И разве не над Смертью мы смеемся, когда в
очередной раз ложимся в анабиоз?
- Я не боюсь смерти, - сказала Анна. - Я боюсь боли... и чувства
страха...
- Бедная моя. Я веду себя словно призрак на банкете. Черт побери.
Смерть, шутки ради, запулила в нас метеоритом, и что? Никаких последствий.
Видимо, мы просто не слишком ее интересуем, так?
- Мне холодно, - пожаловалась Анна. - К тому же, - продолжала она, -
во мне начинают пробуждаться кое-какие сексуальные желания. Пошли-ка лучше
в постель.
- Ваши сексуальные желания для меня закон, - улыбнулся Пол, вставая.
- Слава Богу, о порядке пока что можно не беспокоиться. Еще целых десять
дней до того, как наступит наш черед покрываться инеем.
Анна взяла его за руку.
- Именно от этого на меня и веет холодом, - сказала она. - Но пока у
нас еще есть время, пойдем, согрей меня...
На борту "Глории Мунди" только в одной каюте была двухспальная
кровать. Ее прозвали - "Каюта молодоженов". Туда-то они и направились.
Но все то время, что они занимались любовью, мысль о свидании в
Самарре не давала Полу покоя.
Он все еще чувствовал во рту привкус шампанского. Как, впрочем, и
Анна.
И вкус этот казался им горьким.
10
Он проснулся и понял, что дрожит. Он судорожно осмотрелся, пытаясь
понять, где находится. Чувство дезориентации бистро прошло.
В углу от установленной на миниатюрном фаллосе Орури маленькой
масляной лампы к соломенной крыше тянулась тонкая струйка дыма. Лениво
жужжали мухи. Рядом с ним, небрежно положив смуглую руку ему на живот,
мирно спала обнаженная темнокожая девушка.
Он посмотрел на ее крохотную ладошку с четырьмя пальцами. На ее лицо,
такое ясное и безмятежное. Лицо женщины другого мира, и однако, в
центральной Африке оно, наверное, вызвало бы особого удивления. Но эта
безмятежность была ему неприятна. Он потряс ее за плечо.
Потирая сонные глаза, Мюлай Туи села.
- Что угодно моему господину? Ведь девять сестер еще наверняка
летают.
- Произнеси мое имя! - потребовал он.
- Поул Мер Ло.
- Нет, не Поул! Скажи Пол.
- Поул.
- Нет. Пол.
- По-ел, - произнесла Мюлай Туи, тщательно выговаривая слова.
Он ударил ее.
- По-ел, - передразнил он. - Нет, не По-ел. Скажи правильно. Пол.
- Поел.
Он снова ударил ее.
- Пол! Пол! Пол! Ну, скажи!
- Полэ, - сквозь слезу проговорила девушка. - Полэ... Мой господин, я
стараюсь изо всех сил.
- Значит, недостаточно, - отрезал он. - С какой стати я должен учить
ваш язык, когда вы даже имени моего нормально произнести не можете? Скажи
Пол!
- Пел.
- Уже лучше... Пол.
- Пол.
- Очень хорошо. Действительно очень хорошо. Теперь попробуем Пол
Мэрлоу.
- Пел Мер Ло.
Он опять ударил ее.
- Слушай меня внимательно. Пол Мэрлоу.
- Пел Мах Ло.
- Пол Мэрлоу.
- Пол Мах Ло.
- Пол Мэрлоу!
- Пол... Мэрлоу... - к этому времени Мюлай Туи уже сама не понимала,
что говорит.
- Получилось! - воскликнул он. - Теперь верно. Меня зовут именно так.
Ты будешь называть меня Полом. Понятно?
- Да, господин.
- Да, Пол.
- Да, Пол, - послушно повторила Мюлай Туи, вытирая слезы с лица.
- Понимаешь, - бормотал он, - это очень важно. Очень. Каждый человек
должен сохранять свое имя, как ты думаешь?
- Да, господин.
Он замахнулся.
- Да, Пол, - быстро поправилась она и, подумав, нерешительно
спросила. - Мой господин не одержим бесами?
Он засмеялся, но этот смех оказался недолгим. Слезы заструились по
его лицу.
- Да, Мюлай Туи. Я и вправду одержим бесами. И мне кажется, что они
будут преследовать меня до конца жизни...
Мюлай Туи прижала его к своей груди, укачивая, словно маленького
ребенка.
- О господин мой, Пол, - прошептала она, - большая печаль живет в
твоем сердце. Она шипит, как вода, попавшая на раскаленные угли. Лучше
убей меня или прогони прочь, но только не дай мне видеть такое горе у
человека, которому мне не суждено принести первый дар Орури.
- Что за первый дар Орури?
- Ребенок, - просто ответила девушка.
Он подскочил будто ужаленный.
- Откуда ты знаешь, что у нас с тобой не может быть детей?
- Господин... Пол... Ты любил меня много-много раз.
- Ну, и?..
- С тех пор, как я покинула Храм Веселья и больше не нойя, я
перестала носить шиво. Пол, ты любил меня много раз. Если бы ты был как
все байани, то сейчас я бы уже носила в себе плод нашей любви. Но я не
располнела, я все такая же стройная. Значит, Орури не хочет благословить
нас своим даром... Я согрешила, мой господин... Не знаю как, но
согрешила... Наверно, если бы на моем месте была другая...
Он смотрел на нее, пораженный до самых глубин своей души. Словно
пелена спала у него с глаз; на какой-то миг он почувствовал в Мюлай Туи
мудрость большую, чем та, что он сможет когда-либо постичь.
- Это правда, - после долгого молчания спокойно сказал он. - Я
действительно хочу иметь ребенка, хотя до этого момента и не подозревал об
этом... Я многого не знаю... Но на тебе нет греха, Мюлай Туи, я думаю,
дело в том, что моя кровь и твоя не могут смешаться. Наверное, у меня
может быть ребенок только от женщины моего народа. И поэтому я не стану
прогонять тебя.
- Мой господин милостив, - вздохнула Мюлай Туи и улыбнулась. - Но
если я не могу принести ребенка тому, кто прилетел к нам на серебряной
птице, я не хочу приносить его никому другому.
Не говоря ни слова, он обнял ее.
- Как ты думаешь, - наконец спросил он, - что же все-таки связывает
нас?
- Нас ничего не связывает, Пол, - не поняв его, ответила она, - кроме
воли Орури.
11
Под бескрайним зеленым куполом леса, по тихим водам Канала Жизни
медленно плыли три золоченые баржи. На первой в маленьком затененном
паланкине, охраняемом восемью крепкими жрицами, находилась Оракул Байа
Нор. На второй - бог-император Энка Нэ в окружении восьми воинов, Совет
Трех и чужестранец Поул Мер Ло. На третьей - еще восемь воинов и три
девочки-подростка, которых ждала смерть.
Скромно сидя у подножия возвышения, на котором восседал
бог-император, Поул Мер Ло внимательно слушал своего сюзерен.
- Жизнь и смерть, - говорил Энка Нэ голосом, удивительно похожим на
голос Шах Шана, нищего водоноса, - это всего лишь две крохотные части
беспредельной славы Орури. Краткий миг живет на земле человек, рожденный
женщиной; но и у истока реки времени, и у ее конца его встречает Орури.
Ибо Орури и есть эта река. И люди на ней - это тоже Орури, и их
единственная цель в жизни - выполнить его непостижимую для них волю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
очередной раз ложимся в анабиоз?
- Я не боюсь смерти, - сказала Анна. - Я боюсь боли... и чувства
страха...
- Бедная моя. Я веду себя словно призрак на банкете. Черт побери.
Смерть, шутки ради, запулила в нас метеоритом, и что? Никаких последствий.
Видимо, мы просто не слишком ее интересуем, так?
- Мне холодно, - пожаловалась Анна. - К тому же, - продолжала она, -
во мне начинают пробуждаться кое-какие сексуальные желания. Пошли-ка лучше
в постель.
- Ваши сексуальные желания для меня закон, - улыбнулся Пол, вставая.
- Слава Богу, о порядке пока что можно не беспокоиться. Еще целых десять
дней до того, как наступит наш черед покрываться инеем.
Анна взяла его за руку.
- Именно от этого на меня и веет холодом, - сказала она. - Но пока у
нас еще есть время, пойдем, согрей меня...
На борту "Глории Мунди" только в одной каюте была двухспальная
кровать. Ее прозвали - "Каюта молодоженов". Туда-то они и направились.
Но все то время, что они занимались любовью, мысль о свидании в
Самарре не давала Полу покоя.
Он все еще чувствовал во рту привкус шампанского. Как, впрочем, и
Анна.
И вкус этот казался им горьким.
10
Он проснулся и понял, что дрожит. Он судорожно осмотрелся, пытаясь
понять, где находится. Чувство дезориентации бистро прошло.
В углу от установленной на миниатюрном фаллосе Орури маленькой
масляной лампы к соломенной крыше тянулась тонкая струйка дыма. Лениво
жужжали мухи. Рядом с ним, небрежно положив смуглую руку ему на живот,
мирно спала обнаженная темнокожая девушка.
Он посмотрел на ее крохотную ладошку с четырьмя пальцами. На ее лицо,
такое ясное и безмятежное. Лицо женщины другого мира, и однако, в
центральной Африке оно, наверное, вызвало бы особого удивления. Но эта
безмятежность была ему неприятна. Он потряс ее за плечо.
Потирая сонные глаза, Мюлай Туи села.
- Что угодно моему господину? Ведь девять сестер еще наверняка
летают.
- Произнеси мое имя! - потребовал он.
- Поул Мер Ло.
- Нет, не Поул! Скажи Пол.
- Поул.
- Нет. Пол.
- По-ел, - произнесла Мюлай Туи, тщательно выговаривая слова.
Он ударил ее.
- По-ел, - передразнил он. - Нет, не По-ел. Скажи правильно. Пол.
- Поел.
Он снова ударил ее.
- Пол! Пол! Пол! Ну, скажи!
- Полэ, - сквозь слезу проговорила девушка. - Полэ... Мой господин, я
стараюсь изо всех сил.
- Значит, недостаточно, - отрезал он. - С какой стати я должен учить
ваш язык, когда вы даже имени моего нормально произнести не можете? Скажи
Пол!
- Пел.
- Уже лучше... Пол.
- Пол.
- Очень хорошо. Действительно очень хорошо. Теперь попробуем Пол
Мэрлоу.
- Пел Мер Ло.
Он опять ударил ее.
- Слушай меня внимательно. Пол Мэрлоу.
- Пел Мах Ло.
- Пол Мэрлоу.
- Пол Мах Ло.
- Пол Мэрлоу!
- Пол... Мэрлоу... - к этому времени Мюлай Туи уже сама не понимала,
что говорит.
- Получилось! - воскликнул он. - Теперь верно. Меня зовут именно так.
Ты будешь называть меня Полом. Понятно?
- Да, господин.
- Да, Пол.
- Да, Пол, - послушно повторила Мюлай Туи, вытирая слезы с лица.
- Понимаешь, - бормотал он, - это очень важно. Очень. Каждый человек
должен сохранять свое имя, как ты думаешь?
- Да, господин.
Он замахнулся.
- Да, Пол, - быстро поправилась она и, подумав, нерешительно
спросила. - Мой господин не одержим бесами?
Он засмеялся, но этот смех оказался недолгим. Слезы заструились по
его лицу.
- Да, Мюлай Туи. Я и вправду одержим бесами. И мне кажется, что они
будут преследовать меня до конца жизни...
Мюлай Туи прижала его к своей груди, укачивая, словно маленького
ребенка.
- О господин мой, Пол, - прошептала она, - большая печаль живет в
твоем сердце. Она шипит, как вода, попавшая на раскаленные угли. Лучше
убей меня или прогони прочь, но только не дай мне видеть такое горе у
человека, которому мне не суждено принести первый дар Орури.
- Что за первый дар Орури?
- Ребенок, - просто ответила девушка.
Он подскочил будто ужаленный.
- Откуда ты знаешь, что у нас с тобой не может быть детей?
- Господин... Пол... Ты любил меня много-много раз.
- Ну, и?..
- С тех пор, как я покинула Храм Веселья и больше не нойя, я
перестала носить шиво. Пол, ты любил меня много раз. Если бы ты был как
все байани, то сейчас я бы уже носила в себе плод нашей любви. Но я не
располнела, я все такая же стройная. Значит, Орури не хочет благословить
нас своим даром... Я согрешила, мой господин... Не знаю как, но
согрешила... Наверно, если бы на моем месте была другая...
Он смотрел на нее, пораженный до самых глубин своей души. Словно
пелена спала у него с глаз; на какой-то миг он почувствовал в Мюлай Туи
мудрость большую, чем та, что он сможет когда-либо постичь.
- Это правда, - после долгого молчания спокойно сказал он. - Я
действительно хочу иметь ребенка, хотя до этого момента и не подозревал об
этом... Я многого не знаю... Но на тебе нет греха, Мюлай Туи, я думаю,
дело в том, что моя кровь и твоя не могут смешаться. Наверное, у меня
может быть ребенок только от женщины моего народа. И поэтому я не стану
прогонять тебя.
- Мой господин милостив, - вздохнула Мюлай Туи и улыбнулась. - Но
если я не могу принести ребенка тому, кто прилетел к нам на серебряной
птице, я не хочу приносить его никому другому.
Не говоря ни слова, он обнял ее.
- Как ты думаешь, - наконец спросил он, - что же все-таки связывает
нас?
- Нас ничего не связывает, Пол, - не поняв его, ответила она, - кроме
воли Орури.
11
Под бескрайним зеленым куполом леса, по тихим водам Канала Жизни
медленно плыли три золоченые баржи. На первой в маленьком затененном
паланкине, охраняемом восемью крепкими жрицами, находилась Оракул Байа
Нор. На второй - бог-император Энка Нэ в окружении восьми воинов, Совет
Трех и чужестранец Поул Мер Ло. На третьей - еще восемь воинов и три
девочки-подростка, которых ждала смерть.
Скромно сидя у подножия возвышения, на котором восседал
бог-император, Поул Мер Ло внимательно слушал своего сюзерен.
- Жизнь и смерть, - говорил Энка Нэ голосом, удивительно похожим на
голос Шах Шана, нищего водоноса, - это всего лишь две крохотные части
беспредельной славы Орури. Краткий миг живет на земле человек, рожденный
женщиной; но и у истока реки времени, и у ее конца его встречает Орури.
Ибо Орури и есть эта река. И люди на ней - это тоже Орури, и их
единственная цель в жизни - выполнить его непостижимую для них волю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46