Тварь чертовски опасная, но исключительно вкусная. Вкусная настолько, что можно пренебречь опасностью, ради обладания изысканным трофеем.
Рыжая плутовка лиса, укравшая обед у орлана, была напрочь забыта. У хищной птицы появилась новая цель, гораздо более привлекательная, нежели прежняя, упускать которую, она была не намерена.
До спасительной россыпи камней оставалось около метра, когда сверху пришли шум и движение, а следом за ними безумная боль. На гадюку свалилось нечто огромное, обдав воздушной волной гибкое змеиное тело. Ударившие с огромной силой стальные когти, прошили гадюку насквозь, затопив крохотный злобный мозг, дикой болью. А еще мгновение спустя змеиное тело, стиснутое в смертоносных птичьих объятьях, начало стремительно возноситься ввысь. И если бы не безумная боль, разлившаяся по всему телу, гадюке впору было ликовать. С каждым мигом она становилась все выше и выше, с презрением отвергая извечный закон о том, что рожденный ползать, летать не может. Но она смогла и стремительно возносилась ввысь, и только боль во всем теле, мешала ей ликовать.
А когда земля осталась где-то далеко внизу, когти державшие змеиное тело в стальных тисках, внезапно разжались, отпуская добычу. Резкая боль внезапно схлынула и змея вновь ощутила полет, но теперь не вверх, а вниз. И с каждой секундой полет становился стремительнее, а земля все ближе. Гадюка уже отчетливо видела камни, в которых она спешила укрыться, пока не обрушилась с небес быстрокрылая смерть. Камни приближались с катастрофической быстротой, но черная гадина была не в силах остановить стремительное падение. И она ударилась о камни, в их прохладной глубине, ее злобный разум нашел умиротворение и покой, разбросавшись по самым дальним углам убежища.
Ошметками разлетевшихся мозгов, шлепнуло по затылку лису, только то закончившую трапезу. Рыжая плутовка, разомлевшая после обеда, и совсем было решившая отдохнуть, после столь грубого прикосновения, поменяла решение. Лисица рыжей молнией метнулась из камней и пулей понеслась по каменистой долине, к другой каменной куче, где наверняка найдет покой и отдохновение, где на голову не будет падать всякая мерзкая дрянь.
Орлан заметил метнувшуюся из камней лисицу, проследил траекторию движения, отметил в памяти укрытие рыжей плутовки. Ему было недосуг заниматься рыжей плутовкой. Внизу, в камнях его поджидал изысканный обед. Он не желал терять его, оставив на поживу другому хищнику, ради призрачной надежды удачно поохотиться на затаившуюся в камнях рыжую тварь, хитрое и коварное существо.
Орлан спикировал вниз, а затем, зажав в когтях безжизненно обвисшее змеиное тело, взмыл на выступ ближайшей скалы. Зажав поудобнее добычу в когтистых лапах, приступил к обеду, острым клювом отрывая здоровенные куски сочного, обильно смоченного кровью мяса, отправляя их в рот. Спустя несколько минут голод, терзавший хищную птицу, был удовлетворен. На смену голоду пришло сонное оцепенение. Опустив крылья вдоль сильного тела, большая птица смежила веки и погрузилась в чуткий сон, слыша каждый шорох. Дабы не прозевать появление единственного хищника в округе, что рискнул бы напасть на него, спящего. Так и застывал орлан на вершине скалы неподвижным изваянием, словно выточенный из камня, лишенного даже слабых признаков жизни.
И вновь жизнь в долине замирала, словно ее и не было здесь никогда. И такое ощущение длилось часами, все то время, пока Лешка трясся в кузове ГАЗ-66, направляясь к месту службы. Позади осталось несколько перевалов настолько крутых, что невольно захватывало дух, а глаза, словно магнитом, тянуло к краю пропасти. Где-то далеко внизу несла мутные воды горная река, с диким грохотом разбиваясь о камни, пенясь и рыча. Но в вышине, не было слышно ее безумного рева, и с высоты ядовитые хлопья рыжей пены казались легкими и пушистыми.
А машины медленно ползли в гору из последних сил. Словно хотели сказать, «Смотри человек, мы делаем все, что в наших силах, ради твоего спасения. Но сил может не хватить и тогда…А тогда смотри человек повнимательнее вниз, на пену, на реку, на камни. И думай о чем-то большом, вечном. Для чего ты, ничтожный червь оказался здесь, на вершине мира. Где на всем лежит печать тысячелетий, где властвуют ветер, да вольные птицы». И сидели они в кузове, молчаливые и подавленные, и не было слышно веселого смеха, и дружеской болтовни. Все притихли, пораженные величием и красотой раскрывшегося пред ними мира, со всей наглядностью продемонстрировавшего царям природы, всю их мелочность и ничтожность.
Три перевала позади. Осталась в прошлом и огромная долина меж гор, с затерявшейся в глубине ее, дремучей деревушкой, словно вынырнувшей из глубины веков на поверхность бытия. Стены домишек в деревушке, слепленные из глины и соломы, не крашенные, не беленные, производили удручающее впечатление. Особенно на фоне деревень, чистеньких и опрятных, что встречались им ранее, до подъема в горы, расположенные в равнинной части Киргизии. Но если разобраться, к чему здесь эта красота, для чего людям выпендриваться друг перед другом. Все были одинаковы и по настоящему равны. И не было здесь ничего лишнего, только то, что необходимо для жизни, как и бесчисленному поколению предков, живших в этих краях.
Уже давно не видел Лешка линий электропередач, несущих одно из главнейших благ цивилизации в дремучие места. Не было электричества, а стало быть, и телевизоров, и как Лешка предполагал, радио и газет. Люди здесь жили так, как жили их предки столетия назад, и не было им никакого дела до цивилизации, лежащей за пределами их старинного мирка. Жизнь текла ровно и неторопливо в сонном царстве, казалось выпорхнувшем из толщи веков.
Ничто не могло поколебать сонного спокойствия. Ни пролетающие мимо машины, испускающие клубы вонючего дыма, не светловолосые и голубоглазые существа, разглядывающие их из кузова смердящего железного чудовища. Как и многие сотни лет назад, паслись в долине бесчисленные овечьи отары, табуны коней, гоготали во дворах гуси, кудахтали куры. Все было в точности так же, как и тысячи лет назад. Ничто не менялось в этом мире, да и не тянуло этих людей, спокойных и каких-то отрешенных, что-то в своей жизни менять. Тем более что возраст жителей деревни был далеко не тот, когда жаждешь перемен и радуешься им.
Молодежь поразъехалась учиться. В город, в крупные селения, где имелись интернаты, для учеников с гор. Едва ребенку исполнялось 7 лет и наступало время учебы, он отправлялся ближайшим транспортом на равнину. Там начиналась для него новая жизнь, длиною в девять месяцев. Лишь на время летних каникул возвращались они в родную деревню, проведать своих стариков, помочь по хозяйству, и со спокойной душой вернуться обратно, в школу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354
Рыжая плутовка лиса, укравшая обед у орлана, была напрочь забыта. У хищной птицы появилась новая цель, гораздо более привлекательная, нежели прежняя, упускать которую, она была не намерена.
До спасительной россыпи камней оставалось около метра, когда сверху пришли шум и движение, а следом за ними безумная боль. На гадюку свалилось нечто огромное, обдав воздушной волной гибкое змеиное тело. Ударившие с огромной силой стальные когти, прошили гадюку насквозь, затопив крохотный злобный мозг, дикой болью. А еще мгновение спустя змеиное тело, стиснутое в смертоносных птичьих объятьях, начало стремительно возноситься ввысь. И если бы не безумная боль, разлившаяся по всему телу, гадюке впору было ликовать. С каждым мигом она становилась все выше и выше, с презрением отвергая извечный закон о том, что рожденный ползать, летать не может. Но она смогла и стремительно возносилась ввысь, и только боль во всем теле, мешала ей ликовать.
А когда земля осталась где-то далеко внизу, когти державшие змеиное тело в стальных тисках, внезапно разжались, отпуская добычу. Резкая боль внезапно схлынула и змея вновь ощутила полет, но теперь не вверх, а вниз. И с каждой секундой полет становился стремительнее, а земля все ближе. Гадюка уже отчетливо видела камни, в которых она спешила укрыться, пока не обрушилась с небес быстрокрылая смерть. Камни приближались с катастрофической быстротой, но черная гадина была не в силах остановить стремительное падение. И она ударилась о камни, в их прохладной глубине, ее злобный разум нашел умиротворение и покой, разбросавшись по самым дальним углам убежища.
Ошметками разлетевшихся мозгов, шлепнуло по затылку лису, только то закончившую трапезу. Рыжая плутовка, разомлевшая после обеда, и совсем было решившая отдохнуть, после столь грубого прикосновения, поменяла решение. Лисица рыжей молнией метнулась из камней и пулей понеслась по каменистой долине, к другой каменной куче, где наверняка найдет покой и отдохновение, где на голову не будет падать всякая мерзкая дрянь.
Орлан заметил метнувшуюся из камней лисицу, проследил траекторию движения, отметил в памяти укрытие рыжей плутовки. Ему было недосуг заниматься рыжей плутовкой. Внизу, в камнях его поджидал изысканный обед. Он не желал терять его, оставив на поживу другому хищнику, ради призрачной надежды удачно поохотиться на затаившуюся в камнях рыжую тварь, хитрое и коварное существо.
Орлан спикировал вниз, а затем, зажав в когтях безжизненно обвисшее змеиное тело, взмыл на выступ ближайшей скалы. Зажав поудобнее добычу в когтистых лапах, приступил к обеду, острым клювом отрывая здоровенные куски сочного, обильно смоченного кровью мяса, отправляя их в рот. Спустя несколько минут голод, терзавший хищную птицу, был удовлетворен. На смену голоду пришло сонное оцепенение. Опустив крылья вдоль сильного тела, большая птица смежила веки и погрузилась в чуткий сон, слыша каждый шорох. Дабы не прозевать появление единственного хищника в округе, что рискнул бы напасть на него, спящего. Так и застывал орлан на вершине скалы неподвижным изваянием, словно выточенный из камня, лишенного даже слабых признаков жизни.
И вновь жизнь в долине замирала, словно ее и не было здесь никогда. И такое ощущение длилось часами, все то время, пока Лешка трясся в кузове ГАЗ-66, направляясь к месту службы. Позади осталось несколько перевалов настолько крутых, что невольно захватывало дух, а глаза, словно магнитом, тянуло к краю пропасти. Где-то далеко внизу несла мутные воды горная река, с диким грохотом разбиваясь о камни, пенясь и рыча. Но в вышине, не было слышно ее безумного рева, и с высоты ядовитые хлопья рыжей пены казались легкими и пушистыми.
А машины медленно ползли в гору из последних сил. Словно хотели сказать, «Смотри человек, мы делаем все, что в наших силах, ради твоего спасения. Но сил может не хватить и тогда…А тогда смотри человек повнимательнее вниз, на пену, на реку, на камни. И думай о чем-то большом, вечном. Для чего ты, ничтожный червь оказался здесь, на вершине мира. Где на всем лежит печать тысячелетий, где властвуют ветер, да вольные птицы». И сидели они в кузове, молчаливые и подавленные, и не было слышно веселого смеха, и дружеской болтовни. Все притихли, пораженные величием и красотой раскрывшегося пред ними мира, со всей наглядностью продемонстрировавшего царям природы, всю их мелочность и ничтожность.
Три перевала позади. Осталась в прошлом и огромная долина меж гор, с затерявшейся в глубине ее, дремучей деревушкой, словно вынырнувшей из глубины веков на поверхность бытия. Стены домишек в деревушке, слепленные из глины и соломы, не крашенные, не беленные, производили удручающее впечатление. Особенно на фоне деревень, чистеньких и опрятных, что встречались им ранее, до подъема в горы, расположенные в равнинной части Киргизии. Но если разобраться, к чему здесь эта красота, для чего людям выпендриваться друг перед другом. Все были одинаковы и по настоящему равны. И не было здесь ничего лишнего, только то, что необходимо для жизни, как и бесчисленному поколению предков, живших в этих краях.
Уже давно не видел Лешка линий электропередач, несущих одно из главнейших благ цивилизации в дремучие места. Не было электричества, а стало быть, и телевизоров, и как Лешка предполагал, радио и газет. Люди здесь жили так, как жили их предки столетия назад, и не было им никакого дела до цивилизации, лежащей за пределами их старинного мирка. Жизнь текла ровно и неторопливо в сонном царстве, казалось выпорхнувшем из толщи веков.
Ничто не могло поколебать сонного спокойствия. Ни пролетающие мимо машины, испускающие клубы вонючего дыма, не светловолосые и голубоглазые существа, разглядывающие их из кузова смердящего железного чудовища. Как и многие сотни лет назад, паслись в долине бесчисленные овечьи отары, табуны коней, гоготали во дворах гуси, кудахтали куры. Все было в точности так же, как и тысячи лет назад. Ничто не менялось в этом мире, да и не тянуло этих людей, спокойных и каких-то отрешенных, что-то в своей жизни менять. Тем более что возраст жителей деревни был далеко не тот, когда жаждешь перемен и радуешься им.
Молодежь поразъехалась учиться. В город, в крупные селения, где имелись интернаты, для учеников с гор. Едва ребенку исполнялось 7 лет и наступало время учебы, он отправлялся ближайшим транспортом на равнину. Там начиналась для него новая жизнь, длиною в девять месяцев. Лишь на время летних каникул возвращались они в родную деревню, проведать своих стариков, помочь по хозяйству, и со спокойной душой вернуться обратно, в школу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354