Незачем было приходить сюда. Я сам все сделаю.
— Нельзя. Я слышала, что анатолийские женщины рожают прямо на поле и тут же продолжают жать.
— Не говорите вздора. Если с вами что-нибудь случится, Ихсан заболеет от горя. Да и всех нас вы огорчите.
У Недиме снова начались схватки. Кямиль-бей открыл окно, позвал кахведжи и попросил поскорее найти фаэтон.
— Выпейте чаю, Недиме-ханым, — предложил он.
— Не хочу.
— Вы замерзли и устали. Эта история с «Араратом» так подействовала на вас!
— Разве только на меня? Она подкосила всех нас. Посмотрите, Ахмет не появляется уже три дня. Ниязи тоже печален. Он так робко просил у меня разрешения поцеловать мне руку. В Евррпе женщинам всегда целуют руки. Но там в этот жест вкладывают совершенно иной смысл. Не знаю, зачем вам понадобилось обманывать Ниязи? Разве вы сделали что-нибудь плохое?
— Нет, наоборот, мы действовали только так, как хотели бы вы. Будьте уверены, что прежде, чем что-либо решить, мы задаем себе вопрос, а что скажет Недиме-ханым? Я не в силах передать вам, как вы вдохновляете нас, когда нужно найти какой-нибудь выход.
Чтобы переменить тему, Недиме-ханым заговорила о газете. Она коротко рассказала все что надо о бумаге, краске, счетах распространителя. На лбу у нее выступили капельки пота.
Когда сообщили, что фаэтон подан, Кямиль-бей помог ей надеть пальто. Не доходя до двери, Недиме-ханым вдруг остановилась.
— Ваша супруга показалась мне немного гордой,— сказала она. — Матери все гордые. До сих пор я этого не понимала. И вы, полагаю, тоже не понимаете. Если мы гордимся «Карадаи», разве она не вправе гордиться Айше? Передайте ей, что я заочно ее целую.
— Благодарю вас за любовь к Нермин. Надеюсь, вы разрешите навестить вас? А если вам потребуется врач, обязательно сообщите.
— Все подготовлено...
— Если завтра вы будете чувствовать себя так же и придете в редакцию, я очень огорчусь. Лучше я зайду к вам.
— До свидания! Как только придет Ахмет, пошлите его ко мне.
— Хорошо.
— Следите за газетой. На прошлой неделе она вышла очень грязной.
— Не беспокойтесь...
Они спустились по лестнице. Кямиль-бей открыл дверцу фаэтона и помог Недиме сесть. Кучеру он сказал:
— Не тряси, госпоже нездоровится.
Некоторое время он смотрел вслед удаляющемуся фаэтону. Поэты пишут красивые стихи об аистах, купающихся в озерах, о камышах. «Может быть, это потому, что они холостые»,— подумал он. Человек, не имеющий ни жены, ни ребенка, не может по-настоящему любить родину.
Кямиль-бей вернулся наверх и принялся за работу с большим рвением. Его обрадовала мысль, что человек, не имеющий детей, не способен любить родину по-настоящему. Он представил себе, что перед ним стоит Айше, и громко спросил: «Compis, ma petite Carmen, cherie» и сделал рукой привычное движение, как бы дотрагиваясь указательным пальцем до носа девочки.
Ниязи-эфенди пришел, когда уже стемнело. Прежде всего он спросил о Недиме.
— Что-нибудь случилось? — встревожился Кямиль-бей. — Входите.
— Мне срочно нужна Недиме-ханым! Она ушла?
Ниязи-эфенди говорил с трудом, он задыхался, его руки дрожали. У Кямиль-бея забилось сердце, словно он ждал сообщения о катастрофе. Став соучастником дела с боеприпасами, он теперь нередко пугался, когда кто-нибудь входил так неожиданно.
— Что-нибудь случилось?—снова спросил Кямиль-бей. — Я обязательно должен ее видеть! Это может сделать только она.
— Ее нет. Да вы садитесь. А может быть, мы все-таки
сумеем обойтись без нее?
— Нет. Это невозможно.
— Но ведь она больна...
— Я должен ее видеть. Как бы она ни была больна, она встанет. Придется идти к ней домой...
Кямиль-бей очень волновался. Он был уверен, что, если Ниязи-эфенди явится к Недиме-ханым по важному делу, она непременно встанет и пойдет, куда потребуется, даже если это будет ей стоить жизни. Злясь на то, что ему не доверяют, он нахмурился.
— Пожалуйста, присядьте на минутку,— повторил он. — Дело в том, что Недиме-ханым нет дома.
— Нет дома? А где же она?
— Она у родственников, на Принцевых островах.
— Адрес вам известен?
— Нет. Она же не знала, что будет так срочно нужна.
— На острове? На Принцевых островах, говорите?
— Да, у кого-то из родственников. Но на каком острове, я не знаю.
— Так. Мы ее все равно разыщем. Хорошо, чтв «на на острове...
— Почему? Расскажите же, в чем дело. Ниязи-эфенди почувствовал в голосе Кямиль-бея раздражение. Посмотрев на него и словно что-то решив, он выглянул в коридор и плотно прикрыл дверь. Готовясь выслушать нечто особенно важное, Кямиль-бей поправил феску и встал из-за стола.
— Скажите, ради аллаха, что случилось? Ниязи-эфенди подошел к нему и глухим, сдавленным голосом произнес:
— Позавчера арестовали Ахмета. — Что вы говорите! Это верно?
— Да.
— За что?
— Наивный вопрос! Оказывается, за ним следили. Должно быть, открылось дело с пароходом «Арарат».
— Где он сейчас?
— В участке Бекирага.
— А в чем его обвиняют?
— Этого мне выяснить не удалось. Вернее, мне пришлось заняться другим делом. Нужно разыскать Недиме-ханым.
— Это нетрудно. Но зачем? Какой толк в том, что мы ей об этом сообщим? У нее сильные боли, ей плохо. Она, наверное, лежит в постели.
— Она еще не скоро должна родить... Узнав об аресте, она встанет.
— Но в чем же дело? Расскажите мне... Если очень нужно, я поеду на остров и разыщу ее.— Он сказал это для того, чтобы Ниязи сам не поехал к Недиме-ханым. — Обязательно найду. Это не так трудно.
— Другого выхода нет. Ну, хорошо, открою вам тайну. Это очень серьезно, вы должны понять...
— Слушаю... Что за тайна?
Ниязи-эфенди нагнулся и взял Кямиль-бея за руку:
— Противник в районе Бурсы и Ушана собирается перейти в наступление. Нам удалось захватить его оперативные планы. Их нужно срочно переправить в Анкару.
— Наступление? Вряд ли. В Лондоне ведутся мирные
переговоры, и греки ждут их результатов. Да к тому же сейчас февраль. Скоро весна... Переговоры...
— Какие там переговоры? Вопрос слишком серьезный, оперативные планы должны быть в Анкаре.
— А разве они у Недиме-ханым?
— Сперва их передали Ахмету. Но когда произошла история с Розальти, он испугался и в день отплытия парохода отдал их Недиме. Она спрятала их где-то в надежном месте. Теперь их надо передать человеку на борту «Гюльджемаля», курсирующему по черноморской линии.
— Какому человеку?
— Ахмет его тоже не знает. Недиме-ханым сказала, что отправит сама. «Гюльджемаль» уходит завтра после обеда... Может быть, Недиме-ханым будет ждать Ахмета. Поэтому сегодня вечером мы должны ее найти. Завтра после обеда во что бы то ни стало нужно передать эти бумаги на пароход.
Мысль Кямиль-бея лихорадочно работала. Ниязи открыл ему тайну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Нельзя. Я слышала, что анатолийские женщины рожают прямо на поле и тут же продолжают жать.
— Не говорите вздора. Если с вами что-нибудь случится, Ихсан заболеет от горя. Да и всех нас вы огорчите.
У Недиме снова начались схватки. Кямиль-бей открыл окно, позвал кахведжи и попросил поскорее найти фаэтон.
— Выпейте чаю, Недиме-ханым, — предложил он.
— Не хочу.
— Вы замерзли и устали. Эта история с «Араратом» так подействовала на вас!
— Разве только на меня? Она подкосила всех нас. Посмотрите, Ахмет не появляется уже три дня. Ниязи тоже печален. Он так робко просил у меня разрешения поцеловать мне руку. В Евррпе женщинам всегда целуют руки. Но там в этот жест вкладывают совершенно иной смысл. Не знаю, зачем вам понадобилось обманывать Ниязи? Разве вы сделали что-нибудь плохое?
— Нет, наоборот, мы действовали только так, как хотели бы вы. Будьте уверены, что прежде, чем что-либо решить, мы задаем себе вопрос, а что скажет Недиме-ханым? Я не в силах передать вам, как вы вдохновляете нас, когда нужно найти какой-нибудь выход.
Чтобы переменить тему, Недиме-ханым заговорила о газете. Она коротко рассказала все что надо о бумаге, краске, счетах распространителя. На лбу у нее выступили капельки пота.
Когда сообщили, что фаэтон подан, Кямиль-бей помог ей надеть пальто. Не доходя до двери, Недиме-ханым вдруг остановилась.
— Ваша супруга показалась мне немного гордой,— сказала она. — Матери все гордые. До сих пор я этого не понимала. И вы, полагаю, тоже не понимаете. Если мы гордимся «Карадаи», разве она не вправе гордиться Айше? Передайте ей, что я заочно ее целую.
— Благодарю вас за любовь к Нермин. Надеюсь, вы разрешите навестить вас? А если вам потребуется врач, обязательно сообщите.
— Все подготовлено...
— Если завтра вы будете чувствовать себя так же и придете в редакцию, я очень огорчусь. Лучше я зайду к вам.
— До свидания! Как только придет Ахмет, пошлите его ко мне.
— Хорошо.
— Следите за газетой. На прошлой неделе она вышла очень грязной.
— Не беспокойтесь...
Они спустились по лестнице. Кямиль-бей открыл дверцу фаэтона и помог Недиме сесть. Кучеру он сказал:
— Не тряси, госпоже нездоровится.
Некоторое время он смотрел вслед удаляющемуся фаэтону. Поэты пишут красивые стихи об аистах, купающихся в озерах, о камышах. «Может быть, это потому, что они холостые»,— подумал он. Человек, не имеющий ни жены, ни ребенка, не может по-настоящему любить родину.
Кямиль-бей вернулся наверх и принялся за работу с большим рвением. Его обрадовала мысль, что человек, не имеющий детей, не способен любить родину по-настоящему. Он представил себе, что перед ним стоит Айше, и громко спросил: «Compis, ma petite Carmen, cherie» и сделал рукой привычное движение, как бы дотрагиваясь указательным пальцем до носа девочки.
Ниязи-эфенди пришел, когда уже стемнело. Прежде всего он спросил о Недиме.
— Что-нибудь случилось? — встревожился Кямиль-бей. — Входите.
— Мне срочно нужна Недиме-ханым! Она ушла?
Ниязи-эфенди говорил с трудом, он задыхался, его руки дрожали. У Кямиль-бея забилось сердце, словно он ждал сообщения о катастрофе. Став соучастником дела с боеприпасами, он теперь нередко пугался, когда кто-нибудь входил так неожиданно.
— Что-нибудь случилось?—снова спросил Кямиль-бей. — Я обязательно должен ее видеть! Это может сделать только она.
— Ее нет. Да вы садитесь. А может быть, мы все-таки
сумеем обойтись без нее?
— Нет. Это невозможно.
— Но ведь она больна...
— Я должен ее видеть. Как бы она ни была больна, она встанет. Придется идти к ней домой...
Кямиль-бей очень волновался. Он был уверен, что, если Ниязи-эфенди явится к Недиме-ханым по важному делу, она непременно встанет и пойдет, куда потребуется, даже если это будет ей стоить жизни. Злясь на то, что ему не доверяют, он нахмурился.
— Пожалуйста, присядьте на минутку,— повторил он. — Дело в том, что Недиме-ханым нет дома.
— Нет дома? А где же она?
— Она у родственников, на Принцевых островах.
— Адрес вам известен?
— Нет. Она же не знала, что будет так срочно нужна.
— На острове? На Принцевых островах, говорите?
— Да, у кого-то из родственников. Но на каком острове, я не знаю.
— Так. Мы ее все равно разыщем. Хорошо, чтв «на на острове...
— Почему? Расскажите же, в чем дело. Ниязи-эфенди почувствовал в голосе Кямиль-бея раздражение. Посмотрев на него и словно что-то решив, он выглянул в коридор и плотно прикрыл дверь. Готовясь выслушать нечто особенно важное, Кямиль-бей поправил феску и встал из-за стола.
— Скажите, ради аллаха, что случилось? Ниязи-эфенди подошел к нему и глухим, сдавленным голосом произнес:
— Позавчера арестовали Ахмета. — Что вы говорите! Это верно?
— Да.
— За что?
— Наивный вопрос! Оказывается, за ним следили. Должно быть, открылось дело с пароходом «Арарат».
— Где он сейчас?
— В участке Бекирага.
— А в чем его обвиняют?
— Этого мне выяснить не удалось. Вернее, мне пришлось заняться другим делом. Нужно разыскать Недиме-ханым.
— Это нетрудно. Но зачем? Какой толк в том, что мы ей об этом сообщим? У нее сильные боли, ей плохо. Она, наверное, лежит в постели.
— Она еще не скоро должна родить... Узнав об аресте, она встанет.
— Но в чем же дело? Расскажите мне... Если очень нужно, я поеду на остров и разыщу ее.— Он сказал это для того, чтобы Ниязи сам не поехал к Недиме-ханым. — Обязательно найду. Это не так трудно.
— Другого выхода нет. Ну, хорошо, открою вам тайну. Это очень серьезно, вы должны понять...
— Слушаю... Что за тайна?
Ниязи-эфенди нагнулся и взял Кямиль-бея за руку:
— Противник в районе Бурсы и Ушана собирается перейти в наступление. Нам удалось захватить его оперативные планы. Их нужно срочно переправить в Анкару.
— Наступление? Вряд ли. В Лондоне ведутся мирные
переговоры, и греки ждут их результатов. Да к тому же сейчас февраль. Скоро весна... Переговоры...
— Какие там переговоры? Вопрос слишком серьезный, оперативные планы должны быть в Анкаре.
— А разве они у Недиме-ханым?
— Сперва их передали Ахмету. Но когда произошла история с Розальти, он испугался и в день отплытия парохода отдал их Недиме. Она спрятала их где-то в надежном месте. Теперь их надо передать человеку на борту «Гюльджемаля», курсирующему по черноморской линии.
— Какому человеку?
— Ахмет его тоже не знает. Недиме-ханым сказала, что отправит сама. «Гюльджемаль» уходит завтра после обеда... Может быть, Недиме-ханым будет ждать Ахмета. Поэтому сегодня вечером мы должны ее найти. Завтра после обеда во что бы то ни стало нужно передать эти бумаги на пароход.
Мысль Кямиль-бея лихорадочно работала. Ниязи открыл ему тайну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89