Питер, их кучер, остановился починить ось, и именно тогда Джастин решил бежать. Он долго упрашивал мать не уезжать или хотя бы отложить отъезд. Отец был подавлен. Джастин чувствовал это. Но мать ничего не хотела слышать. Он бежал лугом, а няня задыхаясь спешила за ним. Но Джастин опоздал, спасти отца ему не удалось. А позже пришла весть о маме и Нелл. Ось сломалась окончательно, и карета упала в глубокий овраг.
Дрожь у Роана не унималась, лицо заливали слезы. Теперь он окончательно осознал, какую роковую роль все это сыграло в его судьбе, а также и то, что он ни в чем не виноват. Однако Джастин-ребенок думал совсем иначе. Он покинул маму и Нелл, оставил их умирать. Гнетущее чувство вины овладело его душой и обратило горе в ненависть. Ненависть ушла слишком поздно. Поймет ли это когда-нибудь Морайя?
Глава 32
Морайя сидела за секретером в уютной спальне для гостей. Она приехала сюда ранним утром и была встречена очень гостеприимно, как и надеялась. Миссис Шуп, сама доброта, настояла, чтобы Морайя называла ее Эмили.
Сразу после завтрака они приятно побеседовали. Девушка убедилась в том, что говорить с Эмили ей очень легко, и сама охотно рассказала ей обо всем, радуясь возможности поделиться тяжелыми переживаниями. Эмили поддержала ее, не проявляя ни жалости, ни осуждения. Она все поняла, и даже, как показалось Морайе, кое-что уже знала раньше. Когда девушка расплакалась, Эмили мягко спросила:
– Вы очень любите его, не правда ли?
– Нет! – поспешно воскликнула Морайя, пожалуй, чересчур поспешно. – То есть… скорее да, но я ошиблась в его характере. И поэтому… поэтому не могу по-настоящему его любить, разве не так?
Эмили улыбнулась.
– Об этом надо как следует подумать, дорогая, – проговорила она своим певучим голосом и отправила Морайю отдыхать на второй этаж.
И вот она сидела теперь перед секретером с письмом отца в руке, понимая, что должна его прочесть. Вчера она не сделала этого, но, дав слово Финчу, решила сдержать его. Ее злило то, что виконт вовлек в это третье лицо и сумел убедить Финча в подлинности письма. Проклятый Джастин Троготт! Он способен заворожить даже змею!
Она рассматривала запечатанный конверт. «Морайе и Тэсс». Почерк напоминал отцовский, и на мгновение ее охватила тревога. Подумав, что Роан способен на все для достижения своих целей, девушка с трудом подавила желание разорвать письмо.
Наконец, затаив дыхание, она сломала печать. И, едва начав читать, поняла, что это написано отцом.
«Дорогие Морайя и Тэсс!
Вы никогда не узнаете, как я люблю вас, и я умоляю во имя этого простить мне то, что я сделал. Я едва не разрушил ваши жизни… и не могу позволить себе ни начать все сначала, ни быть уверенным в том, что смогу удержаться от карт. Притягательная сила лондонских игорных домов для меня непреодолима. Ваша мать это понимала, надеюсь, поймете и вы. Я нашел единственный оставшийся мне достойный выход.
Морайя, прошу тебя, позаботься, чтобы Тэсс удачно вышла замуж. Она такая красавица, так похожа на Клариссу. И о себе тоже подумай. Умоляю тебя, не относись к браку с подозрением. Уверен, что ты бриллиант чистейшей воды.
Ваш любящий отец
Томас, седьмой барон Лэндон».
Когда Морайя кончила читать письмо, оно было мокрым от слез. Она не могла остановить их. Девушка не понимала, какие страдания довели до этого отца. Он был бы уже мертв, если бы не Финч. Морайя плакала так долго, что платок промок насквозь. Потом она бросилась на кровать и зарылась лицом в подушки.
Сердце ее разрывалось от сознания того, что у отца действительно не было иного выхода. Достойного выхода, поправила себя она и ощутила ярость, которую теперь вызывало в ней мужское представление о достоинстве и чести. Нет, это непостижимо, как и низкое поведение Джастина, который столько говорит о чести.
Морайя не хотела думать о Джастине, то есть о лорде Роане, но понимала, что это неизбежно. Она несправедливо обошлась с ним – ведь виконт не имел никакого отношения к попытке самоубийства отца. «Я предъявила ему чудовищное обвинение», – размышляла Морайя. Охваченная сильным волнением, она поднялась и теперь безостановочно ходила по комнате, горько сожалея о своем поступке. И как только ей пришла в голову ужасная мысль, будто он сам сочинил это письмо и оно – часть его плана мести? О Господи, это же абсурдно!
Девушка, наконец, опустилась в кресло и, глубоко вздохнув, заставила себя обратиться к главному для нее предмету. Разве менее абсурдна ее уверенность в том, что Джастин разорил отца с целью заманить ее в свою ловушку? И что предлагаемый им брак должен был стать последним актом его мести? Сам он отрицал все это, и Морайе так хотелось верить ему. Все было бы так чудесно, если бы…
Она поднялась и опять заходила по комнате, пытаясь подавить эмоции трезвой оценкой происшедшего. Конечно, нельзя отрицать очевидного. Он вынашивал планы мести двадцать лет. Но любой человек, способный на это… Однако сама Морайя не додумалась бы, что Уикем был только приманкой, а ей якобы уготована роль последней жертвы. Ведь это сказал граф. А кто знает Джастина лучше, чем воспитавший его человек?
Морайя твердо решила, что права, и замуж за него выходить нельзя, а значит, незачем и встречаться с ним. Она будет жить здесь, в уютном, гостеприимном домике Эмили, столько, сколько понадобится. Но это решение не успокоило девушку, а вызвало лишь ужасное чувство одиночества.
Эмили уговорила Морайго отдохнуть до обеда, но тягостные думы заставили ее спуститься вниз гораздо раньше. Едва войдя в гостиную, Морайя взволнованно проговорила:
– Эмили, не хотите ли… О! – Она осеклась. На диване, спиной к ней, сидел какой-то мужчина и непринужденно сжимал руку Эмили.
– Морайя? – чуть смущенная, хозяйка дома поднялась навстречу девушке. – Я думала, вы еще спите.
– Нет, я… О!.. – Морайя поняла все, когда мужчина встал и обернулся.
– Нас, кажется, не представили друг другу, мисс Лэндон. Я Джордж Уэнсфилд, граф Уэстмейкотт. – Он улыбнулся, подошел к Морайе и протянул ей руку.
– Да, я… знаю… – пробормотала девушка. – Рада… с вами познакомиться. – Она помертвела, вспомнив о том, что он видел и слышал. – Я, пожалуй, пойду, если вы не…
– Что вы, дитя мое, входите и садитесь, пожалуйста. – Граф подвел ее к дивану. Эмили вопросительно посмотрела на него, но тот ласково улыбнулся ей: – Полно, любовь моя, мисс Лэндон неминуемо должна была застать нас врасплох, поскольку она здесь поселилась. И я ничуть не сомневаюсь в ее скромности.
– Конечно, – согласилась Эмили. – Простите меня, Морайя, просто я так привыкла к… к…
– Пора отвыкать, дорогая. – Усадив Морайю на диван, граф продолжал: – Я пытаюсь убедить вашу приятельницу выйти за меня замуж, но она упрямится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Дрожь у Роана не унималась, лицо заливали слезы. Теперь он окончательно осознал, какую роковую роль все это сыграло в его судьбе, а также и то, что он ни в чем не виноват. Однако Джастин-ребенок думал совсем иначе. Он покинул маму и Нелл, оставил их умирать. Гнетущее чувство вины овладело его душой и обратило горе в ненависть. Ненависть ушла слишком поздно. Поймет ли это когда-нибудь Морайя?
Глава 32
Морайя сидела за секретером в уютной спальне для гостей. Она приехала сюда ранним утром и была встречена очень гостеприимно, как и надеялась. Миссис Шуп, сама доброта, настояла, чтобы Морайя называла ее Эмили.
Сразу после завтрака они приятно побеседовали. Девушка убедилась в том, что говорить с Эмили ей очень легко, и сама охотно рассказала ей обо всем, радуясь возможности поделиться тяжелыми переживаниями. Эмили поддержала ее, не проявляя ни жалости, ни осуждения. Она все поняла, и даже, как показалось Морайе, кое-что уже знала раньше. Когда девушка расплакалась, Эмили мягко спросила:
– Вы очень любите его, не правда ли?
– Нет! – поспешно воскликнула Морайя, пожалуй, чересчур поспешно. – То есть… скорее да, но я ошиблась в его характере. И поэтому… поэтому не могу по-настоящему его любить, разве не так?
Эмили улыбнулась.
– Об этом надо как следует подумать, дорогая, – проговорила она своим певучим голосом и отправила Морайю отдыхать на второй этаж.
И вот она сидела теперь перед секретером с письмом отца в руке, понимая, что должна его прочесть. Вчера она не сделала этого, но, дав слово Финчу, решила сдержать его. Ее злило то, что виконт вовлек в это третье лицо и сумел убедить Финча в подлинности письма. Проклятый Джастин Троготт! Он способен заворожить даже змею!
Она рассматривала запечатанный конверт. «Морайе и Тэсс». Почерк напоминал отцовский, и на мгновение ее охватила тревога. Подумав, что Роан способен на все для достижения своих целей, девушка с трудом подавила желание разорвать письмо.
Наконец, затаив дыхание, она сломала печать. И, едва начав читать, поняла, что это написано отцом.
«Дорогие Морайя и Тэсс!
Вы никогда не узнаете, как я люблю вас, и я умоляю во имя этого простить мне то, что я сделал. Я едва не разрушил ваши жизни… и не могу позволить себе ни начать все сначала, ни быть уверенным в том, что смогу удержаться от карт. Притягательная сила лондонских игорных домов для меня непреодолима. Ваша мать это понимала, надеюсь, поймете и вы. Я нашел единственный оставшийся мне достойный выход.
Морайя, прошу тебя, позаботься, чтобы Тэсс удачно вышла замуж. Она такая красавица, так похожа на Клариссу. И о себе тоже подумай. Умоляю тебя, не относись к браку с подозрением. Уверен, что ты бриллиант чистейшей воды.
Ваш любящий отец
Томас, седьмой барон Лэндон».
Когда Морайя кончила читать письмо, оно было мокрым от слез. Она не могла остановить их. Девушка не понимала, какие страдания довели до этого отца. Он был бы уже мертв, если бы не Финч. Морайя плакала так долго, что платок промок насквозь. Потом она бросилась на кровать и зарылась лицом в подушки.
Сердце ее разрывалось от сознания того, что у отца действительно не было иного выхода. Достойного выхода, поправила себя она и ощутила ярость, которую теперь вызывало в ней мужское представление о достоинстве и чести. Нет, это непостижимо, как и низкое поведение Джастина, который столько говорит о чести.
Морайя не хотела думать о Джастине, то есть о лорде Роане, но понимала, что это неизбежно. Она несправедливо обошлась с ним – ведь виконт не имел никакого отношения к попытке самоубийства отца. «Я предъявила ему чудовищное обвинение», – размышляла Морайя. Охваченная сильным волнением, она поднялась и теперь безостановочно ходила по комнате, горько сожалея о своем поступке. И как только ей пришла в голову ужасная мысль, будто он сам сочинил это письмо и оно – часть его плана мести? О Господи, это же абсурдно!
Девушка, наконец, опустилась в кресло и, глубоко вздохнув, заставила себя обратиться к главному для нее предмету. Разве менее абсурдна ее уверенность в том, что Джастин разорил отца с целью заманить ее в свою ловушку? И что предлагаемый им брак должен был стать последним актом его мести? Сам он отрицал все это, и Морайе так хотелось верить ему. Все было бы так чудесно, если бы…
Она поднялась и опять заходила по комнате, пытаясь подавить эмоции трезвой оценкой происшедшего. Конечно, нельзя отрицать очевидного. Он вынашивал планы мести двадцать лет. Но любой человек, способный на это… Однако сама Морайя не додумалась бы, что Уикем был только приманкой, а ей якобы уготована роль последней жертвы. Ведь это сказал граф. А кто знает Джастина лучше, чем воспитавший его человек?
Морайя твердо решила, что права, и замуж за него выходить нельзя, а значит, незачем и встречаться с ним. Она будет жить здесь, в уютном, гостеприимном домике Эмили, столько, сколько понадобится. Но это решение не успокоило девушку, а вызвало лишь ужасное чувство одиночества.
Эмили уговорила Морайго отдохнуть до обеда, но тягостные думы заставили ее спуститься вниз гораздо раньше. Едва войдя в гостиную, Морайя взволнованно проговорила:
– Эмили, не хотите ли… О! – Она осеклась. На диване, спиной к ней, сидел какой-то мужчина и непринужденно сжимал руку Эмили.
– Морайя? – чуть смущенная, хозяйка дома поднялась навстречу девушке. – Я думала, вы еще спите.
– Нет, я… О!.. – Морайя поняла все, когда мужчина встал и обернулся.
– Нас, кажется, не представили друг другу, мисс Лэндон. Я Джордж Уэнсфилд, граф Уэстмейкотт. – Он улыбнулся, подошел к Морайе и протянул ей руку.
– Да, я… знаю… – пробормотала девушка. – Рада… с вами познакомиться. – Она помертвела, вспомнив о том, что он видел и слышал. – Я, пожалуй, пойду, если вы не…
– Что вы, дитя мое, входите и садитесь, пожалуйста. – Граф подвел ее к дивану. Эмили вопросительно посмотрела на него, но тот ласково улыбнулся ей: – Полно, любовь моя, мисс Лэндон неминуемо должна была застать нас врасплох, поскольку она здесь поселилась. И я ничуть не сомневаюсь в ее скромности.
– Конечно, – согласилась Эмили. – Простите меня, Морайя, просто я так привыкла к… к…
– Пора отвыкать, дорогая. – Усадив Морайю на диван, граф продолжал: – Я пытаюсь убедить вашу приятельницу выйти за меня замуж, но она упрямится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84