— Дай нам двоих из твоей кавалерии, а то как бы не встретить кого...
Тачанка затарахтела по сухому, неезженому, заросшему выгоревшей травой тракту. За дробно цокали четыре пары кованых копыт.
— У меня тут есть один секрет,— подмигнул ребятам Иван Гаврилович.— Да и подкрепиться пора бы. Голодны?
— Не без того...— улыбнулся Ивась и добавил: — Сын этого Кота, Паля, расстреливал Ивана Крыцю.
— Этот уже убит,— сказал Латка.— Еще прошлый год. А второго знаешь?
— Это же внуки нашего соседа — «Пиля и Паля — сукины сыны».
— Как, как? — засмеялся Латка.
Ивась рассказал ему о первой встрече с «котятами».
Хутор этого Кота почти ничем не отличался от хутора Петра: такая же большая хата под рогозом, рубленый амбар — постройки крепкие, солидные. Заросший камышом пруд начинался чуть ли не от порога. Тачанка остановилась посреди двора, из хаты вышел хозяин. Из- за плеча его выглядывала жена,— вскоре после того, как зарезали Лукию, он женился вторично.
— Дайте коням сенца,—- попросил Латка, направляясь с Карабутом и Поликарпом в хату.— А вы,— обратился он к конникам,— побудьте здесь, поглядывайте.
В комнате приезжие сели за стол.
— Чем угощаете? — с подчеркнутой вежливостью проговорил Латка.
—• Ничего у нас нет...— угрюмо отозвалась хозяйка.
Вошел Кот. Тревожно переглядываясь с женой, он попытался завести разговор на нейтральную тему:
— Жара... Все выгорело... Как будем жить?
— Живые — будут жить,— хмуро глянув на него, сказал Латка.— А парень Нарижного, которого сегодня ночью убил твой брат Петро,— не будет...
— Я за брата не, отвечаю. Да он и не родной мне...
— А твои сыновья? Может, и за них не отвечаешь?
— Не слушались отца, сукины сыны... Да их и нет уже. Одного убили, а про другого и не слыхать...
— Не слыхать? — с недоброй усмешкой переспросил Латка.— Про Пилипа, про Пилю — не слыхать?
—' Не слыхать,— выдержал его взгляд Кот.
— Пойдем посмотрим, не прячется ли кто у вас.
Все вышли во двор.
— Так никого из банды тут нет? — еще раз переспросил Латка хозяина, глядя ему прямо в глаза.
— Никого,— с тревогой в голосе заверил тот.
— А если найдем? Тогда что? — следя за выражением глаз кулака, допытывался Латка.
Кот молчал.
— Тогда что? Чего ж ты молчишь?
Из хаты выбежала Котиха. Она переглянулась с мужем и уверенно сказала:
— Никого у нас нет. Отвечаем!
— Не верю кулакам,— развел руками Латка, оборачиваясь к Карабуту и Поликарпу. — Хоть убей, не верю. ..
Те с любопытством смотрели на предкомбеда, чувствуя, что он ведет этот разговор неспроста.
—- Значит, никого нет? — Иван Гаврилович снова повернулся к хозяевам. — А если найду — головами отвечаете! Головами! Договорились?
— Договорились,— повторила Котиха.
— Может, оружие где спрятано? — продолжал спрашивать Латка.
— Нет никакого оружия! — заверил Кот.
— Нету никакого оружия! — в тон мужу сказала жена.
— Ну, нет так нет...— вздохнул Латка.— А пока начнем,— и, вынув наган, пошел к повети.
Парни, взяв оружие на изготовку, шли по обе стороны; встревоженные хозяева поплелись за ними.
В загоне Латка остановился. Прислушиваясь, постоял минуту и уже поднял ногу, чтобы шагнуть дальше, когда из-под навеса донесся едва слышный стон.
Предкомбеда обернулся к хозяевам, спрашивая взглядом: «Слышите?»
Котиха упала на колени и завопила:
— Помилуйте! Он больной!
— Помилуйте...— выдавил из себя и Кот.
— Снимите его с насеста,— приказал Латка.— Поликарп, помоги. Да погляди., нет ли там еще кого.
Кот принес лестницу и через минуту спустил с чердака Пилю, которого внизу подхватили и положили на солому Котиха и Поликарп. Ивась увидел знакомое, красное от жара, слюнявое лицо с грязным, как всегда, носом.
— Что будем делать? — ни к кому не обращаясь, сказал Латка.
— Пустить в расход? — спросил Поликарп, щелкнув затвором.
— Помилуйте! Он теперь у меня один...— взмолился Кот.
— И у Нарижного был один,— бросил Поликарп.
— Где его оружие? Давайте сюда! — приказал
Латка.
Кот бросился в угол сарая и, вилами покопав навоз, а потом землю, вытащил аккуратно завернутые в промасленную тряпку винтовку, кинжал и несколько обойм патронов.
— Все? — спросил Латка.
Кот мгновенно подумал, потом повернулся к другому углу и откопал наган и пистолет «стер».
— Все?
— Все,— ответил Кот.
— Какой тебе больше нравится? — спросил Иван Гаврилович у Карабута.— Бери, какой по вкусу.
У того радостно блеснули глаза:
— Спасибо! Большое спасибо! Я возьму «стер».
— А ты, Поликарп, бери наган...
— Спасибо вам, Иван Гаврилович! Теперь я казак по всей форме!
Кот и Котиха стояли. Латка с отвращением посмотрел на Пилю, потом перевел взгляд на его отца:
— Договорились головой отвечать?
— Он не виноват! Это все Петро! Дядя его с толку сбил!
— Не батька, значит, повинен, а дядька?
— Он, он, проклятый! Петро!—убеждал Латку кулак.
— Значит, не ты, а Петро должен головой отвечать?
— Он, он, проклятый!
—Значит, ты согласен, что Петра надо убить? — допытывался Латка,
— Согласен! Согласен! — торопился Кот.
Латка, задумавшись, молчал, Ивась смотрел на Пилю. Больной, тот выглядел еще противнее, чем обычно. А мог бы он, Ивась, расстрелять его? Расстрелять сейчас, больного? Он содрогнулся от этой мысли. В это мгновение Иван Гаврилович тоже обернулся к Пиле, но, посмотрев на него, сразу же отвел глаза.
— Не хочется руки марать.
— Спасибо вам,— Котиха поклонилась.
— Решим так... — Предкомбеда снова помолчал. — Вы, ребята, идите к тачанке, а я с хозяевами зайду в хату. Больного расстреливать- не будем.,
— Бог вас отблагодарит! — Котиха заплакала.— Хоть и не родной он мне, а жалко...
— Бог вас отблагодарит! — повторил за женой Кот,
Поликарп взнуздал лошадей, подъехал к крыльцу,
вскоре в дверях показался и Иван, Гаврилович. Садясь на тачанку, он повертел перед ребятами ручку от свежей раскрашенной деревянной ложки.
— На память себе взял,:— довольно улыбнулся он.
— Почему именно, это.? — удивились парни.
— Потом, узнаете,— подмигнул им Иван Гаврилович,,— Погоняй, Поликарп, погоняй. Не рано уже.., Так-то вот, племянничек.. .—сказал Латка после паузы. С тех пор. как Ивася назначили завполитпросветом, Иван Гаврилович почему-то звал его племянником.— Так-то вот, племянничек. ., А ведь я тебя когда-то барчуком звал... Глуп был... Спасибо, в Красной Армии малость просветили, растолковали, что к чему. А то ведь я как думал: раз человек в господском ходит, он и есть барин. Учитель — барин! Врач — барин! А выходит, вон кулак в мужицком, а барин, буржуй, враг! А твои отец или, скажем, Хома хоть и в господском ходили, а наши. .. А знаешь, почему я тебя племянником зову?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Тачанка затарахтела по сухому, неезженому, заросшему выгоревшей травой тракту. За дробно цокали четыре пары кованых копыт.
— У меня тут есть один секрет,— подмигнул ребятам Иван Гаврилович.— Да и подкрепиться пора бы. Голодны?
— Не без того...— улыбнулся Ивась и добавил: — Сын этого Кота, Паля, расстреливал Ивана Крыцю.
— Этот уже убит,— сказал Латка.— Еще прошлый год. А второго знаешь?
— Это же внуки нашего соседа — «Пиля и Паля — сукины сыны».
— Как, как? — засмеялся Латка.
Ивась рассказал ему о первой встрече с «котятами».
Хутор этого Кота почти ничем не отличался от хутора Петра: такая же большая хата под рогозом, рубленый амбар — постройки крепкие, солидные. Заросший камышом пруд начинался чуть ли не от порога. Тачанка остановилась посреди двора, из хаты вышел хозяин. Из- за плеча его выглядывала жена,— вскоре после того, как зарезали Лукию, он женился вторично.
— Дайте коням сенца,—- попросил Латка, направляясь с Карабутом и Поликарпом в хату.— А вы,— обратился он к конникам,— побудьте здесь, поглядывайте.
В комнате приезжие сели за стол.
— Чем угощаете? — с подчеркнутой вежливостью проговорил Латка.
—• Ничего у нас нет...— угрюмо отозвалась хозяйка.
Вошел Кот. Тревожно переглядываясь с женой, он попытался завести разговор на нейтральную тему:
— Жара... Все выгорело... Как будем жить?
— Живые — будут жить,— хмуро глянув на него, сказал Латка.— А парень Нарижного, которого сегодня ночью убил твой брат Петро,— не будет...
— Я за брата не, отвечаю. Да он и не родной мне...
— А твои сыновья? Может, и за них не отвечаешь?
— Не слушались отца, сукины сыны... Да их и нет уже. Одного убили, а про другого и не слыхать...
— Не слыхать? — с недоброй усмешкой переспросил Латка.— Про Пилипа, про Пилю — не слыхать?
—' Не слыхать,— выдержал его взгляд Кот.
— Пойдем посмотрим, не прячется ли кто у вас.
Все вышли во двор.
— Так никого из банды тут нет? — еще раз переспросил Латка хозяина, глядя ему прямо в глаза.
— Никого,— с тревогой в голосе заверил тот.
— А если найдем? Тогда что? — следя за выражением глаз кулака, допытывался Латка.
Кот молчал.
— Тогда что? Чего ж ты молчишь?
Из хаты выбежала Котиха. Она переглянулась с мужем и уверенно сказала:
— Никого у нас нет. Отвечаем!
— Не верю кулакам,— развел руками Латка, оборачиваясь к Карабуту и Поликарпу. — Хоть убей, не верю. ..
Те с любопытством смотрели на предкомбеда, чувствуя, что он ведет этот разговор неспроста.
—- Значит, никого нет? — Иван Гаврилович снова повернулся к хозяевам. — А если найду — головами отвечаете! Головами! Договорились?
— Договорились,— повторила Котиха.
— Может, оружие где спрятано? — продолжал спрашивать Латка.
— Нет никакого оружия! — заверил Кот.
— Нету никакого оружия! — в тон мужу сказала жена.
— Ну, нет так нет...— вздохнул Латка.— А пока начнем,— и, вынув наган, пошел к повети.
Парни, взяв оружие на изготовку, шли по обе стороны; встревоженные хозяева поплелись за ними.
В загоне Латка остановился. Прислушиваясь, постоял минуту и уже поднял ногу, чтобы шагнуть дальше, когда из-под навеса донесся едва слышный стон.
Предкомбеда обернулся к хозяевам, спрашивая взглядом: «Слышите?»
Котиха упала на колени и завопила:
— Помилуйте! Он больной!
— Помилуйте...— выдавил из себя и Кот.
— Снимите его с насеста,— приказал Латка.— Поликарп, помоги. Да погляди., нет ли там еще кого.
Кот принес лестницу и через минуту спустил с чердака Пилю, которого внизу подхватили и положили на солому Котиха и Поликарп. Ивась увидел знакомое, красное от жара, слюнявое лицо с грязным, как всегда, носом.
— Что будем делать? — ни к кому не обращаясь, сказал Латка.
— Пустить в расход? — спросил Поликарп, щелкнув затвором.
— Помилуйте! Он теперь у меня один...— взмолился Кот.
— И у Нарижного был один,— бросил Поликарп.
— Где его оружие? Давайте сюда! — приказал
Латка.
Кот бросился в угол сарая и, вилами покопав навоз, а потом землю, вытащил аккуратно завернутые в промасленную тряпку винтовку, кинжал и несколько обойм патронов.
— Все? — спросил Латка.
Кот мгновенно подумал, потом повернулся к другому углу и откопал наган и пистолет «стер».
— Все?
— Все,— ответил Кот.
— Какой тебе больше нравится? — спросил Иван Гаврилович у Карабута.— Бери, какой по вкусу.
У того радостно блеснули глаза:
— Спасибо! Большое спасибо! Я возьму «стер».
— А ты, Поликарп, бери наган...
— Спасибо вам, Иван Гаврилович! Теперь я казак по всей форме!
Кот и Котиха стояли. Латка с отвращением посмотрел на Пилю, потом перевел взгляд на его отца:
— Договорились головой отвечать?
— Он не виноват! Это все Петро! Дядя его с толку сбил!
— Не батька, значит, повинен, а дядька?
— Он, он, проклятый! Петро!—убеждал Латку кулак.
— Значит, не ты, а Петро должен головой отвечать?
— Он, он, проклятый!
—Значит, ты согласен, что Петра надо убить? — допытывался Латка,
— Согласен! Согласен! — торопился Кот.
Латка, задумавшись, молчал, Ивась смотрел на Пилю. Больной, тот выглядел еще противнее, чем обычно. А мог бы он, Ивась, расстрелять его? Расстрелять сейчас, больного? Он содрогнулся от этой мысли. В это мгновение Иван Гаврилович тоже обернулся к Пиле, но, посмотрев на него, сразу же отвел глаза.
— Не хочется руки марать.
— Спасибо вам,— Котиха поклонилась.
— Решим так... — Предкомбеда снова помолчал. — Вы, ребята, идите к тачанке, а я с хозяевами зайду в хату. Больного расстреливать- не будем.,
— Бог вас отблагодарит! — Котиха заплакала.— Хоть и не родной он мне, а жалко...
— Бог вас отблагодарит! — повторил за женой Кот,
Поликарп взнуздал лошадей, подъехал к крыльцу,
вскоре в дверях показался и Иван, Гаврилович. Садясь на тачанку, он повертел перед ребятами ручку от свежей раскрашенной деревянной ложки.
— На память себе взял,:— довольно улыбнулся он.
— Почему именно, это.? — удивились парни.
— Потом, узнаете,— подмигнул им Иван Гаврилович,,— Погоняй, Поликарп, погоняй. Не рано уже.., Так-то вот, племянничек.. .—сказал Латка после паузы. С тех пор. как Ивася назначили завполитпросветом, Иван Гаврилович почему-то звал его племянником.— Так-то вот, племянничек. ., А ведь я тебя когда-то барчуком звал... Глуп был... Спасибо, в Красной Армии малость просветили, растолковали, что к чему. А то ведь я как думал: раз человек в господском ходит, он и есть барин. Учитель — барин! Врач — барин! А выходит, вон кулак в мужицком, а барин, буржуй, враг! А твои отец или, скажем, Хома хоть и в господском ходили, а наши. .. А знаешь, почему я тебя племянником зову?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50