Тишина нарастала, и Хлоя начала испытывать нечто вроде клаустрофобии. Словно в последний раз, она посмотрела на книжные шкафы с полками, на шкафчцки с фарфором и серебром, собранным во время путешествий или доставшимся в наследство от дальних родственников, на семейные портреты в больших рамах над очагом, на привезенные много лет назад из Озерного края добротные, но казавшиеся всегда такими холодными турецкие ковры..
Мгновение длилось как затишье перед тропическим тайфуном или июльской грозой. Но стоял сентябрь, и на небе не было признака надвигающегося дождя.
И тут наконец тишину взорвало. Хлоя услышала в отдалении звук набирающего высоту самолета, мотор которого работал словно на пределе сил. Когда этот звук исчез, она услышала глухой удар на железнодорожных путях.
Она взглянула на часы. Половина пятого. Снова наступила тишина, словно город пытался прийти в себя, но по прежнему чуял своим звериным нутром опасность.
«А может быть, эта тишина как-то связана с авианалетом? — подумала Хлоя. — Может, власти приказали Лондону онеметь, чтобы специальные прослушивающие устройства могли уловить шум моторов и определить, сколько самолетов участвует в налете, понять, куда они направляются?» Один гигантский радар стоял неподалеку от тюрьмы, второй был установлен в Гайд-парке. Но на самом деле никто уже не ждал нападения.
В небе показался один самолет, возможно «гладиатор». Он шел к Фулемскому аэродрому. Теперь он летел низко и, казалось, спешил на посадку.
Словно очнувшись от спячки, пчела начала выбираться из розы, и тут же ветерок всколыхнул ветви тиса. Осознав, что все это время она сидела затаив дыхание, Хлоя выдохнула с глубоким облегчением и, качая головой, повернулась и Бет:
— Ангелы пролетают.
— Из-за всего этого бреда иногда начинаешь вести себя так странно. — Хлоя протянула руку к чайнику. — Ненавижу суеверия и все в этом роде.
Но Бет все еще нервничала. Хлоя обратила внимание, что сестра не убрала руки с подлокотников кресла и позволила налить себе чай, не протянув чашку. Аромат роз стал просто невыносим, как будто зной позднего лета выжимал из цветов все, что мог. Состояние дремоты не оставляло Хлою, хотя ужас прошел: вдали, на мосту через канал, слышался шум уличного движения, а во влажном воздухе громко жужжали мухи, пчелы и осы. Увидев влетевшего в открытое окно слепня, она даже обрадовалась. Слепень жужжал с вопросительной интонацией, словно осведомляясь, сохранят ли ему жизнь, если он влетит? Хлоя развела руками. Почему бы нет?
Бет это не понравилось. Она терпеть не могла мух. На этот счет у нее был пунктик. А поскольку клейкую бумагу она тоже не любила, приходилось пускать в ход мухобойку.
— Извини. Мне все еще не по себе.
Она встала, но почувствовала, что этим предает слепня, обрекая его на смерть, после того как его лживо заверили в безопасности. Когда же, привлеченный сладостью сада, слепень вылетел наружу, Хлоя испытала огромное облегчение.
— Это все так внезапно. — Бет расправила платье. — Действительно как перед грозой.
— На небе ни облачка, — сказала Хлоя.
Тут с заднего двора, из собачника, раздался заливистый лай спаниеля Томми. Другие собаки ответили ему, кто низким тревожным воем, кто тонким визгом, а вслед за ними всполошились и куры, и кошки, так что вскоре волнение охватило весь зверинец.
— Ну и гам! Все, это последняя капля. — Хлоя отставила чашку. — быть, там крыса.
— Я возьму крикетную биту, — сказала Бет, спеша за ней в кухню.
Хлоя открыла задвижку двери, ведущей во двор. Визжа и скуля, все собаки метались и бросались на прочную зеленую сетку, которую сестры купили на распродаже имущества лорда Бернфорда и которая, в любом случае, была элегантнее, чем обычная проволока. Такое внимание к деталям привлекало лучших клиентов. Посредине всего этого хаоса, болтая головой из стороны в сторону, сидел коричнево-белый спаниель и тихо рычал, словно пораженный таким поворотом событий.
— Ах ты, Томми, турчонок! — Бет начала колотить битой по решетке. — И что ты там увидел? Эй, вы все, прекратите орать! О, эти чертовы шпицы, Хло! Не выношу их тявканье! Оно у меня в ушах стоит.
Хлое показалось, что методы сестры лишь усилили общую неразбериху, но теперь уже поздно было успокаивать собак. Оставив Бет изливать свой гнев на решетку, она пошла вдоль выбеленных известкой стен, мимо новой подпорки, которая выглядела так, словно стояла здесь вечно, посмотреть, как ведут себя кошки. Остановилась у своего любимого куста роз. Белые бутоны источали сладчайший запах. Сколько бы места ни занимали животные и огород, сестры всегда выращивали и цветы. В это лето в саду росли розовый алтей, львиный зев, васильки, жимолость, пионы, настурции и десятки других. Пока собаки выли и все больше приходили в исступление, а Бет колотила битой по металлу, Хлоя наблюдала за двумя большими бабочками. Бабочки махали крылышками и пикировали в изящном воздушном бое. Весной сестры обнаружили в сарае несколько куколок и потом следили за их превращением сначала в гусениц, а потом в бабочек, и поэтому теперь Хлоя относилась к ним почти как к своим питомцам. Три или четыре луговые бабочки еще скитались в тяжелом воздухе сада, но их срок уже подходил к концу. Она это знала. Хлоя пошла дальше, чтобы успокоить кошек. Персидские коты казались лишь слегка напуганными и вопросительно мяукали, но вот сиамцы в аристократическом смятении метались по клетке, распушив хвосты. Когда она мягко заговорила с крупным мускулистым котом шоколадного цвета, тот мгновенно остановился и прислушался.
— Ну, ну, Чу. Что ты видел? — Хлоя просунула руку сквозь прутья решетки и почесала его за ушами. Кот замурлыкал. — Так лучше, а? — Сиамские кошки очень разумные существа.
И тут опять внезапно наступила тишина. Победно улыбаясь, с битой на плече, из-за угла появилась Бет. А Хлоя услышала в раннем вечернем небе какой-то гул, приглушенный, похожий на жужжание далекой пчелы. Бет опустила биту. Глядя вверх, сестры встали плечом к плечу, пытаясь найти источник звука.
— Вон там, — сказала Бет наконец, указывая на юго-восток. Она прищурилась, а потом воскликнула в восхищении: — О боже! Какой воздушный парад! По меньшей мере сотня самолетов! Куда это они?
Зрелищу мешали башни газгольдеров, но рой тяжелых бомбардировщиков производил сильное впечатление. Эскадрилья за эскадрильей заполняли они небо, и вскоре крылья самолетов закрыли солнце.
Бет первая потеряла уверенность.
— Ты слышишь? — В шуме появилось что-то необычное, грохот самолетов дополнился каким-то прерывистым кашлем. Она медленно выпустила из рук биту и смертельно побледнела. — О Господи Иисусе! О Хло!
— Это немцы, да? — Хлоя обняла сестру за голые плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160
Мгновение длилось как затишье перед тропическим тайфуном или июльской грозой. Но стоял сентябрь, и на небе не было признака надвигающегося дождя.
И тут наконец тишину взорвало. Хлоя услышала в отдалении звук набирающего высоту самолета, мотор которого работал словно на пределе сил. Когда этот звук исчез, она услышала глухой удар на железнодорожных путях.
Она взглянула на часы. Половина пятого. Снова наступила тишина, словно город пытался прийти в себя, но по прежнему чуял своим звериным нутром опасность.
«А может быть, эта тишина как-то связана с авианалетом? — подумала Хлоя. — Может, власти приказали Лондону онеметь, чтобы специальные прослушивающие устройства могли уловить шум моторов и определить, сколько самолетов участвует в налете, понять, куда они направляются?» Один гигантский радар стоял неподалеку от тюрьмы, второй был установлен в Гайд-парке. Но на самом деле никто уже не ждал нападения.
В небе показался один самолет, возможно «гладиатор». Он шел к Фулемскому аэродрому. Теперь он летел низко и, казалось, спешил на посадку.
Словно очнувшись от спячки, пчела начала выбираться из розы, и тут же ветерок всколыхнул ветви тиса. Осознав, что все это время она сидела затаив дыхание, Хлоя выдохнула с глубоким облегчением и, качая головой, повернулась и Бет:
— Ангелы пролетают.
— Из-за всего этого бреда иногда начинаешь вести себя так странно. — Хлоя протянула руку к чайнику. — Ненавижу суеверия и все в этом роде.
Но Бет все еще нервничала. Хлоя обратила внимание, что сестра не убрала руки с подлокотников кресла и позволила налить себе чай, не протянув чашку. Аромат роз стал просто невыносим, как будто зной позднего лета выжимал из цветов все, что мог. Состояние дремоты не оставляло Хлою, хотя ужас прошел: вдали, на мосту через канал, слышался шум уличного движения, а во влажном воздухе громко жужжали мухи, пчелы и осы. Увидев влетевшего в открытое окно слепня, она даже обрадовалась. Слепень жужжал с вопросительной интонацией, словно осведомляясь, сохранят ли ему жизнь, если он влетит? Хлоя развела руками. Почему бы нет?
Бет это не понравилось. Она терпеть не могла мух. На этот счет у нее был пунктик. А поскольку клейкую бумагу она тоже не любила, приходилось пускать в ход мухобойку.
— Извини. Мне все еще не по себе.
Она встала, но почувствовала, что этим предает слепня, обрекая его на смерть, после того как его лживо заверили в безопасности. Когда же, привлеченный сладостью сада, слепень вылетел наружу, Хлоя испытала огромное облегчение.
— Это все так внезапно. — Бет расправила платье. — Действительно как перед грозой.
— На небе ни облачка, — сказала Хлоя.
Тут с заднего двора, из собачника, раздался заливистый лай спаниеля Томми. Другие собаки ответили ему, кто низким тревожным воем, кто тонким визгом, а вслед за ними всполошились и куры, и кошки, так что вскоре волнение охватило весь зверинец.
— Ну и гам! Все, это последняя капля. — Хлоя отставила чашку. — быть, там крыса.
— Я возьму крикетную биту, — сказала Бет, спеша за ней в кухню.
Хлоя открыла задвижку двери, ведущей во двор. Визжа и скуля, все собаки метались и бросались на прочную зеленую сетку, которую сестры купили на распродаже имущества лорда Бернфорда и которая, в любом случае, была элегантнее, чем обычная проволока. Такое внимание к деталям привлекало лучших клиентов. Посредине всего этого хаоса, болтая головой из стороны в сторону, сидел коричнево-белый спаниель и тихо рычал, словно пораженный таким поворотом событий.
— Ах ты, Томми, турчонок! — Бет начала колотить битой по решетке. — И что ты там увидел? Эй, вы все, прекратите орать! О, эти чертовы шпицы, Хло! Не выношу их тявканье! Оно у меня в ушах стоит.
Хлое показалось, что методы сестры лишь усилили общую неразбериху, но теперь уже поздно было успокаивать собак. Оставив Бет изливать свой гнев на решетку, она пошла вдоль выбеленных известкой стен, мимо новой подпорки, которая выглядела так, словно стояла здесь вечно, посмотреть, как ведут себя кошки. Остановилась у своего любимого куста роз. Белые бутоны источали сладчайший запах. Сколько бы места ни занимали животные и огород, сестры всегда выращивали и цветы. В это лето в саду росли розовый алтей, львиный зев, васильки, жимолость, пионы, настурции и десятки других. Пока собаки выли и все больше приходили в исступление, а Бет колотила битой по металлу, Хлоя наблюдала за двумя большими бабочками. Бабочки махали крылышками и пикировали в изящном воздушном бое. Весной сестры обнаружили в сарае несколько куколок и потом следили за их превращением сначала в гусениц, а потом в бабочек, и поэтому теперь Хлоя относилась к ним почти как к своим питомцам. Три или четыре луговые бабочки еще скитались в тяжелом воздухе сада, но их срок уже подходил к концу. Она это знала. Хлоя пошла дальше, чтобы успокоить кошек. Персидские коты казались лишь слегка напуганными и вопросительно мяукали, но вот сиамцы в аристократическом смятении метались по клетке, распушив хвосты. Когда она мягко заговорила с крупным мускулистым котом шоколадного цвета, тот мгновенно остановился и прислушался.
— Ну, ну, Чу. Что ты видел? — Хлоя просунула руку сквозь прутья решетки и почесала его за ушами. Кот замурлыкал. — Так лучше, а? — Сиамские кошки очень разумные существа.
И тут опять внезапно наступила тишина. Победно улыбаясь, с битой на плече, из-за угла появилась Бет. А Хлоя услышала в раннем вечернем небе какой-то гул, приглушенный, похожий на жужжание далекой пчелы. Бет опустила биту. Глядя вверх, сестры встали плечом к плечу, пытаясь найти источник звука.
— Вон там, — сказала Бет наконец, указывая на юго-восток. Она прищурилась, а потом воскликнула в восхищении: — О боже! Какой воздушный парад! По меньшей мере сотня самолетов! Куда это они?
Зрелищу мешали башни газгольдеров, но рой тяжелых бомбардировщиков производил сильное впечатление. Эскадрилья за эскадрильей заполняли они небо, и вскоре крылья самолетов закрыли солнце.
Бет первая потеряла уверенность.
— Ты слышишь? — В шуме появилось что-то необычное, грохот самолетов дополнился каким-то прерывистым кашлем. Она медленно выпустила из рук биту и смертельно побледнела. — О Господи Иисусе! О Хло!
— Это немцы, да? — Хлоя обняла сестру за голые плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160