Отец Лешиева в последние годы жизни совершенно забыл про церковь, вследствие чего сельский батюшка влачил жалкое, убогое существование. Не особенно баловал своим присутствием церковь и молодой барин, посещая богоугодное заведение только по случаю нахождения в имении гостей.
Подобное отношение к церкви не могло не огорчать священника, которому оставалось только молить всевышнего о том, чтобы дом Лешиевых, всегда был полон гостей. От того, как барин относится к церкви, зависело благосостояние местного священнослужителя. Если барин частый гость в церкви и не скупится на подношения, то священник округлый и лоснящийся, в чистой и опрятной рясе, с довольной физиономией. Если барин проявляет пренебрежение к священной обители, то у священника дела обстоят скверно. Он голоден, его одежда застирана и заштопана, а глаза служителя божьего горят лихорадочным блеском. В голове вместо служения небесному господину одна лишь мысль, как заставить барина вернуться в лоно церкви, и тем самым поправить свои дела.
От благосклонности барина к церкви, зависело благосостояние сельского священника. Что можно взять с крестьян, даже истинно верующих. Они едва сводят концы с концами, и хотя несут в церковь кто, сколько сможет, но скромных подношений, батюшке едва хватает, чтобы сводить концы с концами, и не помереть с голоду.
Со смертью хозяйки усадьбы, для батюшки наступили тяжелые имена. Барин, искавший утешения после смерти супруги в бутылке, совсем позабыл о храме божьем, не удостаивая его своим вниманием. По отцовским стопам пошел и молодой барин. Ранее, под влиянием матери он исправно посещал церковные службы, хотя по лицу сорванца было заметно, что подобные богоугодные мероприятия, ему в тягость. Но он не смел, ослушаться набожной матери, как и погрязший в богопротивных делах супруг. При жизни прежней хозяйки усадьбы сельскому батюшке грех было жаловаться на свою жизнь.
Со смертью хозяйки имения для священнослужителя наступили трудные времена. На протяжении нескольких лет не было для него просвета. Молодой барин, как и сгоревший от спиртного папаша, был равнодушен к церкви, благо никто не мог заставить делать то, что ему не по душе. Молодая барыня, хотя и посещала исправно церковные службы, не забывая одаривать подношениями батюшку, не могла существенно изменить в лучшую сторону жизнь служителя божьего.
По истечении года с момента ухода в мир иной ее родителя, молодая барышня навсегда покинула родные края, перебравшись к мужу в одно из соседних имений, а затем в столицу. Поскольку из их захолустья путь в столицу был не близок, в родное имение она больше не наведывалась. Ограничивалась связью с прошлым через детей, что через год, в сопровождении няньки и слуг, приезжали в деревню, в гости к дядюшке, двоюродным брату и сестре.
Священнику было плевать на поездки детей от тети к дяде, и обратно. Для него они были пустым местом, поскольку мальцы, в силу возраста и воспитания, были далеки от церкви. Не было рядом никого из взрослых, кто собственным примером мог привить им к церкви должное уважение.
Пока была жива молодая хозяйка, батюшке было грех жаловаться на судьбу. Ему пришлось помаяться в стеснении после отъезда сестры Лешиева из имения не так уж долго. Затем и молодой хозяин, под нажимом соседей решил жениться, и привести в дом жену, ведь вокруг было столько девиц на выданье. Чьи родители были не прочь породниться с Лешиевыми, и пристроить дочь за не бедного и неглупого помещика, владельца неплохого имения.
К радости сельского батюшки, молодая хозяйка имения оказалась девушкой тихой и набожной. Церковные службы она посещала исправно, не забывая одаривать батюшку подношениями, вернувшими душевное равновесие священнослужителя.
Барин закрывал глаза на увлечение супруги церковью, и иногда, по праздникам, наведывался в храм божий в сопровождении набожной супруги. Закрывал глаза на щедрые подношения барыни в церковную казну, от которых раскраснелась, залоснилась еще совсем недавно худая и бледная физиономия священника.
Барыня закрывала глаза на увлечение мужа, которое вряд ли можно было назвать богоугодным. Возможно, во многом благодаря этому увлечению, и стремилась каждый день в церковь супруга, чтобы замаливать грехи мужа. Иначе, как греховным, увлечение назвать было нельзя, в чем поддерживал барыню и сельский батюшка, постоянно указывающий на то, на какую богопротивную дорожку стал ее супруг. И если он в ближайшее время не вернется в лоно церкви, не избежать ему ни людского, ни небесного проклятия, гореть в адском пламени до скончания века, как закоренелому грешнику. И чем скуднее было подношение барыни, тем громче звучал голос батюшки, обличавший мужа погрязшего в грехе. Стоило ей сделать подношение побогаче, батюшка сменял гнев на милость, и если и продолжал корить грешника, то не так настойчиво, как прежде. Скорее для вида, чтобы барыня не расслаблялась, не забывала о его грехе, продолжала заботиться о человеке, что день и ночь молится за спасение души непутевого супруга.
Обвинялся хозяин имения не в пьянстве, не в прелюбодеянии. Не курил он табака, не употреблял дурманящих разум веществ. Не был замечен и в прочих смертных грехах, на которые столь падки представители рода человеческого. Никого не убил, не обокрал, не имел ни с кем кровной вражды. Он был обычным человеком, одним из множества людей, населявших этот суетный мир. Если и были у него какие-то маленькие грешки, то столь незначительны, что одной проникновенной молитвы супруги, с лихвой хватило бы, чтобы перекрыть их на год вперед.
Но был у молодого барина один большой грех. Грех называемый батюшкой колдовством, которое невозможно без сношения с потусторонним миром. Гореть душе грешника в аду, если он не станет на путь раскаянья и послушания, не сделает служение богу делом жизни.
Хотя батюшка и называл деяния помещика колдовством, на самом деле это было не совсем так. Не приносил барин в тайном кабинете человеческих жертв бесовским силам, не искал у сил зла поддержки и защиты. То, чем он занимался, именовалось алхимией и поносилось официальной наукой, как лженаука. То, чем занимался Лешиев, проклято было и светской властью, и властью духовной.
Духовная власть в лице сельского священника проклинала Лешиева за явное пренебрежение к церкви, и горевала о том, что давно канули в лету времена святой инквизиции, когда богоотступники и еретики отправлялись на костер за куда более скромные прегрешения перед церковью, нежели занятия колдовством. Касаемо светской власти и гонений на алхимию, здесь можно было предположить только одно. Правители мира всерьез опасались того, что люди, названные властью лжеучеными и шарлатанами, однажды добьются своего, добившись результата, к которому стремились на протяжении веков представители этой древней профессии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354