Но теперь он видел, что это отчасти было результатом того, что они перенимали окраску фона позади них - дерева, куста, даже бледнеющего неба. Как он понял, они были своего рода человекоподобными хамелеонами.
Лидер, которого Найл видел отчетливо, повернулся и двинулся в тень подлеска. Найл, пошатываясь, последовал за ним, но тут же споткнулся о корень и упал на четвереньки. К тому времени, как он встал, остальные исчезли. На мгновение он испугался, что его бросили, затем почувствовал огромное облегчение, убедившись, что проводник дожидается его, почти невидимый на темно-зеленом фоне.
Мгновение спустя, как будто почувствовав его беспокойство, человек-хамелеон начал изменять цвет, сначала на бледно-зеленый, затем на желтый, который сделал его ясно видимым. Углубляясь в заросли, он, казалось, менял форму тела, как пламя свечи. Найл задумался: если человек-хамелеон читает его мысли, почему тогда он не смог понять его, когда Найл попробовал общаться телепатически? Потом он догадался, в чем дело: эти существа были не в состоянии прочесть как раз-таки его мысли; эмоции - такие, как страх или облегчение - совсем другое дело.
Найл настолько ослаб, что с трудом держался на ногах. Хотя его проводник двигался шагом, из-за того, что земля под ногами была неровной, он часто спотыкался о корни и сломанные ветки - видимо, сваленные недавней бурей - шагая по ковру из опавших листьев. Голова пульсировала, и, когда отрикошетившая ветка стукнула по затылку, рана снова принялась кровоточить.
Когда Найл почувствовал, что не может идти дальше, они вышли на большую поляну, посередине которой лежало громадное упавшее дерево, увитое плющом, массивные корни которого торчали в воздухе, как щупальца какого-то монстра. Здесь все расположились на недолгий привал, и Найл рад был отдохнуть на корне, ожидая, пока восстановятся силы.
За поляной дорога пошла вверх. Ярдов пятьдесят они продирались через кустарники, которые росли настолько тесно, что Найл постоянно вынужден был отгибать цеплявшиеся ветви. Желтая фигура, похожая на пламя свечи, постоянно мерцала впереди, и, так как почти стемнело, это было очень кстати. Внезапно существо остановилось, повернулось к Найлу и жестом велело подойти. Затем оно пригнулось, отодвинуло в сторону покрытую листвой ветку и исчезло. Найл с опаской последовал за ним и оказался в низком туннеле, в полной темноте. Должно быть, там все же имелось какое-то слабое освещение, поскольку он мог видеть мерцание человека-хамелеона, который стоял, пригнувшись.
Когда его проводник распрямился, Найл сделал то же самое, и обнаружил, что может теперь встать во весь рост, но туннель оставался узким. В одном месте ему пришлось спускаться по чему-то вроде лестницы из необработанного камня; Найл поскользнулся на последней ступени и приземлился на колени, жалея, что потерял фонарь, который теперь лежит где-то на дне реки.
Осязание подсказало ему, что он все еще находится в туннеле, стены которого частью состояли из камня, частью из земли. Пол под ногами, казалось, был сделан из утрамбованной почвы.
Несколько минут спустя туннель расширился настолько, что он уже не мог коснуться обеих стен одновременно. Когда, потянувшись вверх, он не мог дотянуться и до потолка. Найл предположил, что они вошли в пещеру. Это подтвердилось, когда его ноги зашелестели по сухим листьям. Мгновение спустя тусклое свечение человека-хамелеона внезапно усилилось до яркости полной луны, освещая стены длинной, низкой комнаты, которая заканчивалась у наклонной каменной стены. Желтый свет сиял в течение нескольких секунд, затем исчез полностью, оставив Найла в полной темноте, но он не сомневался, что человек-хамелеон проделал это, чтобы позволить ему осмотреться.
В темноте он уселся, опираясь на стену, и ощутил, что она покрыта толстым, бархатистым, влажным мхом. Приятно было дать отдых ногам, но он устал, замерз, к тому же, его раздражала мокрая одежда.
Он терпеливо просидел уже около четверти часа, сосредоточившись на биении своего сердца и постепенно утихающей головной боли, когда кто-то внезапно дотронулся до его плеча и что-то сунул ему в руки. Это был какой-то сосуд, вроде кувшина без ручки. Его невидимый спутник поднял сосуд и коснулся им губ Найла, указывая, что он должен это выпить. Найл пригубил жидкость со слабым земляным ароматом. В ней плавали какие-то частицы, и Найл подумал, что эту воду, должно быть, нацедили с сочащегося влагой мохообразного вещества на стенах. Но, поскольку ему хотелось и пить, и есть, он тут же сделал большой глоток.
Напиток не просто утолил его жажду; внезапно полная темнота рассеялась, будто стены начали испускать слабый зеленый свет. В этом тусклом сиянии он теперь мог рассмотреть своих спутников. Они, вроде бы, тоже фосфоресцировали, и к тому же утратили прозрачность, и выглядя плотными и непроницаемыми. (Найл предположил, что, поскольку на собственной территории они чувствовали себя в безопасности, пропала необходимость сохранять прозрачность). Но самым непривычным было то, что они перемещались по пещере совершенно беззвучно.
У всех существ было такое же странное, нечеловеческое лицо, как и у первого проводника Найла, и такие же огромные ноздри и уши. Они отличались друг от друга размерами лба и подобными рту органами в центре, и хотя их рты, видимо, не открывались ни для чего, кроме питья, дополнительное отверстие во лбу было до странного подвижным и выразительным, оно часто открывалось и закрывалось, иногда напоминая рыбий рот.
Большая часть существ пила из кувшиноподобных сосудов, и теперь Найл заметил, что кувшин, из которого пил он сам, стоял около него на полу, почти зарытый в листьях. Рассудив, что они едва ли пили бы так много лишь для утоления жажды, Найл взял сосуд и сделал еще один большой глоток. Освещение вновь сделалось ярче. И, хотя он не испытывал опьянения, как то, что вызывается медом или вином, он заметил, что холод теперь ему безразличен, в чем-то даже приятен: тепло бы подействовало на него угнетающе. Он коснулся кожи лица, и она показалась ледяной. И все-таки он наслаждался холодом так же, как обычно нежился в тепле.
Теперь он понял, что, хотя они пили вместе, эти странные существа вовсе не собирались веселиться. Напротив, они казались крайне задумчивыми. И это, как понял Найл, отличало их от людей: из своих знакомых он мало кого мог бы назвать задумчивым; напротив, они, казалось, считали, что залог их счастья в том, чтобы не задумываться. Но при этом они восхищались разумом и почитали своих выдающихся философов за величайших людей. Почему же тогда они считали, что впадать в задумчивость так уж плохо?
Найл отметил и другие интересные последствия употребления мшистой жидкости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Лидер, которого Найл видел отчетливо, повернулся и двинулся в тень подлеска. Найл, пошатываясь, последовал за ним, но тут же споткнулся о корень и упал на четвереньки. К тому времени, как он встал, остальные исчезли. На мгновение он испугался, что его бросили, затем почувствовал огромное облегчение, убедившись, что проводник дожидается его, почти невидимый на темно-зеленом фоне.
Мгновение спустя, как будто почувствовав его беспокойство, человек-хамелеон начал изменять цвет, сначала на бледно-зеленый, затем на желтый, который сделал его ясно видимым. Углубляясь в заросли, он, казалось, менял форму тела, как пламя свечи. Найл задумался: если человек-хамелеон читает его мысли, почему тогда он не смог понять его, когда Найл попробовал общаться телепатически? Потом он догадался, в чем дело: эти существа были не в состоянии прочесть как раз-таки его мысли; эмоции - такие, как страх или облегчение - совсем другое дело.
Найл настолько ослаб, что с трудом держался на ногах. Хотя его проводник двигался шагом, из-за того, что земля под ногами была неровной, он часто спотыкался о корни и сломанные ветки - видимо, сваленные недавней бурей - шагая по ковру из опавших листьев. Голова пульсировала, и, когда отрикошетившая ветка стукнула по затылку, рана снова принялась кровоточить.
Когда Найл почувствовал, что не может идти дальше, они вышли на большую поляну, посередине которой лежало громадное упавшее дерево, увитое плющом, массивные корни которого торчали в воздухе, как щупальца какого-то монстра. Здесь все расположились на недолгий привал, и Найл рад был отдохнуть на корне, ожидая, пока восстановятся силы.
За поляной дорога пошла вверх. Ярдов пятьдесят они продирались через кустарники, которые росли настолько тесно, что Найл постоянно вынужден был отгибать цеплявшиеся ветви. Желтая фигура, похожая на пламя свечи, постоянно мерцала впереди, и, так как почти стемнело, это было очень кстати. Внезапно существо остановилось, повернулось к Найлу и жестом велело подойти. Затем оно пригнулось, отодвинуло в сторону покрытую листвой ветку и исчезло. Найл с опаской последовал за ним и оказался в низком туннеле, в полной темноте. Должно быть, там все же имелось какое-то слабое освещение, поскольку он мог видеть мерцание человека-хамелеона, который стоял, пригнувшись.
Когда его проводник распрямился, Найл сделал то же самое, и обнаружил, что может теперь встать во весь рост, но туннель оставался узким. В одном месте ему пришлось спускаться по чему-то вроде лестницы из необработанного камня; Найл поскользнулся на последней ступени и приземлился на колени, жалея, что потерял фонарь, который теперь лежит где-то на дне реки.
Осязание подсказало ему, что он все еще находится в туннеле, стены которого частью состояли из камня, частью из земли. Пол под ногами, казалось, был сделан из утрамбованной почвы.
Несколько минут спустя туннель расширился настолько, что он уже не мог коснуться обеих стен одновременно. Когда, потянувшись вверх, он не мог дотянуться и до потолка. Найл предположил, что они вошли в пещеру. Это подтвердилось, когда его ноги зашелестели по сухим листьям. Мгновение спустя тусклое свечение человека-хамелеона внезапно усилилось до яркости полной луны, освещая стены длинной, низкой комнаты, которая заканчивалась у наклонной каменной стены. Желтый свет сиял в течение нескольких секунд, затем исчез полностью, оставив Найла в полной темноте, но он не сомневался, что человек-хамелеон проделал это, чтобы позволить ему осмотреться.
В темноте он уселся, опираясь на стену, и ощутил, что она покрыта толстым, бархатистым, влажным мхом. Приятно было дать отдых ногам, но он устал, замерз, к тому же, его раздражала мокрая одежда.
Он терпеливо просидел уже около четверти часа, сосредоточившись на биении своего сердца и постепенно утихающей головной боли, когда кто-то внезапно дотронулся до его плеча и что-то сунул ему в руки. Это был какой-то сосуд, вроде кувшина без ручки. Его невидимый спутник поднял сосуд и коснулся им губ Найла, указывая, что он должен это выпить. Найл пригубил жидкость со слабым земляным ароматом. В ней плавали какие-то частицы, и Найл подумал, что эту воду, должно быть, нацедили с сочащегося влагой мохообразного вещества на стенах. Но, поскольку ему хотелось и пить, и есть, он тут же сделал большой глоток.
Напиток не просто утолил его жажду; внезапно полная темнота рассеялась, будто стены начали испускать слабый зеленый свет. В этом тусклом сиянии он теперь мог рассмотреть своих спутников. Они, вроде бы, тоже фосфоресцировали, и к тому же утратили прозрачность, и выглядя плотными и непроницаемыми. (Найл предположил, что, поскольку на собственной территории они чувствовали себя в безопасности, пропала необходимость сохранять прозрачность). Но самым непривычным было то, что они перемещались по пещере совершенно беззвучно.
У всех существ было такое же странное, нечеловеческое лицо, как и у первого проводника Найла, и такие же огромные ноздри и уши. Они отличались друг от друга размерами лба и подобными рту органами в центре, и хотя их рты, видимо, не открывались ни для чего, кроме питья, дополнительное отверстие во лбу было до странного подвижным и выразительным, оно часто открывалось и закрывалось, иногда напоминая рыбий рот.
Большая часть существ пила из кувшиноподобных сосудов, и теперь Найл заметил, что кувшин, из которого пил он сам, стоял около него на полу, почти зарытый в листьях. Рассудив, что они едва ли пили бы так много лишь для утоления жажды, Найл взял сосуд и сделал еще один большой глоток. Освещение вновь сделалось ярче. И, хотя он не испытывал опьянения, как то, что вызывается медом или вином, он заметил, что холод теперь ему безразличен, в чем-то даже приятен: тепло бы подействовало на него угнетающе. Он коснулся кожи лица, и она показалась ледяной. И все-таки он наслаждался холодом так же, как обычно нежился в тепле.
Теперь он понял, что, хотя они пили вместе, эти странные существа вовсе не собирались веселиться. Напротив, они казались крайне задумчивыми. И это, как понял Найл, отличало их от людей: из своих знакомых он мало кого мог бы назвать задумчивым; напротив, они, казалось, считали, что залог их счастья в том, чтобы не задумываться. Но при этом они восхищались разумом и почитали своих выдающихся философов за величайших людей. Почему же тогда они считали, что впадать в задумчивость так уж плохо?
Найл отметил и другие интересные последствия употребления мшистой жидкости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126