Плитки, которыми была вымощена Флит-стрит, все еще были схвачены морозом. Гранит, мрамор — свидетельство былого величия — и портлендский камень сверкали, покрытые инеем, словно их коснулась рука Имира. Джозеф Кисс подумал о том, какое огромное влияние оказали норманны на дух этих мест, где потомки воинственных викингов, с их привычкой к насилию и грабежу, превратились в циничных и безжалостных газетных репортеров. Мистер Кисс давно жаждал исхода газетчиков в Уоппинг или даже Саутуорк, но в редакциях боялись перемен.
Он чувствовал, что нынешние склоки вокруг свободной прессы столь же незначительны, как борьба Иоанна Безземельного с баронами, поскольку не видел большой разницы между желанием магната навластвоваться всласть и стремлением вассалов разделить с ним его бремя ответственности. Журналист, сохранивший толику здравого смысла или человеческого сострадания, казался по меньшей мере мессией. От запаха пролитой крови перехватывало дыхание, стоило только шагнуть в сторону Дома правосудия. У «Парика и пера» этот запах усиливался ароматами сыров и ветчины и расплывался во рту привкусом несбывшихся надежд, лжи во спасение и затаенной злобы осужденных преступников и страдальцев. О-ля-ля!
В «Эдгаре Уоллесе» их ждал, сидя на табуретке, Данди Банаджи. Его шея была обмотана разноцветным шарфом, отчего голова походила на вишенку, венчающую пломбир с разводами сиропа.
— Позвольте представить вам будущую миссис Кисс, — с чувством произнес мистер Кисс.
— Поздравляю! — Данди обнял обоих. — А главное, вовремя. Я возьму вам кампари с содой, миссис Газали, а вам, мистер Кисс, как всегда, пинту.
— Он совсем не удивлен, — расстегивая пальто, сказала Мэри так, чтобы Данди услышал.
— А вы? — обернулся он на ходу, с деньгами в руке. — Джозеф — хоть в этом предсказуем.
— Но я ожидала каких-нибудь восклицаний. Впрочем, согласна. Джозеф — раб своих привычек. — И она коснулась рукава своего жениха.
— Клянусь, что изменюсь!
Она взяла кампари из рук Данди, вытащила оттуда дольку лимона и съела ее, откусывая по маленькому кусочку.
— Я попросил Джорджа Маммери присоединиться к нам, — сказал Данди. — Вы знаете, чем я занимался до недавнего времени?
— Туристами? — Лицо мистера Кисса приняло благочестивое выражение.
— По выходным я чаще всего совершаю прогулку по литературным местам. Немного говорю по-японски. Большинство японцев понятия не имеют, о чем я им говорю даже в том случае, если у них есть переводчик, но они очень любят ланч в рыбном ресторане, и хозяйку это устраивает. Теперь она решила открываться и по воскресеньям. Она англичанка, но все остальные члены ее семьи — китайцы. Начинал я с тура «Джек-Потрошитель», но оказалось, что там большая конкуренция. То же можно сказать и о Шерлоке Холмсе. Одна американская леди проводит экскурсию по Т. С. Элиоту. Меня удивляет, что ее бизнес приносит прибыль. Я тоже «прогуливаюсь» по Элиоту, но в одиночку он не может обеспечить целого тура. И даже Элизабет Баррет Браунинг не вызывает особого интереса. Только Диккенс и Шекспир подходят в качестве одиночных туров. А после них «Двенадцать отравителей», «Пять знаменитых сексуальных преступлений» и прочая ерунда.
— Привет, Дандоу! — Толстяк в твидовом костюме помахал им маленькой курительной трубкой. — Допивайте. Я возьму еще. Это твои друзья?
Данди представил их друг другу. У Джозефа Кисса двоюродный брат Маммери вызвал раздражение. «Этому типу место у тотализатора», — подумал он. Но Джордж Маммери был столь дружелюбен и чувствовал себя так непринужденно, что думать о нем плохо было несправедливо. Мой снобизм окрашен презрением, с которым Маммери описывал свою родню по отцу
Когда Данди представил Джорджа Маммери как изобретателя тура «Скандалы в королевском семействе», они вернулись к своему застолью.
— Я всегда открыт для предложений, — добродушно сказал им Джордж Маммери, — и если они оказываются выгодными, то всегда плачу высокий процент. Это все знают. В такой игре обманывать людей нельзя. Потому что нельзя заводить себе врагов. Это убийственно. Если бы я зарегистрировал «Скандалы в королевском семействе», то сегодня уже был бы самым богатым человеком, но, поверите ли, это то же самое, что уличная торговля, то есть то, чем я занимался раньше. На Оксфорд-стрит у меня была чудесная работа по продаже кивающих собачек, но тут появились турки и кивающих собачек развелось больше, чем машин в пробке у моста Ватерлоо в первый понедельник после Пасхи. Все это выбило у меня почву из-под ног, и сделать я ничего не смог. Одно время я занимался расклеиванием объявлений, но потом меня дважды надули, а обращаться в суд было нельзя, потому что добрая половина всего этого бизнеса незаконна. Вот так обстояли дела. Так что туризм оказался совсем неплохим делом, хотя бог знает сколько австралийцев и американцев им занимается. Студенты, домохозяйки… Это большая проблема. Турок пока нет, но дайте им только время. — Усмехнувшись, он отхлебнул пива.
— Так значит, теперь вы ведете дело вместе с Данди, мистер Маммери? — Мэри Газали страстно желала, чтобы беседа подошла к завершению. Она хотела увести мистера Кисса к себе в квартиру.
— Пусть Данди сам вам расскажет, пока я схожу к стойке. Ты можешь им рассказать, куда мы решили вложить деньги.
К удивлению своих друзей, приступая к объяснениям, Данди смутился.
— В газете было сокращение штата. Когда в Индии меняется власть, меняется все вокруг. Я потерял работу. Тут подвернулся туристский бизнес, а Джордж прослышал о том, что на продажу выставляется кафе напротив ворот Лудгейт, и теперь мы планируем открыть котлетную «Привратник Луд», переоборудовав ее в викторианском стиле. Вроде новых гостиниц на Пиккадилли, которые выглядят так, словно стоят там уже лет сто. Итак, котлетная, но для того, чтобы развернуться, нам не хватает денег.
— Настоящая котлетная в старомодном стиле. Вы представляете, о чем я говорю? — Вернулся Джордж Маммери с полными кружками, не расплескав ни капли. — Кажется, в Лондоне не осталось ни одной настоящей котлетной?
— Мне они нравились, — улыбнулась Мэри Газали Джозефу Киссу, ища подтверждения. — Когда я работала рядом с Аддгейт, то почти каждый день обедала в котлетной.
— Там будут мраморные столешницы во всех кабинках, чугунные вешалки, деревянные стулья, газовые рожки и меню, написанное на доске мелом. — Джордж замолчал, изобразил руками воображаемую доску. — «Комплексный обед — треть пенни. Хлеб и масло не включены».
— Вы вылетите в трубу, — твердо сказал Джозеф Кисс.
— Нет, что вы! — Не менее убежденно ответил Маммери. — Ведь вам нужно будет вступить в клуб. За две сотни фунтов в год вас будут снабжать мелкими старыми монетками, и вы будете расплачиваться ими за самые разные блюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160