Доставая ключ, Риджуэй подумал, что женщины и его ученик уже ушли к себе. Собираясь вставить ключ в замок, Ален вдруг заметил, что дверь не заперта. Более чем странно. Риджуэй отворил дверь и вошел в дом. Не успел он и сделать двух шагов в полутемной лечебнице, как вдруг наверху прогремел выстрел и вслед за ним раздался женский крик. В следующую секунду он увидел, как на верхнюю площадку лестницы, вопя как безумная, выскочила Энн. Повернувшись, она окаменела, заметив в паре шагов от себя преследователя. И действительно – позади нее мелькнула зловещая темная фигура. Ален успел разглядеть мужчину в просторной черной накидке и широкополой шляпе. Незнакомец, грубо схватив Энн за плечи, толкнул ее, и она, тяжело упав, покатилась по лестнице. Нападавший бросился вслед за ней, на ходу выхватывая из-за пояса пистолет. Ален, не помня себя, закричал. Бандит ловким движением взвел курок и наставил дуло прямо на Риджуэя.
Реакция Алена была чисто инстинктивной. Впоследствии он так и не мог объяснить, как ему удалось столь молниеносно укрыться за массивным деревянным операционным столом. Пуля лишь слегка задела ему плечо. Ален тут же вскочил, пытаясь разглядеть незнакомца. А тот тем временем, схватив тяжелый пистолет за ствол, принялся молотить рукояткой по голове Энн. Ален в отчаянии стал перебирать хирургические инструменты в надежде вооружиться, и при этом довольно сильно порезался. Но незнакомец уже бросился прочь из лечебницы. Ален заметил, что лицо его закрывал темный платок. Хлопнула дверь.
Скальпель – жалкое оружие лекаря – выскользнул из окровавленных пальцев Алена.
– Энн! Энн!
Та лишь стонала в ответ. Ее белый чепчик пропитала кровь. Ален осторожно снял его с головы Энн и невольно ахнул. Увиденное поразило даже его. Несмотря на страшные раны на голове, Энн еще дышала. Подхватив жену, Ален отнес ее наверх в спальню, где осторожно положил на кровать.
– Элизабет! Кит! – что было мочи стал звать он. Ответа не последовало.
– Проклятие! Да куда вы все запропастились?! – в отчаянии вырвалось у него.
И в самом деле, почему Энн оказалась одна в пустом доме? Что делать? И в доме ни души.
Первым делом следовало заняться раной на ее голове. Сбежав вниз в лечебницу, Ален собрал необходимые инструменты и чистые салфетки, налил бренди в миску, после чего вернулся наверх. Энн, не шевелясь, лежала на постели, Риджуэй тщательно осмотрел рану. Вооружившись бритвой, сбрил часть волос вокруг раны. В рану проглядывали кости черепа. Тяжелая рукоять пистолета размозжила их, вдавив в отдельных местах внутрь. Да, ранение было весьма серьезным, если не смертельным. Сознавая, что уже ничем не сможет помочь Энн, Ален тем не менее аккуратно извлек мелкие отломки костей и тщательно промыл рану.
Теперь следовало подумать, как быть с ребенком в ее уже начинавшем мертветь чреве. Выжил ли он после падения матери? Большими ножницами он взрезал платье Энн и приложил ладони к животу. И ощутил внутри движение.
Ален лихорадочно раздумывал. Он понимал, что никакие роды в таком состоянии матери невозможны. Но если она умрет, с ней погибнет и ребенок. Была лишь одна возможность спасти его: кесарево сечение! Этот метод был знаком еще в Древнем Риме – названием своим он был обязан римскому императору Цезарю, родившемуся именно благодаря надрезу матки. Однако метод этот был чрезвычайно опасен и поэтому применялся только в тех случаях, когда роженица умирала, а ребенок продолжал жить.
Ален колебался. Приложив ладонь к груди Энн, Ален попытался определить, бьется сердце или нет. Сердцебиение едва ощущалось, удары были редкие. После краткого раздумья Риджуэй спустился в лечебницу и пропитал губку уксусом – последнее средство привести жену в сознание. Вернувшись в спальню, он поднес губку к носу. Энн никак не реагировала, тогда Ален смочил ей лицо холодной водой и стал энергично растирать ладони и ступни ног. Все тщетно – Энн пребывала в глубоком обмороке! Ален заметил, что из носа у нее сочится водянистая жидкость, перемешанная с кровью. Он вытер ее, но это не помогло – жидкость продолжала сочиться. Осмотрев голову, он заметил, что кровь истекает и из ушей.
Опыт врача подсказывал ему, что Энн при смерти и что ему уже не спасти ее. И все же, следуя долгу врача, Риджуэй не решался делать Энн кесарево сечение, что, несомненно, ускорило бы ее смерть. Риджуэй стал страстно взывать к Деве Марии помочь ему в нелегком выборе. Всем сердцем сейчас он желал присутствия Иеремии, чтобы тот подсказал верный путь. Впрочем, требовать подобного от пастора в его положении было нелепо – того ведь в первую очередь заботило спасение души. И если бы в чреве матери погиб ребенок, естественно, так и оставшийся некрещеным, душа его оказалась бы в Limbus infantum, или чистилище, преддверии ада, куда Богу доступа не было и где она была бы обречена вечно томиться страстным желанием узреть благотворящий взор его.
Воздав молитву Деве Марии, Ален снова направился в лечебницу за необходимыми инструментами. Между тем была уже ночь, улицы затихли. И снова Ален спрашивал себя, отчего ни Элизабет, ни Кита не оказалось дома, но не мог заставить себя додумать эту мысль до конца. Разложив инструменты рядом с постелью, Ален вдруг заметил, как предательски дрожат у него руки. Ведь это была не первая его операция, но никогда прежде ему не приходилось делать ее на еще живом человеке. Он постарался взять себя в руки. Первым делом вложил между челюстей Энн небольшой деревянный брусок – рот должен быть открыт, она должна дышать, обеспечивая воздухом матку. Дыхание было настолько слабым, что ребенок вполне мог задохнуться. После этого Ален убрал подушку из-под головы Энн и подложил ее под крестец. Ополоснув руки, Ален обмыл бренди участок, где надлежало сделать надрез. Затем, выбрав самый острый из скальпелей, приставил его лезвие слева в области лобковой кости и на брюшине сделал надрез шириной примерно в ладонь. Показались внутренности, Ален осторожно убрал их. Выступившую наружу матку вскрыть было совсем несложно. Отложив скальпель, Ален бережно повернул безжизненное тело Энн на левый бок – вместе с телом матери переместился и плод. Плод представлял собой крохотное существо с морщинистой кожицей. Наскоро перевязав пуповину, Ален перерезал ее. Риджуэй с тревогой убедился, что ребенок молчит и не двигается. Смахнув слизь с губок крохотного ротика, он мизинцем постарался раздвинуть их. Когда ребенок и после этого не задышал, он, приставив свой рот к его рту, попытался вдуть ему в легкие немного воздуха, как обычно делают в подобных случаях повитухи. Снова и снова он отчаянно стремился в буквальном смысле вдохнуть жизнь в новорожденного. Ощупав грудь с левой стороны, он убедился, что сердцебиение отсутствует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129