зависит от разных иллюзорных
"подпорок". Но в таком случае ребенок может перестать верить в
непогрешимость своих родителей, не переставая при этом любить их. Иными
словами, реальность любви останется, если даже исчезнут иллюзии. И тогда
жуткая агония - вернее, жуткое отсутствие агонии, чувство последнего холода
и последней реальности не более опасны, чем боль ребенка, когда он упадет и
ушибется?
Это была первая зацепка. Потом пришла еще одна спасительная идея. Я
подумал, что, размышляя о враждебной "Вселенной" и считая ее нелепостью, я
допустил древнейшую ошибку человечества: мы всегда рассматриваем понятие
"Вселенная" как "в н е ш н я я В с е л е н н а я". А мозг, насколько я
понял, сам по себе является вселенной.
Их первая оплошность - что они не добили меня после того, как я
выдохся. А теперь они допустили более важную ошибку: увидели, что мне
как-то удалось оправиться и двинули на меня в полную силу.
Я впал в панику - сил для сопротивления не было. Заглянув в бездну, я
растерял остатки мужества. Но собираться с силами надо.
И тут я вспомнил свои рассуждения о ребенке, и меня словно озарило.
Ребенка можно запугать потому, что он сам не знает своих способностей. А
ведь самое важное в каждом ребенке то, что он - потенциальный взрослый -
ученый, или поэт, или политический лидер.
Видимо, со мной происходило то же самое. Я внезапно вспомнил рассказ
Карела о первой стычке с паразитами, когда его глубинные жизненные силы
собрались перед битвой воедино. А все ли свои силы я призвал на помощь? Я
тут же вспомнил: в последнее время мне стало казаться, что какая-то сила
удачи постоянно сопутствовала нам - про себя я назвал ее "богом
археологии", - эта д о б р о ж е л а т е л ь н а я сила как бы оберегала
саму жизнь.
Человек религиозный, конечно, назвал бы эту силу Богом. Я воздержусь от
этого слова. Однако я вдруг понял, что в этом сражении у меня появился
нежданный союзник. И эта мысль прозвучала словно труба идущей на помощь
армии. Меня охватил безумный восторг, который трудно выразить: ни плач, ни
смех, ни вопль тут не годятся - подобные эмоции в этом случае нелепы,
словно попытка вычерпать море наперстком. Радость вспыхнула внезапно
наподобие ядерного взрыва - я не на шутку перепугался этого чувства,
наверное, не меньше паразитов. Но главное, что мне стало ясно: я сам обрел
эту новую силу. Нет, то не была какая-то "третья сила" вне меня и
паразитов. Я обнаружил неисчислимые запасы э н е р г и и д о б р а,
которая не действовала сама по себе - ее сначала надо извлечь, а затем
применить.
Страх отступил. Стиснув зубы, я подчинил своей воле все силы. Отлично -
теперь я мог их контролировать. Я развернул луч внимания в сторону врагов
и, упиваясь собственной властью, произвел мощный выплеск энергии. Вот это
да! Неужели во мне скрыто столько сил? Словно какой-то ураган подхватил все
мои слова, идеи, гипотезы и закружил их, как сухие листья. Паразиты все
поняли, но было поздно. Наверное, произошедшая со мной перемена не
вписывалась в рамки их опыта. Выходит, слепой бился со слепцами. Чудовищная
световая вспышка обуглила их, словно паяльная лампа - кучу личинок. Дольше
нескольких секунд эту расправу продолжать было нечестно, все равно что
стрелять из пулемета по детям. Я прекратил выплески энергии и почувствовал,
как сквозь тело перекатываются ее волны, а вокруг головы трещат разряды
электричества. Из моей груди даже вырывалось голубовато-зеленое свечение -
оно мерцало волнами вспышек наподобие молнии, но я уже решил попридержать
эту силу. Вряд ли в дальнейшем стоит к ней прибегать. Я закрыл глаза и
заставил тело впитывать эту энергию, хотя знал, что она может разорвать
меня. Постепенно она убывала, и, несмотря на весь мой экстаз победы, я был
рад, что она уходила. Слишком уж она была велика.
И я вернулся, наконец, в комнату - после многочасового отсутствия.
Снизу доносился шум проезжающих машин. Электронные часы показывали половину
десятого. Вся простынь набухла от пота, словно я опрокинул на себя целую
ванну воды. Мое зрение стало каким-то необычным: все предметы немного
двоились, словно свечение дублировало их очертания. Все стало вокруг
необыкновенно чистым и светлым; я впервые понял, что такое мескалиновые
визуальные эффекты, о которых писал Олдос Хаксли.
А еще я знал о другой угрожающей сейчас опасности: ни в коем случае
нельзя думать о пережитом - ничего не получится, лишь нахлынет депрессия, а
это страшнее, чем то, что происходило полтора часа назад, когда я заглянул
в бездну. Поэтому я сознательно обратил свои мысли в сторону житейских
проблем. Я не задавался вопросом, почему я бился с паразитами, когда у меня
столько сил, почему люди сражаются с собственной жизнью, если все проблемы
можно решить в мгновение ока. Мне не хотелось рассуждать о том, не было ли
все это некой игрой. Вместо этого просто зашел в ванную и умылся. Зеркало
потрясло меня: оттуда смотрел нормальный свеженький типчик без единого
следа пережитого противоборства, разве что лицо выглядело чуть худощавей.
Когда я встал на напольные весы, меня ожидал сюрприз: я похудел на
одиннадцать килограмм.
В комнате раздался сигнал телескрина. На экране появился глава Урановой
Компании. Мне он показался пришельцем с другой планеты. А еще я заметил в
его взгляде облегчение. Оказывается, с восьми утра со мной пытаются
связаться журналисты. Дело было в следующем: этой ночью скончались двадцать
моих коллег - Джиоберти, Куртис, Ремизов, Шлаф, Герцог, Хлебников, Эймс,
Томсон, Дидринг, Ласкаратос, Спенсфилд, Сигрид Эльгстрем, - короче,
остались только братья Грау, Флейшман, Райх, я и ...Жорж Рибо.
Первые четверо умерли от сердечной недостаточности. Сигрид Эльгстрем
перерезала себе вены, а затем и горло. Хлебников и Ласкаратос выпрыгнули из
окна. Томсон сломал шею в загадочном эпилептическом припадке. Герцог
перестрелял всю семью и застрелился сам. Остальные приняли либо яд, либо -
сильную дозу наркотиков. Двое скончались от кровоизлияния в мозг.
Рубке был в истерике - Урановая Компания приобрела себе весьма дурную
репутацию, ведь почти все жертвы гостили в последнее время у нас, а значит
- и у Компании;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
смысле взрослый, конечно, прав, однако он допускает ошибку: такие ужасы,
как Бухенвальд и Бельзен не составляют обязательную часть Вселенной, и будь
человечество чуть-чуть порядочней, их никто бы не позволил. А может, и меня
паразиты просто запугивают, рассчитывая на невежество? Похоже, я был прав в
своих рассуждениях: наша жизнестойкость зависит от разных иллюзорных
"подпорок". Но в таком случае ребенок может перестать верить в
непогрешимость своих родителей, не переставая при этом любить их. Иными
словами, реальность любви останется, если даже исчезнут иллюзии. И тогда
жуткая агония - вернее, жуткое отсутствие агонии, чувство последнего холода
и последней реальности не более опасны, чем боль ребенка, когда он упадет и
ушибется?
Это была первая зацепка. Потом пришла еще одна спасительная идея. Я
подумал, что, размышляя о враждебной "Вселенной" и считая ее нелепостью, я
допустил древнейшую ошибку человечества: мы всегда рассматриваем понятие
"Вселенная" как "в н е ш н я я В с е л е н н а я". А мозг, насколько я
понял, сам по себе является вселенной.
Их первая оплошность - что они не добили меня после того, как я
выдохся. А теперь они допустили более важную ошибку: увидели, что мне
как-то удалось оправиться и двинули на меня в полную силу.
Я впал в панику - сил для сопротивления не было. Заглянув в бездну, я
растерял остатки мужества. Но собираться с силами надо.
И тут я вспомнил свои рассуждения о ребенке, и меня словно озарило.
Ребенка можно запугать потому, что он сам не знает своих способностей. А
ведь самое важное в каждом ребенке то, что он - потенциальный взрослый -
ученый, или поэт, или политический лидер.
Видимо, со мной происходило то же самое. Я внезапно вспомнил рассказ
Карела о первой стычке с паразитами, когда его глубинные жизненные силы
собрались перед битвой воедино. А все ли свои силы я призвал на помощь? Я
тут же вспомнил: в последнее время мне стало казаться, что какая-то сила
удачи постоянно сопутствовала нам - про себя я назвал ее "богом
археологии", - эта д о б р о ж е л а т е л ь н а я сила как бы оберегала
саму жизнь.
Человек религиозный, конечно, назвал бы эту силу Богом. Я воздержусь от
этого слова. Однако я вдруг понял, что в этом сражении у меня появился
нежданный союзник. И эта мысль прозвучала словно труба идущей на помощь
армии. Меня охватил безумный восторг, который трудно выразить: ни плач, ни
смех, ни вопль тут не годятся - подобные эмоции в этом случае нелепы,
словно попытка вычерпать море наперстком. Радость вспыхнула внезапно
наподобие ядерного взрыва - я не на шутку перепугался этого чувства,
наверное, не меньше паразитов. Но главное, что мне стало ясно: я сам обрел
эту новую силу. Нет, то не была какая-то "третья сила" вне меня и
паразитов. Я обнаружил неисчислимые запасы э н е р г и и д о б р а,
которая не действовала сама по себе - ее сначала надо извлечь, а затем
применить.
Страх отступил. Стиснув зубы, я подчинил своей воле все силы. Отлично -
теперь я мог их контролировать. Я развернул луч внимания в сторону врагов
и, упиваясь собственной властью, произвел мощный выплеск энергии. Вот это
да! Неужели во мне скрыто столько сил? Словно какой-то ураган подхватил все
мои слова, идеи, гипотезы и закружил их, как сухие листья. Паразиты все
поняли, но было поздно. Наверное, произошедшая со мной перемена не
вписывалась в рамки их опыта. Выходит, слепой бился со слепцами. Чудовищная
световая вспышка обуглила их, словно паяльная лампа - кучу личинок. Дольше
нескольких секунд эту расправу продолжать было нечестно, все равно что
стрелять из пулемета по детям. Я прекратил выплески энергии и почувствовал,
как сквозь тело перекатываются ее волны, а вокруг головы трещат разряды
электричества. Из моей груди даже вырывалось голубовато-зеленое свечение -
оно мерцало волнами вспышек наподобие молнии, но я уже решил попридержать
эту силу. Вряд ли в дальнейшем стоит к ней прибегать. Я закрыл глаза и
заставил тело впитывать эту энергию, хотя знал, что она может разорвать
меня. Постепенно она убывала, и, несмотря на весь мой экстаз победы, я был
рад, что она уходила. Слишком уж она была велика.
И я вернулся, наконец, в комнату - после многочасового отсутствия.
Снизу доносился шум проезжающих машин. Электронные часы показывали половину
десятого. Вся простынь набухла от пота, словно я опрокинул на себя целую
ванну воды. Мое зрение стало каким-то необычным: все предметы немного
двоились, словно свечение дублировало их очертания. Все стало вокруг
необыкновенно чистым и светлым; я впервые понял, что такое мескалиновые
визуальные эффекты, о которых писал Олдос Хаксли.
А еще я знал о другой угрожающей сейчас опасности: ни в коем случае
нельзя думать о пережитом - ничего не получится, лишь нахлынет депрессия, а
это страшнее, чем то, что происходило полтора часа назад, когда я заглянул
в бездну. Поэтому я сознательно обратил свои мысли в сторону житейских
проблем. Я не задавался вопросом, почему я бился с паразитами, когда у меня
столько сил, почему люди сражаются с собственной жизнью, если все проблемы
можно решить в мгновение ока. Мне не хотелось рассуждать о том, не было ли
все это некой игрой. Вместо этого просто зашел в ванную и умылся. Зеркало
потрясло меня: оттуда смотрел нормальный свеженький типчик без единого
следа пережитого противоборства, разве что лицо выглядело чуть худощавей.
Когда я встал на напольные весы, меня ожидал сюрприз: я похудел на
одиннадцать килограмм.
В комнате раздался сигнал телескрина. На экране появился глава Урановой
Компании. Мне он показался пришельцем с другой планеты. А еще я заметил в
его взгляде облегчение. Оказывается, с восьми утра со мной пытаются
связаться журналисты. Дело было в следующем: этой ночью скончались двадцать
моих коллег - Джиоберти, Куртис, Ремизов, Шлаф, Герцог, Хлебников, Эймс,
Томсон, Дидринг, Ласкаратос, Спенсфилд, Сигрид Эльгстрем, - короче,
остались только братья Грау, Флейшман, Райх, я и ...Жорж Рибо.
Первые четверо умерли от сердечной недостаточности. Сигрид Эльгстрем
перерезала себе вены, а затем и горло. Хлебников и Ласкаратос выпрыгнули из
окна. Томсон сломал шею в загадочном эпилептическом припадке. Герцог
перестрелял всю семью и застрелился сам. Остальные приняли либо яд, либо -
сильную дозу наркотиков. Двое скончались от кровоизлияния в мозг.
Рубке был в истерике - Урановая Компания приобрела себе весьма дурную
репутацию, ведь почти все жертвы гостили в последнее время у нас, а значит
- и у Компании;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64