Об этом-то мы и говорили…
– Что значит нет на месте? Какого черта, где же она?
– Его светлость уехал, мистер Палмер. Мы как раз это только что обсуждали. Прошлой ночью он…
– Ладно, ладно, это вас не касается. Лучше принимайтесь за работу да поменьше болтайте. Ну, марш! – рявкнул Палмер, двинувшись к выходу.
Эндрю понял, что самое время ретироваться, побежал к дому, бросился в свою комнату, плеснул в бокал немного бренди, уселся в кресло перед пустым камином и сбросил сапоги.
Он отпил солидный глоток, и мысли его пришли в полное смятение. Прогулка верхом его уже не привлекала. Эндрю мог бы встретиться с Джастином, но понимал, что кузен не хочет посвящать его в свой дела. Эндрю нахмурился, крайне озадаченный поведением Джастина. Эти тайны ему положительно не нравились. Если он собирался на любовное свидание, почему бы просто не сказать об этом? Что крылось в его словах: «ляжем спать пораньше, старик» и «нужно привыкать к деревенскому распорядку дня»? А прошлая ночь… Эндрю вспомнил: Джастин выглядел таким утомленным, что с ним было невозможно разговаривать. О, да ведь Джастин напоил его только для того, чтобы заморочить ему голову! У Эндрю почти весь вчерашний день болела голова, а Джастин остался трезвым и удрал из Роанбрука среди ночи.
Черт побери! Эндрю отпил еще бренди. Что, черт возьми, происходит? Возможно, Джастин просто решил скрыть от него свои приключения. Но нет, кузен всегда был с ним вполне откровенен во всем, что касалось женщин. Тогда какого же дьявола…
Эндрю не считал себя ни самым умным из людей, ни самым логически мыслящим. Но он обладал интуицией и полагался на нее. А интуиция подсказывала ему: что-то здесь не так. Эндрю почти не сомневался в этом. Он, конечно, мог не встречаться с Джастином, не расспрашивать слуг, а просто сидеть и ждать развития событий. Но любопытство и живость натуры не позволили ему смириться с этим. Впрочем, отец всегда убеждал его научиться терпению и выдержке. Эндрю решил, что теперь представился случай последовать совету отца.
Морайя столкнулась с Лиззи в коридоре на втором этаже, Лицо горничной было залито слезами…
– Это правда, мисс? О, неужели это правда? – рыдала она. Глаза ее были такими же красными, как и неизменно румяные щеки.
– Что правда, Лиззи? В чем дело? О чем ты? – спрашивала Морайя, схватив девушку за руки.
– Мне сказала кухарка, а она слышала от своей кузины Элли, что убирает у Эшфордов. Брат леди Эшфорд, он… он приехал к ним вчера вечером и сказал леди Эшфорд. А М… Мэри, ее горничная – вы ее знаете, – так вот, она все это слышала, мисс Морайя. – Лиззи снова разразилась рыданиями. Мэри, наверное, отъявленная сплетница, а вот Лиззи едва ли способна толково обо всем рассказать.
– Что именно сообщила тебе кухарка, Лиззи? – Морайя очень опасалась, что уже знает ответ на свой вопрос.
– Про барона, мисс. Про усадьбу. Мы погибли! С нами все кончено! Нас ждет улица! О Господи, что с нами будет? – причитала маленькая пухленькая горничная. Морайя тотчас поняла, как правильно поступила, отправившись к виконту. От нее, от поместья и от денег, которые оно приносило, зависела не только ее семья, но и многие другие. Лиззи, миссис Троттер и Ривс, слишком старый, чтобы тронуться с места…
Вернувшись к непосредственно занимавшей ее проблеме, Морайя легко догадалась, что если в таком состоянии даже Лиззи, эту новость, несомненно, уже обсуждают все слуги. К полудню на многие мили вокруг не останется ни души, не осведомленной о том, что барон Лэндон промотал все свое состояние.
Морайя, несмотря на тяжкие испытания, сдержала слезы. О Господи, почему эта новость не дошла до Хартфордшира днем позже? Но что толку в этих бесплодных мыслях? Не в ее силах сделать так, чтобы слухи не расползались по округе, но она должна контролировать хотя бы собственный дом. Количество слуг давно сократилось до минимума, зато оставшиеся были очень преданы семье. Морайя решила воспользоваться этим.
Она ласково коснулась плеча горничной:
– Лиззи, выслушай меня. Это очень важно, но пусть ни одно слово не выйдет за стены нашего дома. Мы еще не дошли до сумы. Я… у меня есть план, – прошептала Морайя, надеясь пробудить в девушке любопытство. Прием удался – рыдания прекратились, и Лиззи смахнула с ресниц слезы.
– План, мисс? Какой план?
– Я пока не могу тебе сказать, Лиззи. Вдруг он не удастся. Но если все сработает, мы выберемся из ловушки. Но запомни: никому ни слова, иначе все рухнет.
Морайя знала, что преданность семье заставит всех молчать, но как бы у них не пробудился интерес к интригам. Лиззи посмотрела на хозяйку широко раскрытыми глазами и кивнула. Морайя мысленно вздохнула с облегчением.
Но как пресечь слухи о банкротстве отца? Конечно, она предвидела, что все это неминуемо дойдет до Хартфордшира и благодарила судьбу за небольшую отсрочку. Теперь Морайе предстояло заняться самым неотложным делом. Она отпустила Лиззи и двинулась по коридору, понимая, что нужно приготовиться к осаде кредиторов, которых не остановит и воскресенье.
Ее окликнули, прежде чем она успела спуститься, с лестницы.
– Мисс Морайя! О, вот и вы, слава Богу! Кухарка набросилась на него с метлой. Такой здоровенный малый, он все еще там, – выпалила судомойка Милли. Она была единственной служанкой из Лондона, и Морайя все еще с трудом понимала ее, хотя она уже почти год назад появилась в доме.
Морайя сомневалась, удастся ли ей успокоить еще одну бестолковую служанку.
– Не горячись, Милли, – подавив вздох, проговорила она, – и расскажи все по порядку. Значит, кухарка набросилась на кого-то…
Милли шмыгнула веснушчатым носом, вытащила из кармана передника мятый носовой платок и громко высморкалась.
– Да, мисс Морайя. С метлой, вот именно. – Но из этого ничего не вышло. Он по-прежнему стоит там и ругается. Такой здоровенный, закрыл собою всю дверь.
– Кто, Милли? На кого набросилась е метлой кухарка? – спросила Морайя, начиная раздражаться.
– Да мистер Соумс, мисс, мясник, вы его знаете, – отвечала девушка так, словно все это само собой разумелось. – Уперся как бык. Говорит, не уйдет, пока не получит то, что ему причитается. Такой здоровенный, ничего не боится и стоит себе, как…..
– Ладно, Милли, – оборвала ее Морайя. – Я скоро займусь этим. А ты пойди умойся и возвращайся к своим делам. – Морайя не повторила ей того, что сообщила Лиззи, ибо не знала, слышала ли Милли о позоре барона, и не хотела, чтобы та узнала об этом от нее. Что же до плана Морайи, то Милли скоро станет известно о нем. – Не вступай в разговоры с мистером Соумсом и не обсуждай материальные дела нашего дома. Я все улажу, – закончила Морайя.
– Но, мисс, внизу все говорят что хозяин… что он… ох… – Из Милли снова лились слова, как вода из лейки, а Морайя уже едва сдерживала нетерпение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Что значит нет на месте? Какого черта, где же она?
– Его светлость уехал, мистер Палмер. Мы как раз это только что обсуждали. Прошлой ночью он…
– Ладно, ладно, это вас не касается. Лучше принимайтесь за работу да поменьше болтайте. Ну, марш! – рявкнул Палмер, двинувшись к выходу.
Эндрю понял, что самое время ретироваться, побежал к дому, бросился в свою комнату, плеснул в бокал немного бренди, уселся в кресло перед пустым камином и сбросил сапоги.
Он отпил солидный глоток, и мысли его пришли в полное смятение. Прогулка верхом его уже не привлекала. Эндрю мог бы встретиться с Джастином, но понимал, что кузен не хочет посвящать его в свой дела. Эндрю нахмурился, крайне озадаченный поведением Джастина. Эти тайны ему положительно не нравились. Если он собирался на любовное свидание, почему бы просто не сказать об этом? Что крылось в его словах: «ляжем спать пораньше, старик» и «нужно привыкать к деревенскому распорядку дня»? А прошлая ночь… Эндрю вспомнил: Джастин выглядел таким утомленным, что с ним было невозможно разговаривать. О, да ведь Джастин напоил его только для того, чтобы заморочить ему голову! У Эндрю почти весь вчерашний день болела голова, а Джастин остался трезвым и удрал из Роанбрука среди ночи.
Черт побери! Эндрю отпил еще бренди. Что, черт возьми, происходит? Возможно, Джастин просто решил скрыть от него свои приключения. Но нет, кузен всегда был с ним вполне откровенен во всем, что касалось женщин. Тогда какого же дьявола…
Эндрю не считал себя ни самым умным из людей, ни самым логически мыслящим. Но он обладал интуицией и полагался на нее. А интуиция подсказывала ему: что-то здесь не так. Эндрю почти не сомневался в этом. Он, конечно, мог не встречаться с Джастином, не расспрашивать слуг, а просто сидеть и ждать развития событий. Но любопытство и живость натуры не позволили ему смириться с этим. Впрочем, отец всегда убеждал его научиться терпению и выдержке. Эндрю решил, что теперь представился случай последовать совету отца.
Морайя столкнулась с Лиззи в коридоре на втором этаже, Лицо горничной было залито слезами…
– Это правда, мисс? О, неужели это правда? – рыдала она. Глаза ее были такими же красными, как и неизменно румяные щеки.
– Что правда, Лиззи? В чем дело? О чем ты? – спрашивала Морайя, схватив девушку за руки.
– Мне сказала кухарка, а она слышала от своей кузины Элли, что убирает у Эшфордов. Брат леди Эшфорд, он… он приехал к ним вчера вечером и сказал леди Эшфорд. А М… Мэри, ее горничная – вы ее знаете, – так вот, она все это слышала, мисс Морайя. – Лиззи снова разразилась рыданиями. Мэри, наверное, отъявленная сплетница, а вот Лиззи едва ли способна толково обо всем рассказать.
– Что именно сообщила тебе кухарка, Лиззи? – Морайя очень опасалась, что уже знает ответ на свой вопрос.
– Про барона, мисс. Про усадьбу. Мы погибли! С нами все кончено! Нас ждет улица! О Господи, что с нами будет? – причитала маленькая пухленькая горничная. Морайя тотчас поняла, как правильно поступила, отправившись к виконту. От нее, от поместья и от денег, которые оно приносило, зависела не только ее семья, но и многие другие. Лиззи, миссис Троттер и Ривс, слишком старый, чтобы тронуться с места…
Вернувшись к непосредственно занимавшей ее проблеме, Морайя легко догадалась, что если в таком состоянии даже Лиззи, эту новость, несомненно, уже обсуждают все слуги. К полудню на многие мили вокруг не останется ни души, не осведомленной о том, что барон Лэндон промотал все свое состояние.
Морайя, несмотря на тяжкие испытания, сдержала слезы. О Господи, почему эта новость не дошла до Хартфордшира днем позже? Но что толку в этих бесплодных мыслях? Не в ее силах сделать так, чтобы слухи не расползались по округе, но она должна контролировать хотя бы собственный дом. Количество слуг давно сократилось до минимума, зато оставшиеся были очень преданы семье. Морайя решила воспользоваться этим.
Она ласково коснулась плеча горничной:
– Лиззи, выслушай меня. Это очень важно, но пусть ни одно слово не выйдет за стены нашего дома. Мы еще не дошли до сумы. Я… у меня есть план, – прошептала Морайя, надеясь пробудить в девушке любопытство. Прием удался – рыдания прекратились, и Лиззи смахнула с ресниц слезы.
– План, мисс? Какой план?
– Я пока не могу тебе сказать, Лиззи. Вдруг он не удастся. Но если все сработает, мы выберемся из ловушки. Но запомни: никому ни слова, иначе все рухнет.
Морайя знала, что преданность семье заставит всех молчать, но как бы у них не пробудился интерес к интригам. Лиззи посмотрела на хозяйку широко раскрытыми глазами и кивнула. Морайя мысленно вздохнула с облегчением.
Но как пресечь слухи о банкротстве отца? Конечно, она предвидела, что все это неминуемо дойдет до Хартфордшира и благодарила судьбу за небольшую отсрочку. Теперь Морайе предстояло заняться самым неотложным делом. Она отпустила Лиззи и двинулась по коридору, понимая, что нужно приготовиться к осаде кредиторов, которых не остановит и воскресенье.
Ее окликнули, прежде чем она успела спуститься, с лестницы.
– Мисс Морайя! О, вот и вы, слава Богу! Кухарка набросилась на него с метлой. Такой здоровенный малый, он все еще там, – выпалила судомойка Милли. Она была единственной служанкой из Лондона, и Морайя все еще с трудом понимала ее, хотя она уже почти год назад появилась в доме.
Морайя сомневалась, удастся ли ей успокоить еще одну бестолковую служанку.
– Не горячись, Милли, – подавив вздох, проговорила она, – и расскажи все по порядку. Значит, кухарка набросилась на кого-то…
Милли шмыгнула веснушчатым носом, вытащила из кармана передника мятый носовой платок и громко высморкалась.
– Да, мисс Морайя. С метлой, вот именно. – Но из этого ничего не вышло. Он по-прежнему стоит там и ругается. Такой здоровенный, закрыл собою всю дверь.
– Кто, Милли? На кого набросилась е метлой кухарка? – спросила Морайя, начиная раздражаться.
– Да мистер Соумс, мисс, мясник, вы его знаете, – отвечала девушка так, словно все это само собой разумелось. – Уперся как бык. Говорит, не уйдет, пока не получит то, что ему причитается. Такой здоровенный, ничего не боится и стоит себе, как…..
– Ладно, Милли, – оборвала ее Морайя. – Я скоро займусь этим. А ты пойди умойся и возвращайся к своим делам. – Морайя не повторила ей того, что сообщила Лиззи, ибо не знала, слышала ли Милли о позоре барона, и не хотела, чтобы та узнала об этом от нее. Что же до плана Морайи, то Милли скоро станет известно о нем. – Не вступай в разговоры с мистером Соумсом и не обсуждай материальные дела нашего дома. Я все улажу, – закончила Морайя.
– Но, мисс, внизу все говорят что хозяин… что он… ох… – Из Милли снова лились слова, как вода из лейки, а Морайя уже едва сдерживала нетерпение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84