— А еще точнее потому, что я араб,— с горечью уточнил Слиман.
— Именно. Даже это имеет большое значение. Вообще-то она назвала вас алжирцем. Для нее все, приехавшие из Северной Африки, похожи друг на друга. Если бы вы были французом, то она, может быть, не сопоставила бы эти факты. Во всяком случае, пока мы не продвинулись ни на шаг вперед. В восемь тридцать, с точностью до четверти часа, старик Монгарнье и Констанция Прадель были убиты. Вас видели на улице дес Розес после восьми. В восемь пятнадцать вы уехали. Кто-нибудь видел, когда вы меняли колесо?
Слиман пожал плечами.
— Понятия не имею. Могу только заверить, что в это время никто не проезжал. Было холодно. Моросил дождь. Я видел машины, ехавшие по аллее в конце улицы дес Розес. И все.
— Следовательно, никто не может подтвердить ваши слова. Ведь вы могли выйти из виллы Монгарнье в двадцать пятьдесят и не менять колеса.
Риго задумался.
— Надеюсь, на следующий день вы отдали колесо в наварку?
— Нет. Если бы его можно было починить, я бы это сделал сам в гараже Брессана. Оно было в таком состоянии, что я его просто выбросил. На следующий день купил новое. Я всегда стараюсь ездить с запаской.
— Это уже слишком! Хорошо, а теперь вопрос: что вы делали на улице дес Розес?
Бесконечное отчаяние появилось на лице марокканца. Он выглядел совершенно беспомощно.
— В полиции уже сто раз задавали мне этот вопрос, господин адвокат, но я уже говорил вам, что не могу на него ответить.
— Но почему, черт возьми! — разозлился Риго.— Что, у вас была незаконная сделка?
— Клянусь, что нет, господин адвокат.
— Слиман, выслушайте меня. Это вы рискуете головой, а не я. Если не объяснится ваше присутствие в Медоне в тот вечер, то вы проиграли. Я ничем тут не смогу помочь.
Он встал и начал расхаживать по комнате. Марокканец низко склонил голову и молчал. Адвокат остановился перед ним.
— Скажите мне, по крайней мере, хоть одно: вы первый раз приезжали на улицу дес Розес?
Слиман поднял голову и мягко улыбнулся, как будто воспоминания доставили ему удовольствие.
— Нет,— тихо сказал он.— Я бывал там каждую неделю.
— Давно?
— С ноября.
Риго скрестил руки на груди.
— Я спрашиваю вас в последний раз: зачем вы туда приезжали?
— Нет, господин адвокат,— ответил Ибрагим Слиман со спокойной настойчивостью.— Я не могу сказать.
— Отлично. Прошло уже две недели, как вы арестованы. Скоро вас направят к судебному следователю. Советую приготовиться к допросу. Я буду там вместе с вами. Но до того времени нам нечего сказать друг другу. До свидания, Слиман.
В тот же вечер, возвратившись в канцелярию адвоката Симони, Риго узнал, что первый допрос его клиента судебным следователем Робино назначен на среду двадцать пятого января, во второй половине дня.
Через пять дней он отправится в резиденцию правосудия и в коридоре встретит Ибрагима Слимана, которого доставят в тюремной машине. В течение этих пяти дней он абсолютно ничего не мог делать, кроме как ждать этой ужасной встречи. До сих пор Риго только помогал своему патрону в ведении уголовных дел. Теперь впервые он сам окажется перед судом присяжных. В двадцать семь лет это было для него неплохим шансом. Конечно, профессиональный уголовник никогда не выбрал бы в защитники дебютанта. Учитывая все эти обстоятельства и не подлежащую сомнению вину марокканца, никто его не осудит, если он дело проиграет. Просто скажут, что Симони дал ассистенту возможность попрактиковаться. И все же это дело не давало Риго покоя. «Эти люди думают не так, как мы...» Один из его коллег именно так охарактеризовал непонятное ему поведение обвиняемого из Северной Африки. Риго не верил этой характеристике, она казалась ему упрощенной. Можно было, конечно, попробовать создать на ней линию обороны, утверждать, что Слиман совершил убийства, не сознавая, что творит. Разделяющая их пропасть,— его, человека образованного, и рабочего из Магхреба, более чем примитивного,— такая схема отношений между убийцей Ибрагимом Слиманом и адвокатом Эрве Риго еще две недели назад казалась ему удобной. К несчастью, за это время образ Слимана обрел выразительные черты.
Весь конец недели Риго раздумывал над этим, огорченный масштабами, которые приобрело это грязное дело. Он сопротивлялся желанию вступить на дорогу, на которую его подтачивал клиент. Слиман убил, чтобы украсть, это ясно. Риго пытался представить действия убийцы. Оказался ли он на улице дес Розес случайно? Если так, то это должно было быть исключительное стечение обстоятельств. Ведь Слиману нужно было попасть в дом, где живут старики и где находилась значительная, по крайней мере, с его точки зрения, сумма наличными. Правда, Слиман признался, что часто, в течение по меньшей мере двух месяцев, бывал на улице дес Розес. Он мог отлично знать виллу под номером шестым и состояние ее жильцов. Это склоняло к гипотезе преднамеренного ограбления. Почему же глупый марокканец совершил ограбление ранним вечером, когда его жертвы наверняка еще не спали? Почему не вооружился, а воспользовался случайным орудием? Люди, совершившие убийство под влиянием обстоятельств, могут пойти на него еще раз — это известно. В определенный момент их охватывает кровавое безумие. Такое рассуждение достаточно логично. Но какой безумец станет принимать меры предосторожности: запрет за собой двери дома, повесит ключ от черного хода в кладовке, ключ от входной двери засунет в ящик для писем... Хм! Такое поведение требует хладнокровия, трезвого ума. И разве такой убийца будет себя афишировать — с окровавленными руками кричать в трубку в ближайшем бистро: «Мне ужасно не повезло»? Убийца избавляется от орудия преступления (оно до сих пор не найдено), но зато возит в багажнике тряпку в крови своих жертв.
Постепенно в голове молодого юриста родилась версия, которой он увлекся. Найдены ли отпечатки пальцев Слимана? Они могли бы поколебать или подтвердить обвинение. Чтобы это выяснить, ему
придется дождаться среды — момента, когда Слиман встанет перед судебным следователем. Сидя вечером дома за обеденным столом, он уже знал, что не сможет взяться за другое дело, пока не закончит это.
О чем в это время думал Слиман, поедая ужин из тюремной миски? Может, перед его глазами сияла равнина Гхарб, а может, он вспоминал двух стариков с разбитыми черепами. Какой же настоящий Слиман: первый или второй? Риго не знал ни того, ни другого.
Глава седьмая
В воскресенье, незадолго до полудня, в час, когда все порядочные католики выходят из костела после богослужения, Эрве Риго тихо ехал по аллее Фредерика и Ирены Жолио-Кюри в Нантерре. Было включено отопление. Стекла машины начали запотевать. Дождя не было, но холодная изморозь белым саваном покрывала предместье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35