Повар приготовил ужин из
консервов - видимо, на большее он уже не был способен. Когда окончательно
стемнело, мы сели вокруг экрана и под слабое жужжание радара следили за
светящейся точкой. Иногда, казалось, точка замирала, но Райх, глаза
которого были позорче моих, тут же разуверял меня.
В половине одиннадцатого ушли последние рабочие. Ветер крепчал,
пришлось закутаться в целую дюжину одеял. Райх курил одну за одной, даже я
выкурил пару сигарет. И вдруг жужжание прекратилось. Райх вскочил на ноги:
- Все, приехали.
- Ты уверен? - спросил я каркающим голосом.
- Абсолютно. Смотри - он сейчас прямо над плитами.
- Что теперь?
- Теперь включаем электронный обзор.
Он снова запустил установку, и мы прильнули к экрану.
Сначала он был чист - лазерный луч настраивался на массивный твердый
предмет. Райх подкрутил ручки, и начали появляться волнообразные линии,
правда, теперь они были еще тоньше. Райх еще что-то подкрутил - линии
начали сходиться, пока весь экран не покрылся затейливыми узорами из
чернобелых полосок, словно по телевизору демонстрировались полосатые брюки.
Внимательно приглядевшись, можно было различить среди полосок черные
царапины - это были зазубрины на камнях. Я настолько вымотался за последние
часы, что даже был не в силах выразить свой бурный восторг. Теперь сомнений
не оставалось - точно такие же символы я не раз уже видел на базальтовых
фагурках. Я узнал иероглифы, составлявшие имя Абхота Темного.
Мы сделали все, что смогли. Отсняв на пленку изображения на плитах, мы
пошли в палатку Райха и связались по радио с Измиром, где находился Дарга.
Райх разговаривал с ним минут пять. Он объяснил ситуацию, принес извинения
за рискованную операцию с "Кротом" - как-никак, тот принадлежал турецкому
правительству - и рассказал ему, что мы установили происхождение плит,
принадлежавших культуре "Великих Древних", о которых упоминается в одной из
надписей на статуэтках.
Должно быть, Дарга был слегка навеселе: ему долго пришлось все
объяснять, покуда он наконец сообразил. Он предложил связаться с Фуадом и
вылететь к нам немедленно. Мы убедили его, что это ни к чему, поскольку
сами собираемся спать. Тогда он предложил запустить "Крота" вокруг
остальных плит, но Райх объяснил, что это невозможно: "Крот" не может
двигаться вбок, только вниз-вверх. Чтобы изменить направление, его надо
поднять футов на сто и снова опустить под другим углом, а на это уйдет
несколько часов.
Наконец мы простились с Даргой и отключили связь. Несмотря на жуткую
усталость, спать не хотелось. У повара нашлось все необходимое для кофе и,
плюнув на все наше здравомыслие, мы сварили кофе и открыли бутылку бренди.
В ту ночь 21 апреля 1997 года я и рассказал Райху о происшедшем со мной
накануне. Начал я с этой истории просто для того, чтобы отвлечь наши
воспаленные рассудки от тех семидесятифутовых исполинов, что находились
прямо под ногами, и мне это удалось, поскольку Райх, к моему удивлению, не
нашел ничего странного в моем рассказе. В университете ему приходилось
изучать психологию Юнга, и там он познакомился с идеей "родового
бессознательного". Согласно этой теории, если такое бессознательное
существует, то каждый индивидуум со своим мозгом не есть отдельный остров,
а является частью гигантского континента сознания. Да, Райху знаний в
психологии было не занимать. Он процитировал работу Олдоса Хаксли, которые
экспериментировал с мескалином в сороковых годах и тоже пришел к выводу об
устремлении сознания во внутреннюю бесконечность. Хаксли пошел даже дальше
и говорил о сознании как о мире, подобном тому, в котором мы живем. Он
представлял наше сознание в виде планеты со своими джунглями, пустынями и
океанами. И эту планету, безусловно, населяют разные живые существа.
Тут я возразил. Наверняка слова Хаксли - всего лишь метафора, своего
рода поэтическая вольность. "Обитатели" сознания - это наши идеи и
воспоминания, но никак не чудища какие-нибудь.
- Откуда нам знать? - пожал плечами Райх.
- Конечно, мы не знаем, но это подсказывает здравый смысл.
Я вспомнил переживания прошлой ночи и слегка засомневался в собственной
правоте. Здравый смысл? А не точнее ли назвать его привычкой смотреть на
человеческий разум лишь под одним углом - ведь считали же наши предки
когдато Землю центром вселенной. Мы говорим: "мой рассудок", словно "мой
палисадник". Однако насколько мой палисадник является действительно "моим"?
В нем обитает тьма червей и насекомых, которые даже не спрашивают моего
разрешения жить там. И они будут там жить даже после моей смерти...
Удивительно, но это рассуждение подбодрило меня. Похоже, оно объяснило
причину моей тревоги. Если личность - это только иллюзия, а наше сознание и
в самом деле огромный океан, то почему бы в нем не обитать другим
существам? Перед сном я пометил себе: "Заказать книгу Олдоса Хаксли "Небеса
и Преисподняя". Ну, вот, мысли Райха приобретают практическое применение.
Минут через десять он окликнул меня из палатки:
- Знаешь, я думаю, Дарга не откажет нам в просьбе одолжить оборудование
для воздушной подушки. С ней мы сможем быстро передвигать зонд, тогда куда
бы легче было, а?
Это же просто абсурд - как мы не смогли предвидеть все последствия
нашего открытия! Конечно, мы ожидали произвести фурор в археологических
кругах и совсем забыли о том, что случилось после открытия Картером
гробницы Тутанхамона и древних свитков в пустыне Кумран у Мертвого Моря.
Археологи вечно забывают о средствах массовой информации и журналисткой
истерии.
В половине шестого, еще до прихода рабочих, нас разбудили Фуад и Дарга.
С ними были четыре правительственных чиновника и чета американских
кинозвезд, случайно оказавшаяся в этих местах. Райх собирался было
выдворить нежданных гостей, но я напомнил ему, что турецкие чиновники
находятся при исполнении своих обязанностей, чего, правда, нельзя было
сказать о кинозвездах.
Для начала они захотели удостовериться, действительно ли плиты на
глубине двух миль. Райх включил зонд и продемонстрировал им контуры "Плиты
Абхота" - так мы окрестили ее - и "Крота", застывшего с ней рядом. Дарга
засомневался насчет способности "Крота" зарываться на такую глубину. Райх
терпеливо подошел к панели управления и включил его.
Результат оказался неожиданным: экран был пуст. Тогда Райх проверил
рычаг движущей части - тщетно. Все стало ясно: давление или жара вывели
"Крота" из строя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
консервов - видимо, на большее он уже не был способен. Когда окончательно
стемнело, мы сели вокруг экрана и под слабое жужжание радара следили за
светящейся точкой. Иногда, казалось, точка замирала, но Райх, глаза
которого были позорче моих, тут же разуверял меня.
В половине одиннадцатого ушли последние рабочие. Ветер крепчал,
пришлось закутаться в целую дюжину одеял. Райх курил одну за одной, даже я
выкурил пару сигарет. И вдруг жужжание прекратилось. Райх вскочил на ноги:
- Все, приехали.
- Ты уверен? - спросил я каркающим голосом.
- Абсолютно. Смотри - он сейчас прямо над плитами.
- Что теперь?
- Теперь включаем электронный обзор.
Он снова запустил установку, и мы прильнули к экрану.
Сначала он был чист - лазерный луч настраивался на массивный твердый
предмет. Райх подкрутил ручки, и начали появляться волнообразные линии,
правда, теперь они были еще тоньше. Райх еще что-то подкрутил - линии
начали сходиться, пока весь экран не покрылся затейливыми узорами из
чернобелых полосок, словно по телевизору демонстрировались полосатые брюки.
Внимательно приглядевшись, можно было различить среди полосок черные
царапины - это были зазубрины на камнях. Я настолько вымотался за последние
часы, что даже был не в силах выразить свой бурный восторг. Теперь сомнений
не оставалось - точно такие же символы я не раз уже видел на базальтовых
фагурках. Я узнал иероглифы, составлявшие имя Абхота Темного.
Мы сделали все, что смогли. Отсняв на пленку изображения на плитах, мы
пошли в палатку Райха и связались по радио с Измиром, где находился Дарга.
Райх разговаривал с ним минут пять. Он объяснил ситуацию, принес извинения
за рискованную операцию с "Кротом" - как-никак, тот принадлежал турецкому
правительству - и рассказал ему, что мы установили происхождение плит,
принадлежавших культуре "Великих Древних", о которых упоминается в одной из
надписей на статуэтках.
Должно быть, Дарга был слегка навеселе: ему долго пришлось все
объяснять, покуда он наконец сообразил. Он предложил связаться с Фуадом и
вылететь к нам немедленно. Мы убедили его, что это ни к чему, поскольку
сами собираемся спать. Тогда он предложил запустить "Крота" вокруг
остальных плит, но Райх объяснил, что это невозможно: "Крот" не может
двигаться вбок, только вниз-вверх. Чтобы изменить направление, его надо
поднять футов на сто и снова опустить под другим углом, а на это уйдет
несколько часов.
Наконец мы простились с Даргой и отключили связь. Несмотря на жуткую
усталость, спать не хотелось. У повара нашлось все необходимое для кофе и,
плюнув на все наше здравомыслие, мы сварили кофе и открыли бутылку бренди.
В ту ночь 21 апреля 1997 года я и рассказал Райху о происшедшем со мной
накануне. Начал я с этой истории просто для того, чтобы отвлечь наши
воспаленные рассудки от тех семидесятифутовых исполинов, что находились
прямо под ногами, и мне это удалось, поскольку Райх, к моему удивлению, не
нашел ничего странного в моем рассказе. В университете ему приходилось
изучать психологию Юнга, и там он познакомился с идеей "родового
бессознательного". Согласно этой теории, если такое бессознательное
существует, то каждый индивидуум со своим мозгом не есть отдельный остров,
а является частью гигантского континента сознания. Да, Райху знаний в
психологии было не занимать. Он процитировал работу Олдоса Хаксли, которые
экспериментировал с мескалином в сороковых годах и тоже пришел к выводу об
устремлении сознания во внутреннюю бесконечность. Хаксли пошел даже дальше
и говорил о сознании как о мире, подобном тому, в котором мы живем. Он
представлял наше сознание в виде планеты со своими джунглями, пустынями и
океанами. И эту планету, безусловно, населяют разные живые существа.
Тут я возразил. Наверняка слова Хаксли - всего лишь метафора, своего
рода поэтическая вольность. "Обитатели" сознания - это наши идеи и
воспоминания, но никак не чудища какие-нибудь.
- Откуда нам знать? - пожал плечами Райх.
- Конечно, мы не знаем, но это подсказывает здравый смысл.
Я вспомнил переживания прошлой ночи и слегка засомневался в собственной
правоте. Здравый смысл? А не точнее ли назвать его привычкой смотреть на
человеческий разум лишь под одним углом - ведь считали же наши предки
когдато Землю центром вселенной. Мы говорим: "мой рассудок", словно "мой
палисадник". Однако насколько мой палисадник является действительно "моим"?
В нем обитает тьма червей и насекомых, которые даже не спрашивают моего
разрешения жить там. И они будут там жить даже после моей смерти...
Удивительно, но это рассуждение подбодрило меня. Похоже, оно объяснило
причину моей тревоги. Если личность - это только иллюзия, а наше сознание и
в самом деле огромный океан, то почему бы в нем не обитать другим
существам? Перед сном я пометил себе: "Заказать книгу Олдоса Хаксли "Небеса
и Преисподняя". Ну, вот, мысли Райха приобретают практическое применение.
Минут через десять он окликнул меня из палатки:
- Знаешь, я думаю, Дарга не откажет нам в просьбе одолжить оборудование
для воздушной подушки. С ней мы сможем быстро передвигать зонд, тогда куда
бы легче было, а?
Это же просто абсурд - как мы не смогли предвидеть все последствия
нашего открытия! Конечно, мы ожидали произвести фурор в археологических
кругах и совсем забыли о том, что случилось после открытия Картером
гробницы Тутанхамона и древних свитков в пустыне Кумран у Мертвого Моря.
Археологи вечно забывают о средствах массовой информации и журналисткой
истерии.
В половине шестого, еще до прихода рабочих, нас разбудили Фуад и Дарга.
С ними были четыре правительственных чиновника и чета американских
кинозвезд, случайно оказавшаяся в этих местах. Райх собирался было
выдворить нежданных гостей, но я напомнил ему, что турецкие чиновники
находятся при исполнении своих обязанностей, чего, правда, нельзя было
сказать о кинозвездах.
Для начала они захотели удостовериться, действительно ли плиты на
глубине двух миль. Райх включил зонд и продемонстрировал им контуры "Плиты
Абхота" - так мы окрестили ее - и "Крота", застывшего с ней рядом. Дарга
засомневался насчет способности "Крота" зарываться на такую глубину. Райх
терпеливо подошел к панели управления и включил его.
Результат оказался неожиданным: экран был пуст. Тогда Райх проверил
рычаг движущей части - тщетно. Все стало ясно: давление или жара вывели
"Крота" из строя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64