Они вторгаются в его семейную жизнь. Невестка Алиса, жена его сына Франца, была еврейкой. Любимые внуки композитора, Рихард и Хри­стиан, оказались полукровками, бесправными жителями III империи. В лицее Гармиша, где они учились, над ни­ми издевались, на улицах вслед им плевали, грозили. Штраус мог, по примеру многих немецких интеллиген­тов, переехать с семьей в любую страну, где был бы с почетом принят. Но он не решился покинуть родные ме­ста и привычную обстановку. В Германии и «присоеди­ненной» Австрии продолжались ужасы нацистского ре­жима. Члены семьи Алисы, жившие в Вене и Праге, бы­ли брошены в концлагерь Освенцим.
Опальный композитор совсем замкнулся в своем уединении. Он мало выезжал и почти не принимал уча­стия в музыкально-общественной жизни. Германию за­ливал поток низкопробных нацистских песен, гимнов, маршей. С чувством отвращения Штраус наблюдал за разгулом варварства. Впервые он испытывал столь мрачные, безнадежные чувства. В своих записках он горько сетовал: «Печально то время, когда художник моего масштаба вынужден, как мальчишка, спрашивать у министра, что он должен сочинять и исполнять. Я при­надлежу к нации слуг и кельнеров и почти завидую мо­ему другу Стефану Цвейгу, подвергающемуся расист­ским преследованиям...» Но даже в этих условиях Штраус не мог отказаться от музыки. Перешагнув за 70 лет, он все еще чувствовал творческую силу. В по­исках либретто Штраус снова обратился к Ст. Цвейгу.
Писатель наметил интересный сюжет из времен 30-лет­ней войны, и композитор восторженно откликнулся. Учи­тывая варварские нравы нацистской Германии, Штраус предложил вести совместную работу тайно и скрывать написанное до лучших времен. Цвейг отказался. «Это было бы ниже вашего достоинства, - писал он. - Такой человек, как Рихард Штраус, должен открыто пользо­ваться своими правами и не совершать ничего тайного... Ваши грандиозные, несравненные создания возлагают на вас обязанность не допускать ничего, что могло бы ограничить вашу свободную волю и художественную инициативу». Пришлось прекратить сотрудничество с Цвейгом, приносившее Штраусу истинную радость и удовлетворение. Известна трагическая участь талантли­вого писателя. Спасаясь от нацистских преследовате­лей, он несколько лет скитался по Европе, а затем на­правился в Южную Америку. Мучимый отчаянием, стра­шившийся победы фашизма, он вместе с женой покон­чил жизнь самоубийством.
В поисках литературного сотрудника Штраус обра­тился к австрийскому писателю, историку искусства Иозефу Грегору. Их совместная работа продолжалась несколько лет, но требовательный композитор часто вы­ражал недовольство новым либреттистом, с грустью вспоминая о дружбе с Гофмансталем и Цвейгом. Пер­вый плод знакомства с Грегором - завершение оперы на сюжет, предложенный Цвейгом. Она получила на­звание «День мира». Законченная в 1936 году, опера явно противостояла разгулу агрессивной военной пропа­ганды, которым была охвачена гитлеровская Германия. В своем баварском уединении Штраус словно стремился заявить о непричастности к безумию, господствовавше­му в стране. Сюжет этой одноактной оперы очень прост. Действие происходит в осажденном городе. Воины и го­рожане измучены лишениями. Суровый комендант, не желая сдавать крепость, решает взорвать ее вместе с жителями и солдатами. Но не успел он подать сиг­нал к взрыву, как вдруг доносится пушечный выстрел, а вслед за ним - колокольный звон. Приходит извес­тие о том, что братоубийственная война, продолжав­шаяся 30 лет, закончилась миром. Народ торжествует. Комендант крепости и командующий войсками осады, стоявшие во главе враждовавших сил, убеждаются в бессмысленности многолетней борьбы. Опера за­вершается хором народа, прославляющего мир и дружбу.
Штраус работал с увлечением, видимо, заинтересо­вавшись сюжетом. В музыке оперы есть новые черты, в частности большая роль хора, чем в прежних операх Штрауса. Этого требует сценарий, впервые в практике композитора выдвигающий на передний план народные массы. Особенно велика роль хора в финале, носящем ораториальный характер. Ясность и простота мелодики в духе народной песенности давала некоторым немец­ким критикам повод сравнивать эту сцену с финалом Девятой симфонии Бетховена. Нельзя, конечно, ставить пышный и радостный финал оперы рядом с недосягае­мой силой бетховенского гимна, но замысел Штрауса аналогичен - «Обнимитесь, миллионы!». Музыка в це­лом отличается суровым колоритом. При наличии неко­торых выразительных эпизодов (драматически мрачная начальная сцена, траурное шествие, переход от тревож­ного ожидания гибели к торжественному звону колоко­лов) опера не принадлежит к числу творческих удач Штрауса. Она осталась в памяти преимущественно как декларация старого музыканта, решившегося идти не в ногу с диктаторским режимом. Закончив либретто опе­ры, Грегор справедливо отмечал, что «в условиях со­временной Европы она все больше приобретает символи­ческий смысл».
Любопытна сценическая судьба «Дня мира». По иронии истории премьера состоялась в Мюнхене в 1938 году, когда было заключено пресловутое мюнхен­ское соглашение, сыгравшее зловещую роль и подго­товившее вторую мировую войну. Несмотря на пиетет, окружавший знаменитого композитора среди любителей искусства, опера не имела успеха. Впоследствии она лишь изредка появлялась на сцене некоторых немецких театров. Не успел Штраус закончить партитуру «Дня мира», как принялся за следующую. Словно отмежевы­ваясь от гнетущей современности, от авантюр и сомни­тельных побед Гитлера, старый мастер углубляется в милый его сердцу мир ан­тичности. Одну за дру­гой он заканчивает две оперы на древнегреческие сюжеты - обе в сотрудни­честве с Грегором. «Даф­на» повествует, на осно­ве известного мифа, о пре­красной нимфе, дочери богини Геи, которую по­любил бог Аполлон.
Опера названа «буко­лической трагедией», при­чем пасторально-идилли­ческий элемент выражен в ней несомненно силь­нее, чем трагедийный. Это наиболее ярко сказа­лось в пленительной му­зыке Дафны, в возвышен­ной красоте ее арий (осо­бенно начальных и фи­нальной), в чарующем звучании оркестра, словно окутывающего партию ним­фы шелестящими, певучими волнами. «Дафна» была впервые поставлена в октябре 1938 года в Дрездене, но большого отклика не получила. Германия была охва­чена военной горячкой. Нацисты оккупировали все но­вые и новые земли, назревала угроза мировой ката­строфы. В июле 1939 года праздновалось 75-летие Штрауса. Оно отмечалось довольно скромно - по тради­ции провели в некоторых городах штраусовские педели, и этим ограничились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28