В 1898 году он опубликовал занятную книгу, где
предупреждал, что человеческий род будет покорен монстрами из
потустороннего мира, которые выстроили огромные города под землей еще в
незапамятные времена. Через год автор попал в психушку. Среди его бумаг
найдены загадочные наброски, вполне подошедшие бы в качестве иллюстраций к
рассказам Лавкрафта о Кадате - то были гигантские архитектурные сооружения
с наклонными скатами и высокими башнями по углам. Все это опубликовали
антикадатовцы.
С Мирзой Дином дела обстояли не так ясно. Он тоже был автором
апокалиптических видений, которые изредка попадали в печать, и также провел
последние пять лет жизни в сумасшедшем доме. Все эти годы он писал письма
членам правительства Персии, предупреждая их о том, что раса монстров
замышляет покорить землю. Своих монстров Мирза Дин разместил где-то в
джунглях Центральной Африки, по его описанию, это гигантские слизняки,
которые выделяют вязкие экскременты, застывающие в камень, а затем строят
из них огромные города.
Большинство писем Мирзы были уничтожены, однако те немногие, что
сохранились, демонстрируют удивительное сходство по стилю с письмами
Пержинского, а его слизняки настолько похожи на конусы Лавкрафта, что
сомнений не оставалось: все трое описывали одно и то же видение Великих
Древних и их городов.
После вмешательства правительства и окончания работ в первом туннеле
деятельность Антикадатовскго Общества сошла на нет, однако в течение
восемнадцати месяцев им еще удавалось поддерживать незатухающий скандал
вокруг раскопок. Сам же Дэлглейш Фуллер погиб от рук одной из своих
поклонниц при загадочных обстоятельствах[22].
Первый туннель бы завершен ровно через год после открытия Плиты Абхота.
Прокладывали этот туннель итальянцы, они использовали гигантского "Крота",
уже испытанного при строительстве туннеля между Сциллой и Мессиной (в
Сицилии), а позднее - в туннеле между Отранто и Лингуэттой в Албании. Сам
процесс прокладки занял лишь несколько дней, главной задачей было защитить
нижнюю часть туннеля от обвалов.
Как мы и предполагали, найденная плита оказалась весьма внушительных
размеров - шестьдесят футов в высоту, тридцать футов в ширину и длиной в
девяносто футов. Она была вытесана из цельного куска вулканического
базальта. Теперь мы не сомневались, что имеем дело с цивилизацией великанов
или магов. После того, как мы нашли маленькие базальтовые фигурки, я считал
версию о великанах чушью. (Лишь через десять лет, после драматических
открытий Мерсера в Танзании мы узнали, что в гигантских городах жили и люди
и великаны, причем, великаны, похоже, были рабами людей!)
Вопрос о точной датировке камней оставался пока открытым. Лавкрафт
писал, что "Великие Древние" жили сто пятьдесят миллионов лет назад, и
многие поддерживали эту невероятную гипотезу. Нейтронная датировка Райха
показала возраст руин менее двух миллионов лет, хотя и эта цифра могла быть
завышенной. Установить истину было трудно еще и потому, что обычно
археологи поднимают пласты земли по очереди, и они представляют собой
готовые календари. Но во всех трех случаях с гигантскими городами на этот
способ положиться было трудно. Все, что мы могли с уверенностью сказать о
них, это то, что они уничтожены потопом и похоронены под тысячефуговым
слоем грязи. У геологов слово "потоп" тут же ассоциируется со словом
"плейстоцен" - то есть, около миллиона лет назад. Однако на приисках в
Квинсленде были обнаружены следы грызуна, обитавшего еще в эпоху плиоцена -
это еще плюс пять миллионов лет.
Впрочем, все это уже не относится к моей истории. Еще задолго до
окончания работ на первом туннеле я потерял всякий интерес к раскопкам в
Каратепе. До меня дошло, наконец, что они были для моего мозга лишь
ловушкой, которую умышленно подстроили паразиты сознания.
Вот как развивались события дальше.
К концу июля 1997 года я был окончательно измотан. На раскопках
соорудили огромный зонт, в тени которого температура падала до шестидесяти
градусов, но даже с ним Каратеп был непереносим. Мусор, разбросанный
фуллеровскими подручными, загнивал, всюду стояла вонь, как на болоте, а
дезинфектанты, которыми мы опрыскивали кучи, лишь ухудшали ситуацию. Дул
сухой песчаный ветер. Целыми днями мы цедили ледяной шербет с розовыми
лепестками и валялись в бараках с кондиционерами. В июле у меня начались
невыносимые головные боли. Я слетал на пару дней в Шотландию, отлежался
там, затем вернулся на работу, но через неделю свалился в лихорадке.
Назойливые газетчики и придурки-антикадатовцы настолько допекли меня, что
пришлось вернуться в Диярбакыр. Там, на территории Англо-Индийской Урановой
Компании, было тихо и прохладно, а охрана не церемонилась с незваными
гостями. Меня дожидались пачки писем и несколько огромных пакетов, но в
первые два дня я не прикасался к ним, а лишь отлеживался в постели и
наслаждался пластинками с операми Моцарта. Лихорадка постепенно отступила.
На третий день я почувствовал себя лучше и взялся за письма.
Одно из них было из "Стандарт Моторз энд Инжиниринг", где сообщалось,
что они выслали по моей просьбе большинство бумаг Карела Вайсмана в
Диярбакыр. Теперь понятно, откуда взялись огромные пакеты. В другом письме
издательство Северо-Западного Университета спрашивало, позволю ли я
опубликовать работы Карела по психологии у них.
Все это было так утомительно. Я отправил это письмо в Лондон Бомгарту и
вернулся к Моцарту. На следующий день у меня проснулась совесть - пришлось
разобрать остальную почту. Тут я наткнулся на письмо Карла Зейделя,
сожителя Бомгарта - тот был гомосексуалистом, - где сообщалось, что Бомгарт
после нервного срыва уехал к родным в Германию.
Значит, теперь судьба бумаг Карела в моих руках. Что же, с огромной
неохотой я решился вскрыть первый из пакетов. В нем было около сорока
фунтов весу, и содержал он лишь результаты тестирования сотни рабочих на
то, как они реагируют на цветовые изменения. Я содрогнулся и вернулся к
"Волшебной флейте".
В тот же вечер ко мне пожаловал молодой сотрудник компании, перс, - мы
с ним были в приятельских отношениях - принес бутылку вина. Мне было
тоскливо и чертовски хотелось поболтать. Я терпеть не мог разговоров на
тему раскопок, но тут я с удовольствием принялся рассказывать о "маленьких
секретах" нашей работы. Когда он собрался уходить, то спросил, увидев
пакеты, не относятся ли они тоже к раскопкам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
предупреждал, что человеческий род будет покорен монстрами из
потустороннего мира, которые выстроили огромные города под землей еще в
незапамятные времена. Через год автор попал в психушку. Среди его бумаг
найдены загадочные наброски, вполне подошедшие бы в качестве иллюстраций к
рассказам Лавкрафта о Кадате - то были гигантские архитектурные сооружения
с наклонными скатами и высокими башнями по углам. Все это опубликовали
антикадатовцы.
С Мирзой Дином дела обстояли не так ясно. Он тоже был автором
апокалиптических видений, которые изредка попадали в печать, и также провел
последние пять лет жизни в сумасшедшем доме. Все эти годы он писал письма
членам правительства Персии, предупреждая их о том, что раса монстров
замышляет покорить землю. Своих монстров Мирза Дин разместил где-то в
джунглях Центральной Африки, по его описанию, это гигантские слизняки,
которые выделяют вязкие экскременты, застывающие в камень, а затем строят
из них огромные города.
Большинство писем Мирзы были уничтожены, однако те немногие, что
сохранились, демонстрируют удивительное сходство по стилю с письмами
Пержинского, а его слизняки настолько похожи на конусы Лавкрафта, что
сомнений не оставалось: все трое описывали одно и то же видение Великих
Древних и их городов.
После вмешательства правительства и окончания работ в первом туннеле
деятельность Антикадатовскго Общества сошла на нет, однако в течение
восемнадцати месяцев им еще удавалось поддерживать незатухающий скандал
вокруг раскопок. Сам же Дэлглейш Фуллер погиб от рук одной из своих
поклонниц при загадочных обстоятельствах[22].
Первый туннель бы завершен ровно через год после открытия Плиты Абхота.
Прокладывали этот туннель итальянцы, они использовали гигантского "Крота",
уже испытанного при строительстве туннеля между Сциллой и Мессиной (в
Сицилии), а позднее - в туннеле между Отранто и Лингуэттой в Албании. Сам
процесс прокладки занял лишь несколько дней, главной задачей было защитить
нижнюю часть туннеля от обвалов.
Как мы и предполагали, найденная плита оказалась весьма внушительных
размеров - шестьдесят футов в высоту, тридцать футов в ширину и длиной в
девяносто футов. Она была вытесана из цельного куска вулканического
базальта. Теперь мы не сомневались, что имеем дело с цивилизацией великанов
или магов. После того, как мы нашли маленькие базальтовые фигурки, я считал
версию о великанах чушью. (Лишь через десять лет, после драматических
открытий Мерсера в Танзании мы узнали, что в гигантских городах жили и люди
и великаны, причем, великаны, похоже, были рабами людей!)
Вопрос о точной датировке камней оставался пока открытым. Лавкрафт
писал, что "Великие Древние" жили сто пятьдесят миллионов лет назад, и
многие поддерживали эту невероятную гипотезу. Нейтронная датировка Райха
показала возраст руин менее двух миллионов лет, хотя и эта цифра могла быть
завышенной. Установить истину было трудно еще и потому, что обычно
археологи поднимают пласты земли по очереди, и они представляют собой
готовые календари. Но во всех трех случаях с гигантскими городами на этот
способ положиться было трудно. Все, что мы могли с уверенностью сказать о
них, это то, что они уничтожены потопом и похоронены под тысячефуговым
слоем грязи. У геологов слово "потоп" тут же ассоциируется со словом
"плейстоцен" - то есть, около миллиона лет назад. Однако на приисках в
Квинсленде были обнаружены следы грызуна, обитавшего еще в эпоху плиоцена -
это еще плюс пять миллионов лет.
Впрочем, все это уже не относится к моей истории. Еще задолго до
окончания работ на первом туннеле я потерял всякий интерес к раскопкам в
Каратепе. До меня дошло, наконец, что они были для моего мозга лишь
ловушкой, которую умышленно подстроили паразиты сознания.
Вот как развивались события дальше.
К концу июля 1997 года я был окончательно измотан. На раскопках
соорудили огромный зонт, в тени которого температура падала до шестидесяти
градусов, но даже с ним Каратеп был непереносим. Мусор, разбросанный
фуллеровскими подручными, загнивал, всюду стояла вонь, как на болоте, а
дезинфектанты, которыми мы опрыскивали кучи, лишь ухудшали ситуацию. Дул
сухой песчаный ветер. Целыми днями мы цедили ледяной шербет с розовыми
лепестками и валялись в бараках с кондиционерами. В июле у меня начались
невыносимые головные боли. Я слетал на пару дней в Шотландию, отлежался
там, затем вернулся на работу, но через неделю свалился в лихорадке.
Назойливые газетчики и придурки-антикадатовцы настолько допекли меня, что
пришлось вернуться в Диярбакыр. Там, на территории Англо-Индийской Урановой
Компании, было тихо и прохладно, а охрана не церемонилась с незваными
гостями. Меня дожидались пачки писем и несколько огромных пакетов, но в
первые два дня я не прикасался к ним, а лишь отлеживался в постели и
наслаждался пластинками с операми Моцарта. Лихорадка постепенно отступила.
На третий день я почувствовал себя лучше и взялся за письма.
Одно из них было из "Стандарт Моторз энд Инжиниринг", где сообщалось,
что они выслали по моей просьбе большинство бумаг Карела Вайсмана в
Диярбакыр. Теперь понятно, откуда взялись огромные пакеты. В другом письме
издательство Северо-Западного Университета спрашивало, позволю ли я
опубликовать работы Карела по психологии у них.
Все это было так утомительно. Я отправил это письмо в Лондон Бомгарту и
вернулся к Моцарту. На следующий день у меня проснулась совесть - пришлось
разобрать остальную почту. Тут я наткнулся на письмо Карла Зейделя,
сожителя Бомгарта - тот был гомосексуалистом, - где сообщалось, что Бомгарт
после нервного срыва уехал к родным в Германию.
Значит, теперь судьба бумаг Карела в моих руках. Что же, с огромной
неохотой я решился вскрыть первый из пакетов. В нем было около сорока
фунтов весу, и содержал он лишь результаты тестирования сотни рабочих на
то, как они реагируют на цветовые изменения. Я содрогнулся и вернулся к
"Волшебной флейте".
В тот же вечер ко мне пожаловал молодой сотрудник компании, перс, - мы
с ним были в приятельских отношениях - принес бутылку вина. Мне было
тоскливо и чертовски хотелось поболтать. Я терпеть не мог разговоров на
тему раскопок, но тут я с удовольствием принялся рассказывать о "маленьких
секретах" нашей работы. Когда он собрался уходить, то спросил, увидев
пакеты, не относятся ли они тоже к раскопкам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64