: Я говорю, что мысль — это мотив, а не регистрация, ибо мысль есть слово, а слово насыщено, слово — это значение.
Кришнамурти: Существует память о закате; затем мысль говорит: «Мне хочется, чтобы это событие произошло снова». Здесь действует мотив.
Д.: Да. А когда вы глядите на закат, мотив не имеет значения.
П.: Закат — безличное явление, не будем его брать. Я ревнива. Существует движение ревности в виде мысли. Понимаете, Кришнаджи, это каким-то тонким образом связано с проблемой содержания пространства-времени...
Кришнамурти: П., вы только что упомянули о ревности. Ревность есть фактор двойственности: иначе говоря, моя жена смотрит на другого мужчину, а я ощущаю ревность, ибо моя жена принадлежит мне, она — моя. Но если я с самого начала осознаю, что она не является моей собственностью, тогда фактор ревности бездействует. Она — свободный человек, я тоже остаюсь свободным человеком. Я предоставляю ей свободу.
П.: Это понятно. Однако мы говорим о структуре мысли. Мысль возникает в сознании. В ней самой нет двойственности.
Кришнамурти: Двойственность возникает лишь тогда, когда действует мотив, измерение, сравнение. Когда мы наблюдаем прекрасный закат, когда видим свет и тени, двойственности нет. Слово «прекрасный» может быть двойственным с точки зрения безобразного, но я употребляю это слово без всякого сравнения. В тот момент, когда я говорю, что хочу иметь снова данное переживание, начинается процесс двойственности. Вот и все.
П.: Мы несколько отклонились в сторону.
Кришнамурти: Я вернусь к первоначальной теме, то есть к тому, что сознание — это восприятие, слух, зрение, слушанье, память обо всем и реакция, зависящая от этой памяти. Все это есть сознание, независимо от того, сфокусировано оно или нет. В этом сознании существует время, то время, которое создает пространство, ибо оно замкнуто. Давайте остановимся здесь. В этом факте налицо двойственность и конфликт: я должен — я не должен. Это поле в целом есть сознание. Все это — сознание. И в нем нет никакого пространства, потому что оно имеет границы, пограничные линии, которые представляют собой ограничения.
А.: Существует еще один фактор, который мне хотелось бы сюда включить. Имеются восприятия, присущие разным народам мира, — свойственные африканскому континенту, латиноамериканскому континенту; движение такого рода постоянно продолжается. Далее — существуют открытия физиков и биологов; и вот восприятие и опыт всего мира вливаются в мое сознание. Как можно игнорировать этот факт? Если мы рассматриваем только «я» и его истоки, этого недостаточно. Что это за процесс, в силу которого все вливается в меня как через сифонную трубку? Движение «я» как мысль есть нечто постоянно питаемое и возобновляемое этим процессом. Если я не вижу этого процесса, я не обладаю пониманием.
Кришнамурти: Уважаемый, мы сказали, что поле сознания в целом представляет собой сокращение и расширение, движение информации, знания, его регистрацию, мотивацию, изменения, политическую тематику: то, что происходит на Ближнем Востоке, все, что затрагивает окружающую среду, — это часть меня самого. Я и есть мое окружения, а окружение — это «я». В этом поле существует движение меня. Я люблю арабов и не люблю евреев — это возникает внутри сознания.
А.: Сомневаюсь в этом: наблюдая все это, я не становлюсь на чью-либо сторону, потому что есть освобожденные африканские племена, которыми затем овладел милитаризм, и тому подобное.
Кришнамурти: Смотрите, что происходит: колониализм, освобождение от колониализма, племя, затем отождествление с ним — я принадлежу этому племени.
А.: На таком широком полотне мы видим, как мысль, двигаясь как бы через сифон, вливается в тот фокус, который мы называем сознанием.
Кришнамурти: Все это — сознание. Сознание создает зло, говоря «мне нравится», «мне не нравится». Я вижу это, я свидетель этого «мне нравится» и «мне не нравится», все это — часть того движения, над которым я не имею никакой власти.
А.: По-моему, это верно. Но проблема в другом: проблема в отождествлении, которое придает такую весомость понятиям «мне нравится» и «мне не нравится», созданным сознанием.
Кришнамурти: Вот я родился в Индии со всем ее окружением, с суевериями, с богатством и нищетой, с небом и горами, с экономической и социальной структурой; и все это в целом — я.
А.: Нечто большее.
Кришнамурти: Включая и большее.
А.: Это большее — все историческое и доисторическое прошлое; если вы включаете все это в сознание, тогда выбор исчезает.
Кришнамурти: Подождите, уважаемый; я — все это: прошлое, настоящее и предполагаемое будущее; я рожден в Индии с ее пятитысячелетней культурой. Я хочу сказать следующее: именно это я называю сознанием.
А.: Оно шире. Оно включает и Америку, и весь мир.
Кришнамурти: А выбор возникает, когда вы говорите, что вы — индуист, а я — мусульманин. Тогда налицо появление точки зрения в силу отождествления, тогда налицо выбор.
П.: Давайте вернемся к тому, о чем мы говорили. Все это сознание. Однако есть и другое: когда действует мысль, эта мысль есть сознание; слушанье, виденье — тоже сознание. И я задаю вопрос: «Каково отношение между мыслью и сознанием?»
Кришнамурти: Это ошибочный вопрос.
П.: Прекрасно. Мы говорим: сознание есть мысль, виденье есть сознание, слушанье есть сознание, мысль есть сознание.
Кришнамурти: Сознание — также и все наследие, которое А. ввел в обсуждение: прошлое, древность, настоящее и тому подобное.
П.: Вы утверждаете, что для мысли законным является действие в тех сферах, где необходимо знание, а когда она действует в других сферах, она приносит печаль, страдание, двойственность. Но вот вопрос: является ли другое состояние, о котором вы говорите, тоже сознанием?
Кришнамурти: Давайте рассмотрим этот вопрос. Придерживайтесь его. Что скажете вы сами?
П.: Я говорю, что это сознание, потому что виденье — это сознание.
Кришнамурти: Вы видите свет. Сознание ли это?
П.: Это первый вопрос.
Кришнамурти: Не отклоняйтесь от него. Мысль обладает законной областью действий и, вторгаясь в другие области, причиняет боль и страдание. То, что действует в этой сфере, — это по-прежнему сознание, сознание, каким мы его знаем, со всем, что мы вкладываем в него. Другое — не это.
П.: Другое — не что?
Кришнамурти: Не мысль.
П.: Но сознание? Я немного расширю вопрос. Действует чувственное восприятие. Действует виденье, слушанье; так почему вы говорите, что это — не сознание?
Кришнамурти: Я говорю: сознание — в том смысле, что в нем нет конфликта.
П.: В сознании нет конфликта. Конфликт существует только тогда, когда сознание действует как мысль в том поле, где оно не имеет законного места. Почему в сознании должен быть конфликт, если мысль не действует?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Кришнамурти: Существует память о закате; затем мысль говорит: «Мне хочется, чтобы это событие произошло снова». Здесь действует мотив.
Д.: Да. А когда вы глядите на закат, мотив не имеет значения.
П.: Закат — безличное явление, не будем его брать. Я ревнива. Существует движение ревности в виде мысли. Понимаете, Кришнаджи, это каким-то тонким образом связано с проблемой содержания пространства-времени...
Кришнамурти: П., вы только что упомянули о ревности. Ревность есть фактор двойственности: иначе говоря, моя жена смотрит на другого мужчину, а я ощущаю ревность, ибо моя жена принадлежит мне, она — моя. Но если я с самого начала осознаю, что она не является моей собственностью, тогда фактор ревности бездействует. Она — свободный человек, я тоже остаюсь свободным человеком. Я предоставляю ей свободу.
П.: Это понятно. Однако мы говорим о структуре мысли. Мысль возникает в сознании. В ней самой нет двойственности.
Кришнамурти: Двойственность возникает лишь тогда, когда действует мотив, измерение, сравнение. Когда мы наблюдаем прекрасный закат, когда видим свет и тени, двойственности нет. Слово «прекрасный» может быть двойственным с точки зрения безобразного, но я употребляю это слово без всякого сравнения. В тот момент, когда я говорю, что хочу иметь снова данное переживание, начинается процесс двойственности. Вот и все.
П.: Мы несколько отклонились в сторону.
Кришнамурти: Я вернусь к первоначальной теме, то есть к тому, что сознание — это восприятие, слух, зрение, слушанье, память обо всем и реакция, зависящая от этой памяти. Все это есть сознание, независимо от того, сфокусировано оно или нет. В этом сознании существует время, то время, которое создает пространство, ибо оно замкнуто. Давайте остановимся здесь. В этом факте налицо двойственность и конфликт: я должен — я не должен. Это поле в целом есть сознание. Все это — сознание. И в нем нет никакого пространства, потому что оно имеет границы, пограничные линии, которые представляют собой ограничения.
А.: Существует еще один фактор, который мне хотелось бы сюда включить. Имеются восприятия, присущие разным народам мира, — свойственные африканскому континенту, латиноамериканскому континенту; движение такого рода постоянно продолжается. Далее — существуют открытия физиков и биологов; и вот восприятие и опыт всего мира вливаются в мое сознание. Как можно игнорировать этот факт? Если мы рассматриваем только «я» и его истоки, этого недостаточно. Что это за процесс, в силу которого все вливается в меня как через сифонную трубку? Движение «я» как мысль есть нечто постоянно питаемое и возобновляемое этим процессом. Если я не вижу этого процесса, я не обладаю пониманием.
Кришнамурти: Уважаемый, мы сказали, что поле сознания в целом представляет собой сокращение и расширение, движение информации, знания, его регистрацию, мотивацию, изменения, политическую тематику: то, что происходит на Ближнем Востоке, все, что затрагивает окружающую среду, — это часть меня самого. Я и есть мое окружения, а окружение — это «я». В этом поле существует движение меня. Я люблю арабов и не люблю евреев — это возникает внутри сознания.
А.: Сомневаюсь в этом: наблюдая все это, я не становлюсь на чью-либо сторону, потому что есть освобожденные африканские племена, которыми затем овладел милитаризм, и тому подобное.
Кришнамурти: Смотрите, что происходит: колониализм, освобождение от колониализма, племя, затем отождествление с ним — я принадлежу этому племени.
А.: На таком широком полотне мы видим, как мысль, двигаясь как бы через сифон, вливается в тот фокус, который мы называем сознанием.
Кришнамурти: Все это — сознание. Сознание создает зло, говоря «мне нравится», «мне не нравится». Я вижу это, я свидетель этого «мне нравится» и «мне не нравится», все это — часть того движения, над которым я не имею никакой власти.
А.: По-моему, это верно. Но проблема в другом: проблема в отождествлении, которое придает такую весомость понятиям «мне нравится» и «мне не нравится», созданным сознанием.
Кришнамурти: Вот я родился в Индии со всем ее окружением, с суевериями, с богатством и нищетой, с небом и горами, с экономической и социальной структурой; и все это в целом — я.
А.: Нечто большее.
Кришнамурти: Включая и большее.
А.: Это большее — все историческое и доисторическое прошлое; если вы включаете все это в сознание, тогда выбор исчезает.
Кришнамурти: Подождите, уважаемый; я — все это: прошлое, настоящее и предполагаемое будущее; я рожден в Индии с ее пятитысячелетней культурой. Я хочу сказать следующее: именно это я называю сознанием.
А.: Оно шире. Оно включает и Америку, и весь мир.
Кришнамурти: А выбор возникает, когда вы говорите, что вы — индуист, а я — мусульманин. Тогда налицо появление точки зрения в силу отождествления, тогда налицо выбор.
П.: Давайте вернемся к тому, о чем мы говорили. Все это сознание. Однако есть и другое: когда действует мысль, эта мысль есть сознание; слушанье, виденье — тоже сознание. И я задаю вопрос: «Каково отношение между мыслью и сознанием?»
Кришнамурти: Это ошибочный вопрос.
П.: Прекрасно. Мы говорим: сознание есть мысль, виденье есть сознание, слушанье есть сознание, мысль есть сознание.
Кришнамурти: Сознание — также и все наследие, которое А. ввел в обсуждение: прошлое, древность, настоящее и тому подобное.
П.: Вы утверждаете, что для мысли законным является действие в тех сферах, где необходимо знание, а когда она действует в других сферах, она приносит печаль, страдание, двойственность. Но вот вопрос: является ли другое состояние, о котором вы говорите, тоже сознанием?
Кришнамурти: Давайте рассмотрим этот вопрос. Придерживайтесь его. Что скажете вы сами?
П.: Я говорю, что это сознание, потому что виденье — это сознание.
Кришнамурти: Вы видите свет. Сознание ли это?
П.: Это первый вопрос.
Кришнамурти: Не отклоняйтесь от него. Мысль обладает законной областью действий и, вторгаясь в другие области, причиняет боль и страдание. То, что действует в этой сфере, — это по-прежнему сознание, сознание, каким мы его знаем, со всем, что мы вкладываем в него. Другое — не это.
П.: Другое — не что?
Кришнамурти: Не мысль.
П.: Но сознание? Я немного расширю вопрос. Действует чувственное восприятие. Действует виденье, слушанье; так почему вы говорите, что это — не сознание?
Кришнамурти: Я говорю: сознание — в том смысле, что в нем нет конфликта.
П.: В сознании нет конфликта. Конфликт существует только тогда, когда сознание действует как мысль в том поле, где оно не имеет законного места. Почему в сознании должен быть конфликт, если мысль не действует?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79