Вукадин окинул ее взглядом.
— No?— спросила та.
1 Господа, сегодня вечером мой бенефис, и я беру на себя смелость... (нем.)
2 Не желаете ли вы тоже? (нем.)
3 А вы? Я очень прошу вас (нем.).
— Отойди, женщина, богом тебя великим заклинаю, женат я!— промолвил Вукадин и схватился было за шапку.
— No... also? l — протянула мисс Хелла Эдельвейс, похлопывая Вукадина по щеке.
Вукадин стал мягким, как воск, и показал ей три пальца.
— Давай три билета!— сказал он, вытаскивая свой пухлый кошель, и, как делают наши попы, опустил его под стол и начал в нем копаться.— Почем билет?— спросил он соседей.
— Три динара!— ответил один из них.
— Вот тебе, сестрица, десятка. Не спрашиваю почем, плачу наличными.
Мисс Хелла протянула ему три билета, программу и динар сдачи. Вукадин махнул рукой в знак того, что сдачи не надо, и хлопнул по кошельку.
— Забирай все,— сказал он.
Мисс Хелла поклонилась и направилась к следующему столику.
— Ладная бабенка,— пробасил Вукадин, глядя ей вслед и покручивая ус.— Что скажете? — спросил он соседей.— Бела как снег, кровь с молоком, ни дать ни взять распрекрасная княжна. И сводит, сводит, наверно, с ума белградцев?!
Когда мисс Хелла вышла, Вукадин заглянул в программу и прочел ее от строчки до строчки. Вначале жирным шрифтом сообщалось, что 14 июля «дается представление в пользу любимицы публики, популярной канатоходки и акробатки на трапеции мисс Хеллы Эдельвейс», которая просит широкую публику почтить ее своим присутствием. А ниже объявлялось, что еще будет демонстрироваться Буцефал (осел). Кому из почтеннейшей публики удастся сесть на него верхом и сделать один круг, тот получит награду в двадцать цесарских дукатов, кто же удержится на нем три круга (то есть если осел его не сбросит), тот получит, кроме упомянутых двадцати дукатов, и самого осла.
— Ну-ка, погляди, что тут пишут,— спросил Вукадин, когда прочитал все.— Не подвох ли какой?
— Нет,— сказал один,— я сам был и видел. Стольких он уже скинул и в Европе и у нас! Как начнет бить задом, ни за что не усидишь, будь у тебя мать хоть сама Яна. Он на всю Европу знаменит, этот «неукротимый осел».
1 Итак? (нем.).
— Неужто так никто и не мог его укротить, всех сбросил?
— Всех!
— Эх, не попался ему мастер! Вот он и кобенится!
— Что ты, какие только дрессировщики не пробовали, но стоило Буцефалу кинуть задом, как они отлетали на три сажени носом прямо в песок.
— О-о,— удивился Вукадин,— в самом деле... даже благородных, ученых людей...
— Ослу, брат, все равно, он сбрасывает и ученых и благородных, не говоря уже о купеческих сынках! Чего там, вот уже третий вечер как его выводят и подзадоривают публику, но никто не решается выйти.
— Просто жалко, братец милый, что никто не может заработать этих двадцати золотых. Но, повторяю, не нарвался на мастера.
— Тебя, стало быть, ждет.
— А что! Когда-то, работая у моего газды Милиса-ва, я собирал по селам долги и на каких только норовистых не ездил. Мне бы только его политику раскусить, а там он мой. Значит, говоришь, пытались и благородные, а?
— Слушай, кого только не было! Но ослу все едино, он не спрашивает о ранге. Сам увидишь вечером.
— О, хорошо, что сказали! Что ж, погляжу вечером и на это диво! — сказал Вукадин, вставая и продолжая удивляться Буцефалу.
Вечером Вукадин отправился в цирк, пригласив госпожу Каю и ее приятельницу:
Около цирка стоял страшнейший шум. Народу собралось уйма, не поймешь, где больше — внутри или снаружи. У входа стояли жандармы, тут же разгуливал клоун в пестрой одежде, усы у него были наполовину белые, наполовину черные, брови высоко подняты, волосы завиты и вздыблены. Он вопил благим матом, жилы на его шее вздулись от напряжения.
— Заходите, заходите, только сегодня,— орал он,— завтра уезжаем в Вену, Берлин, Париж, Лондон и в прочие европейские столицы. Необыкновенное представление: прелестнейшая мисс Хелла Эдельвейс прыгает сквозь обручи, гуттаперчевый человек без костей, трапеция между небом и землей! Пожалуйста, берите последние билеты! Магнетизация человеческого тела, впервые демонстрируемая знаменитым профессором кабалистики, спиритизма и прочих чудес и фантасмагорий господином Джузеппо Палавичини; замечательный танец двух собачек Цуцы и Пуцы; величественный аллюр неукротимого чудовища Буцефала: кто на него сяд^ет и не будет сброшен, получает двадцать дукатов, депонированных в полиции!!! Пожалуйста, пожалуйста! — хрипло кричал клоун и заталкивал зевак внутрь, но те артачились, а многие, поглазев на плакаты, изображающие выступления гимнастов, стали расходиться, удовлетворившись и этим.
Вукадин с дамами вошел в балаган. Им указали на три стула во втором ряду.
Представление началось. Сначала кувыркались на ковре три мальчика, затем их сменили трое мужчин. Вышел и клоун, дети катались от смеху. Потом появилась мисс Хелла Эдельвейс на белой лошади, широкой, как омнибус, и вялой, как конская муха. Хелла прыгала сквозь обручи, сначала простые, затем зажженные.
Ей бурно рукоплескали.
Вукадин, поглаживая ус, промолвил:
— Ого-го, срамница! Чем она только кормится, бодай ее муха!!
Но таращил на нее глаза не только Вукадин, взгляды едва ли не всех мужчин были прикованы к красивой наезднице. У мисс Хеллы оставалось все еще немало поклонников, несмотря на то, что двоих самых ярых, по требованию их хозяев, отдали под суд за растрату.
Затем последовало еще несколько интересных номеров, но вот по рядам прокатился гомерический хохот: вывели неукротимое чудовище Буцефала! Вукадин вздрогнул, по спине забегали мурашки.
Ведя на поводу упиравшегося осла, клоун объявил публике о награде и потащил Буцефала по большому кругу. Музыканты заиграли галоп.
Прошло довольно много времени. Охотников не находилось.
— Итак, желающих нет? — спросил клоун с явно немецким акцентом, обводя взглядом публику.
— Нет,— послышалось с одной стороны.
— Есть,— раздался голос с другой.
Взоры устремились в ту сторону, на человека, который поднялся с места и спустился на арену. Это был Вукадин.
— Я хочу, клянусь богом! — сказал Вукадин и принял позу, словно собирался драться с Буцефалом.
— Браво! Браво!— загремело со всех сторон.— Аферим!
— Ахти господи, что же это такое?! — воскликнула госпожа Кая, когда пришла немного в себя.
А тем временем Вукадин уже сел на осла и, положившись на смекалку, а еще больше на длинные ноги, которые он буквально связал мертвым узлом под животом Буцефала, погнал его...
Постараюсь быть кратким, ибо подобную сцену я описать бессилен...
Скажу только, что Буцефал пустил в ход все хитрости и трюки, но ему так и не удалось сбросить Вукадина. Вукадин даже осмелел, пробормотав про себя: «Чудные толки, съели осла волки»,— и погнал Буцефала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— No?— спросила та.
1 Господа, сегодня вечером мой бенефис, и я беру на себя смелость... (нем.)
2 Не желаете ли вы тоже? (нем.)
3 А вы? Я очень прошу вас (нем.).
— Отойди, женщина, богом тебя великим заклинаю, женат я!— промолвил Вукадин и схватился было за шапку.
— No... also? l — протянула мисс Хелла Эдельвейс, похлопывая Вукадина по щеке.
Вукадин стал мягким, как воск, и показал ей три пальца.
— Давай три билета!— сказал он, вытаскивая свой пухлый кошель, и, как делают наши попы, опустил его под стол и начал в нем копаться.— Почем билет?— спросил он соседей.
— Три динара!— ответил один из них.
— Вот тебе, сестрица, десятка. Не спрашиваю почем, плачу наличными.
Мисс Хелла протянула ему три билета, программу и динар сдачи. Вукадин махнул рукой в знак того, что сдачи не надо, и хлопнул по кошельку.
— Забирай все,— сказал он.
Мисс Хелла поклонилась и направилась к следующему столику.
— Ладная бабенка,— пробасил Вукадин, глядя ей вслед и покручивая ус.— Что скажете? — спросил он соседей.— Бела как снег, кровь с молоком, ни дать ни взять распрекрасная княжна. И сводит, сводит, наверно, с ума белградцев?!
Когда мисс Хелла вышла, Вукадин заглянул в программу и прочел ее от строчки до строчки. Вначале жирным шрифтом сообщалось, что 14 июля «дается представление в пользу любимицы публики, популярной канатоходки и акробатки на трапеции мисс Хеллы Эдельвейс», которая просит широкую публику почтить ее своим присутствием. А ниже объявлялось, что еще будет демонстрироваться Буцефал (осел). Кому из почтеннейшей публики удастся сесть на него верхом и сделать один круг, тот получит награду в двадцать цесарских дукатов, кто же удержится на нем три круга (то есть если осел его не сбросит), тот получит, кроме упомянутых двадцати дукатов, и самого осла.
— Ну-ка, погляди, что тут пишут,— спросил Вукадин, когда прочитал все.— Не подвох ли какой?
— Нет,— сказал один,— я сам был и видел. Стольких он уже скинул и в Европе и у нас! Как начнет бить задом, ни за что не усидишь, будь у тебя мать хоть сама Яна. Он на всю Европу знаменит, этот «неукротимый осел».
1 Итак? (нем.).
— Неужто так никто и не мог его укротить, всех сбросил?
— Всех!
— Эх, не попался ему мастер! Вот он и кобенится!
— Что ты, какие только дрессировщики не пробовали, но стоило Буцефалу кинуть задом, как они отлетали на три сажени носом прямо в песок.
— О-о,— удивился Вукадин,— в самом деле... даже благородных, ученых людей...
— Ослу, брат, все равно, он сбрасывает и ученых и благородных, не говоря уже о купеческих сынках! Чего там, вот уже третий вечер как его выводят и подзадоривают публику, но никто не решается выйти.
— Просто жалко, братец милый, что никто не может заработать этих двадцати золотых. Но, повторяю, не нарвался на мастера.
— Тебя, стало быть, ждет.
— А что! Когда-то, работая у моего газды Милиса-ва, я собирал по селам долги и на каких только норовистых не ездил. Мне бы только его политику раскусить, а там он мой. Значит, говоришь, пытались и благородные, а?
— Слушай, кого только не было! Но ослу все едино, он не спрашивает о ранге. Сам увидишь вечером.
— О, хорошо, что сказали! Что ж, погляжу вечером и на это диво! — сказал Вукадин, вставая и продолжая удивляться Буцефалу.
Вечером Вукадин отправился в цирк, пригласив госпожу Каю и ее приятельницу:
Около цирка стоял страшнейший шум. Народу собралось уйма, не поймешь, где больше — внутри или снаружи. У входа стояли жандармы, тут же разгуливал клоун в пестрой одежде, усы у него были наполовину белые, наполовину черные, брови высоко подняты, волосы завиты и вздыблены. Он вопил благим матом, жилы на его шее вздулись от напряжения.
— Заходите, заходите, только сегодня,— орал он,— завтра уезжаем в Вену, Берлин, Париж, Лондон и в прочие европейские столицы. Необыкновенное представление: прелестнейшая мисс Хелла Эдельвейс прыгает сквозь обручи, гуттаперчевый человек без костей, трапеция между небом и землей! Пожалуйста, берите последние билеты! Магнетизация человеческого тела, впервые демонстрируемая знаменитым профессором кабалистики, спиритизма и прочих чудес и фантасмагорий господином Джузеппо Палавичини; замечательный танец двух собачек Цуцы и Пуцы; величественный аллюр неукротимого чудовища Буцефала: кто на него сяд^ет и не будет сброшен, получает двадцать дукатов, депонированных в полиции!!! Пожалуйста, пожалуйста! — хрипло кричал клоун и заталкивал зевак внутрь, но те артачились, а многие, поглазев на плакаты, изображающие выступления гимнастов, стали расходиться, удовлетворившись и этим.
Вукадин с дамами вошел в балаган. Им указали на три стула во втором ряду.
Представление началось. Сначала кувыркались на ковре три мальчика, затем их сменили трое мужчин. Вышел и клоун, дети катались от смеху. Потом появилась мисс Хелла Эдельвейс на белой лошади, широкой, как омнибус, и вялой, как конская муха. Хелла прыгала сквозь обручи, сначала простые, затем зажженные.
Ей бурно рукоплескали.
Вукадин, поглаживая ус, промолвил:
— Ого-го, срамница! Чем она только кормится, бодай ее муха!!
Но таращил на нее глаза не только Вукадин, взгляды едва ли не всех мужчин были прикованы к красивой наезднице. У мисс Хеллы оставалось все еще немало поклонников, несмотря на то, что двоих самых ярых, по требованию их хозяев, отдали под суд за растрату.
Затем последовало еще несколько интересных номеров, но вот по рядам прокатился гомерический хохот: вывели неукротимое чудовище Буцефала! Вукадин вздрогнул, по спине забегали мурашки.
Ведя на поводу упиравшегося осла, клоун объявил публике о награде и потащил Буцефала по большому кругу. Музыканты заиграли галоп.
Прошло довольно много времени. Охотников не находилось.
— Итак, желающих нет? — спросил клоун с явно немецким акцентом, обводя взглядом публику.
— Нет,— послышалось с одной стороны.
— Есть,— раздался голос с другой.
Взоры устремились в ту сторону, на человека, который поднялся с места и спустился на арену. Это был Вукадин.
— Я хочу, клянусь богом! — сказал Вукадин и принял позу, словно собирался драться с Буцефалом.
— Браво! Браво!— загремело со всех сторон.— Аферим!
— Ахти господи, что же это такое?! — воскликнула госпожа Кая, когда пришла немного в себя.
А тем временем Вукадин уже сел на осла и, положившись на смекалку, а еще больше на длинные ноги, которые он буквально связал мертвым узлом под животом Буцефала, погнал его...
Постараюсь быть кратким, ибо подобную сцену я описать бессилен...
Скажу только, что Буцефал пустил в ход все хитрости и трюки, но ему так и не удалось сбросить Вукадина. Вукадин даже осмелел, пробормотав про себя: «Чудные толки, съели осла волки»,— и погнал Буцефала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51