Выплаты со счета
могут делаться с помощью депозитов.
- Я даже не знаю, о чем идет речь.
- Это знают специалисты. Что еще?
- Люди не должны пытаться убить кого-то за покупку каких-то товаров
по низкой цене. Они могут разоблачить, но убить - никогда в жизни.
- Они могут это сделать, если происходит гигантская ошибка.
- Вы говорите весьма убедительно.
- Я убеждена в этом, так как провела возле вас три дня. Вы говорили,
а я слушала. Произошла огромная ошибка... Или разновидность заговора.
- В чем заключается этот заговор? Против кого он направлен?
- Это то, что вы должны отыскать.
- Благодарю вас.
- Скажите мне, пожалуйста, что приходит в голову, когда вы думаете о
деньгах?
"Остановись! Не делай этого! Неужели тебе еще не ясно? Когда ты
думаешь про деньги, ты размышляешь об убийствах".
- Не знаю. Сейчас я устал и меня клонит ко сну. Не забудьте отправить
утром вашу телеграмму.
Наступила глубокая ночь. Начинался четвертый день, а сон все не
приходил. Борн лежал, уставившись в потолок, в темном дереве которого
отражался свет настольной лампы. Свет горел всю ночь. Мари просто
оставляла его без всяких объяснений.
Утром она должна была уехать, и ему было необходимо четко представить
собственные планы. Он должен оставаться в гостинице еще несколько дней,
затем вызвать доктора и подготовить все для отъезда. После этого - Париж.
Деньги теперь находились в Париже и кроме того, что-то еще притягивало его
к этому городу: он ощущал это кожей. Окончательный ответ на все эти
вопросы находился в Париже.
"Вы не бесполезны. Вы должны найти свой путь".
Что он хотел найти? Человека по имени Карлос? Кто такой Карлос и
какое отношение он имеет к человеку по имени Джейсон Борн?
Он услышал легкое движение на живописном диване. Вглядевшись, он
обнаружил, что Мари не спит. Наоборот, она внимательно смотрит на него.
- Вы не правы, и вы знаете это, - неожиданно заявила она.
- Относительно чего?
- Того, о чем вы думаете.
- Вы не знаете, думаю я или нет.
Знаю, я вижу это по вашим глазам. Собирая факты, вы не уверены в их
значении и поэтому боитесь их.
- Тем не менее, они были! - негромко воскликнул он. - Объясните тогда
Степпдекштрассе... Объясните толстяка в Альпенхаузе.
- Я не могу этого объяснить, но вы тоже не можете.
- Они были. Я видел их там.
- Вам нужно отвлечься от этих мыслей. Не надо быть тем, кем вы быть
не можете, Джейсон. Забудьте об этом.
- Париж... - проронил он.
- Да, Париж, - Мари поднялась с дивана. Она была в желтом ночном
халате, почти белым, с перламутровыми пуговицами, начинавшимися почти у
подбородка. Подойдя к нему ближе, она подняла руки и стала расстегивать
пуговицы. Халат мягко упал на пол, когда Мари села на его кровать и
склонилась над ним, уставившись в его глаза.
- Я хочу отблагодарить вас за мою жизнь, - призывно прошептала она.
- А я - за свою, - мгновенно возбудился он. В его воспоминаниях не
осталось места для женщин, и поэтому она казалась ему всем, что он только
мог вообразить.
Но они боялись говорить друг другу, что все это - только на остаток
ночи до утра, может быть, на час или два. И лишь Бог знал, как они
нуждались в обыкновенной ласке и участии.
Они лежали обнявшись, ничем не нарушая окружавшей их тишины. Наконец,
Мари подняла руку и приложила указательный пальчик к его воспаленным
губам.
- Я хочу что-то сказать, но не хочу, чтобы меня прерывали. Пока еще я
не отправила телеграмму Петеру. Пока...
- Минутку... - он отвел ее руку от лица.
- Пожалуйста, не перебивай меня. Я сказала "пока". Это не означает,
что я не пошлю ее. Может, это произойдет чуть позже. А сейчас я остаюсь с
тобой, так как хочу проводить тебя в Париж.
Он с трудом нашел нужные слова:
- Предположим, что я против этого.
Мари повернулась, прижимаясь к нему всем телом.
- Это не твое желание. Это говорит компьютер внутри тебя.
- На твоем месте я бы не был таким уверенным.
- Но ты - это не я. Я не вижу все способы, какими ты стараешься
удержать меня от этого поступка. Ты говоришь о стольких разных вещах, о
которых тебе не хочется разговаривать. В конце концов нам пора сказать
друг другу все, что мы не успели сказать за эти несколько дней. Сейчас я
не могу от тебя уехать. Ты нуждаешься во мне, и ты вернул мне жизнь.
- С чего ты взяла, что я в тебе нуждаюсь?
- Я могу сделать для тебя очень много такого, чего ты сам сделать не
в состоянии. Это все, о чем я думала в течении нескольких последних часов.
Тебе придется иметь дело с банками, счетами и с множеством других вещей, в
которых я разбираюсь лучше тебя. Возможно, раньше ты знал это, но не
теперь. Есть и еще кое-что... У меня есть определенное положение в
правительственных учреждениях Канады. Я могу вполне официально получить
доступ к различной информации, а кроме того, я могу рассчитывать на
определенную защиту. Международная финансовая система терпит кризис, в
результате которого пострадает и Канада. Это еще одна причина, почему я в
Цюрихе. Я занимаюсь насущным анализом ситуации, чтобы поддержать принятие
правильных решений на государственном уровне во взаимоотношениях с нашими
союзниками, а не только прослушиванием теоретических дискуссий на
конференциях.
- И при все этом ты собираешься помогать мне?
- Я думаю, что это возможно, включая защиту со стороны посольства,
что может стать самым важным. Но я даю тебе слово, что при малейших
проявлениях жестокости с твоей стороны, я уеду. Мои собственные страхи
позади, и я не буду обременять тебя ни при каких обстоятельствах.
- При первых признаках... - повторил Борн, глядя на Мари. - И я смогу
определить, когда и где это может случиться.
- Если тебе так хочется. Здесь мои познания ограничены. И я не буду
спорить.
Он продолжал смотреть на нее, загипнотизированный тишиной.
- Теперь ты можешь прервать меня, чтобы мы могли заняться намного
более приятными вещами, если тебе это по силам.
Рука Борна непроизвольно потянулась к ее груди...
Прошло еще три дня. Они все время находились в напряжении, как люди,
ожидающие перемен. И когда они пришли, то они пришли так быстро, что
разговоры о них уже нельзя было больше откладывать. Над столом поднимался
сигаретный дым, смешиваясь с ароматом свежего кофе. Консьерж, весьма живой
швейцарец, чьи глаза видели гораздо больше, чем произносили его губы,
оставил им несколько цюрихских и одну местную газету.
Джейсон и Мари сидели друг против друга, погруженные в просмотр
новостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
могут делаться с помощью депозитов.
- Я даже не знаю, о чем идет речь.
- Это знают специалисты. Что еще?
- Люди не должны пытаться убить кого-то за покупку каких-то товаров
по низкой цене. Они могут разоблачить, но убить - никогда в жизни.
- Они могут это сделать, если происходит гигантская ошибка.
- Вы говорите весьма убедительно.
- Я убеждена в этом, так как провела возле вас три дня. Вы говорили,
а я слушала. Произошла огромная ошибка... Или разновидность заговора.
- В чем заключается этот заговор? Против кого он направлен?
- Это то, что вы должны отыскать.
- Благодарю вас.
- Скажите мне, пожалуйста, что приходит в голову, когда вы думаете о
деньгах?
"Остановись! Не делай этого! Неужели тебе еще не ясно? Когда ты
думаешь про деньги, ты размышляешь об убийствах".
- Не знаю. Сейчас я устал и меня клонит ко сну. Не забудьте отправить
утром вашу телеграмму.
Наступила глубокая ночь. Начинался четвертый день, а сон все не
приходил. Борн лежал, уставившись в потолок, в темном дереве которого
отражался свет настольной лампы. Свет горел всю ночь. Мари просто
оставляла его без всяких объяснений.
Утром она должна была уехать, и ему было необходимо четко представить
собственные планы. Он должен оставаться в гостинице еще несколько дней,
затем вызвать доктора и подготовить все для отъезда. После этого - Париж.
Деньги теперь находились в Париже и кроме того, что-то еще притягивало его
к этому городу: он ощущал это кожей. Окончательный ответ на все эти
вопросы находился в Париже.
"Вы не бесполезны. Вы должны найти свой путь".
Что он хотел найти? Человека по имени Карлос? Кто такой Карлос и
какое отношение он имеет к человеку по имени Джейсон Борн?
Он услышал легкое движение на живописном диване. Вглядевшись, он
обнаружил, что Мари не спит. Наоборот, она внимательно смотрит на него.
- Вы не правы, и вы знаете это, - неожиданно заявила она.
- Относительно чего?
- Того, о чем вы думаете.
- Вы не знаете, думаю я или нет.
Знаю, я вижу это по вашим глазам. Собирая факты, вы не уверены в их
значении и поэтому боитесь их.
- Тем не менее, они были! - негромко воскликнул он. - Объясните тогда
Степпдекштрассе... Объясните толстяка в Альпенхаузе.
- Я не могу этого объяснить, но вы тоже не можете.
- Они были. Я видел их там.
- Вам нужно отвлечься от этих мыслей. Не надо быть тем, кем вы быть
не можете, Джейсон. Забудьте об этом.
- Париж... - проронил он.
- Да, Париж, - Мари поднялась с дивана. Она была в желтом ночном
халате, почти белым, с перламутровыми пуговицами, начинавшимися почти у
подбородка. Подойдя к нему ближе, она подняла руки и стала расстегивать
пуговицы. Халат мягко упал на пол, когда Мари села на его кровать и
склонилась над ним, уставившись в его глаза.
- Я хочу отблагодарить вас за мою жизнь, - призывно прошептала она.
- А я - за свою, - мгновенно возбудился он. В его воспоминаниях не
осталось места для женщин, и поэтому она казалась ему всем, что он только
мог вообразить.
Но они боялись говорить друг другу, что все это - только на остаток
ночи до утра, может быть, на час или два. И лишь Бог знал, как они
нуждались в обыкновенной ласке и участии.
Они лежали обнявшись, ничем не нарушая окружавшей их тишины. Наконец,
Мари подняла руку и приложила указательный пальчик к его воспаленным
губам.
- Я хочу что-то сказать, но не хочу, чтобы меня прерывали. Пока еще я
не отправила телеграмму Петеру. Пока...
- Минутку... - он отвел ее руку от лица.
- Пожалуйста, не перебивай меня. Я сказала "пока". Это не означает,
что я не пошлю ее. Может, это произойдет чуть позже. А сейчас я остаюсь с
тобой, так как хочу проводить тебя в Париж.
Он с трудом нашел нужные слова:
- Предположим, что я против этого.
Мари повернулась, прижимаясь к нему всем телом.
- Это не твое желание. Это говорит компьютер внутри тебя.
- На твоем месте я бы не был таким уверенным.
- Но ты - это не я. Я не вижу все способы, какими ты стараешься
удержать меня от этого поступка. Ты говоришь о стольких разных вещах, о
которых тебе не хочется разговаривать. В конце концов нам пора сказать
друг другу все, что мы не успели сказать за эти несколько дней. Сейчас я
не могу от тебя уехать. Ты нуждаешься во мне, и ты вернул мне жизнь.
- С чего ты взяла, что я в тебе нуждаюсь?
- Я могу сделать для тебя очень много такого, чего ты сам сделать не
в состоянии. Это все, о чем я думала в течении нескольких последних часов.
Тебе придется иметь дело с банками, счетами и с множеством других вещей, в
которых я разбираюсь лучше тебя. Возможно, раньше ты знал это, но не
теперь. Есть и еще кое-что... У меня есть определенное положение в
правительственных учреждениях Канады. Я могу вполне официально получить
доступ к различной информации, а кроме того, я могу рассчитывать на
определенную защиту. Международная финансовая система терпит кризис, в
результате которого пострадает и Канада. Это еще одна причина, почему я в
Цюрихе. Я занимаюсь насущным анализом ситуации, чтобы поддержать принятие
правильных решений на государственном уровне во взаимоотношениях с нашими
союзниками, а не только прослушиванием теоретических дискуссий на
конференциях.
- И при все этом ты собираешься помогать мне?
- Я думаю, что это возможно, включая защиту со стороны посольства,
что может стать самым важным. Но я даю тебе слово, что при малейших
проявлениях жестокости с твоей стороны, я уеду. Мои собственные страхи
позади, и я не буду обременять тебя ни при каких обстоятельствах.
- При первых признаках... - повторил Борн, глядя на Мари. - И я смогу
определить, когда и где это может случиться.
- Если тебе так хочется. Здесь мои познания ограничены. И я не буду
спорить.
Он продолжал смотреть на нее, загипнотизированный тишиной.
- Теперь ты можешь прервать меня, чтобы мы могли заняться намного
более приятными вещами, если тебе это по силам.
Рука Борна непроизвольно потянулась к ее груди...
Прошло еще три дня. Они все время находились в напряжении, как люди,
ожидающие перемен. И когда они пришли, то они пришли так быстро, что
разговоры о них уже нельзя было больше откладывать. Над столом поднимался
сигаретный дым, смешиваясь с ароматом свежего кофе. Консьерж, весьма живой
швейцарец, чьи глаза видели гораздо больше, чем произносили его губы,
оставил им несколько цюрихских и одну местную газету.
Джейсон и Мари сидели друг против друга, погруженные в просмотр
новостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126