И Санни Джой продолжил свой рассказ:
– Итак, все старшие сыновья рода считались наследниками Ко Джонг О и обучались всем приемам и методам Сан Он Джо. Ну, к примеру, как незаметно выслеживать дичь, как видеть дальше и лучше ястреба, как слиться с тенью и стать незаметным. И все это – в целях защиты племени. Когда я родился, многие из наших влачили жалкое существование, страдали от разных болезней. Особенно тяжело приходилось женщинам… В день моего совершеннолетия отец – кстати, тоже Санни Джой – привел меня на гору Красного Призрака и выложил мне всю правду. Он рассказал, что племя вымирает не только физически, но и духовно. Многие уже сбежали в города, многих настигла преждевременная смерть, и они похоронены под красными песками пустыни. Женщин моего возраста не осталось. И вообще, в племени почти не рождались девочки. Отец объяснял это воздействием радиации после экспериментальных ядерных взрывов в Юте и Нью-Мехико.
Санни Джой пожал плечами.
– Впрочем, теперь не столь важно. Отец сказал, что если я хочу помочь племени сохраниться, то должен уйти в большой мир, отыскать там землю Сан Он Джо и просить Великого Волшебника отдать одну из женщин в наше племя. Иначе народ Сан Он Джо к концу столетия вымрет.
Римо нахмурился и покачал головой.
– Ну вот, собрал я свои вещи, сунул в багажник студебеккера и поехал на запад. Почему на запад? Да потому, что именно оттуда пришел когда-то Ко Джонг О. Надо сказать, что далеко я не уехал, деньги кончились. Стал искать работу. И устроился каскадером. Платили хорошо, к тому же режим был довольно свободный и в перерывах между съемками я путешествовал. Мне удалось объехать почти весь мир. Иногда – вместе со съемочной группой, иногда – в одиночку. Я искал Сан Он Джо, изучал старинные карты, говорил с людьми. Но в Китае правили коммунисты, и путь туда мне был заказан.
В последние дни оккупации я побывал в Японии и повстречал там одного корейца. Тот рассказал мне о местечке под названием Синанджу, что в Северной Корее. Воинов Синанджу страшились и уважали во всей Азии. В ту пору там правил старый маршал Ким Синг, и я, американец, не смог бы попасть туда ни за какие деньги. Ни хитростью, ни за красивые глаза…
– А в каком году это было? – перебил Римо.
– Сейчас, подожди немного. Примерно в то же время в Корее разразилась война. Я понаблюдал за развитием событий, и когда генерал Макартур взял Пхеньян, решил воспользоваться случаем и записался в армию добровольцем. Меня посадили на корабль, и… вот она. Северная Корея. Искал приключений на свою голову – получай! Определили меня в пехотный полк и почти сразу же отправили на передовую. Я видел все… Это была ужасная война. Настоящая бойня… Впрочем, думаю, все войны ужасны.
– Да уж. Я вот побывал во Вьетнаме, – вставил Римо. – В морском десанте служил.
– О, если бы я тогда оказался рядом, то вышиб бы всю эту дурь у тебя из головы!
Римо промолчал. Санни Джой продолжил свое повествование.
– Я был приписан к Восьмой армии генерала Уокера. В октябре 1950-го мы укрепились на одном из берегов реки Чонгчон и получили приказ удерживать этот плацдарм севернее Синанджу до подхода основных сил.
С востока – горы, с запада – тоже. Никогда не видал такой гористой местности, если, конечно, не считать Аризоны. Никогда не знал такой суровой зимы. Мы разбили корейцев, но тут пошли слухи, что вот-вот на занятую нами территорию вторгнутся китайцы. Мы стали окапываться. И они нас атаковали. Стерли с лица земли наши укрепления в Унсане. Стало ясно, что скоро придет и наш черед.
Мной же владела навязчивая идея – во что бы то ни стало пробраться в Синанджу, но такой возможности никак не представлялось. Мы сидели в окопах и били противника, и он в ответ бил нас, нанося бомбовые удары всеми этими своими «мигами» и «яками». Да и американские истребители не отставали. Приближалась зима, и разные важные шишки только и знали, что твердить нам в утешение: «Домой к Рождеству». Правда, при этом не уточняли, к какому именно Рождеству. Знакомое дело, верно, Римо?
– Да уж…
– Ладно. Как бы там ни было, но в начале ноября наше 19-е подразделение все еще удерживало на реке плацдарм, как вдруг китайцы обрушили на нас всю свою огневую мощь, буквально поливая свинцом из минометов и автоматов. Кругом стоял гул и вой, от которого кровь стыла в жилах. Мы отстреливались, китайцы продолжали наступать. Дело шло к рукопашной. Ярдах в тридцати от укреплений уже выросла целая гора мертвых тел. Мы были окружены, и китайские десантники закалывали штыками и кинжалами наших больных и раненых прямо в спальных мешках. Кошмарная была ночь. Я не сомневался, что погибну.
Санни Джой поник головой.
– Под этим сокрушительным обстрелом кое-кто из наших стал отступать, и вскоре плацдарм перешел к противнику. По, как вы, наверное, знаете, ситуация на войне меняется с неимоверной быстротой.
В ночь на 6 ноября китайцы вдруг сняли окружение и без всяких видимых на то причин отступили. До сих пор никто не в состоянии объяснить почему. Просто китайские части вдруг снялись с места и устремились в горы. И больше не появлялись. Вряд ли в книгах и учебниках по истории вы найдете упоминание о битве при Синанджу, но, клянусь, на мой взгляд, то было тяжелейшее и кровопролитнейшее из сражений.
Римо покосился на мастера Синанджу.
– К деревне Синанджу вы не приближались, брат моих предков, – заметил Чиун. – Но там обо всем знали. И в ту же ночь, которую вы только что описали, китайцы бежали потому, что поняли: не уйдут – все до единого погибнут.
– А ну, расскажите-ка поподробнее, что именно там произошло, – попросил Санни Джой.
Чиун гордо выпрямился.
– В ту ночь я покинул свою деревню Синанджу, что стоит на берегу Западно-Корейского залива, и, обрушившись на китайцев с гор, заставил их отступить в Ялу.
– Ты и твоя армия?
– Я и без всякой армии. Один.
– Шутит он, что ли? – обратился Санни Джой к Римо.
– Нет, – ответил тот.
– От шума сражения наши женщины и дети не спали всю ночь, – объяснил Чиун. – Кроме того, мне не понравилось, что китайцы вторглись на мою землю. И без них чужестранцев хватало.
– А как же американцы?
– Ну они хотя бы не грабили и не насиловали. А потому я их терпел.
Санни Джой криво усмехнулся.
– Так, выходит, ты спас той ночью мою задницу? Если, конечно, верить твоим словам.
– Уж можешь поверить, – фыркнул мастер Синанджу.
– Ладно. Как бы там ни было, но во время отступления я добрался до Синанджу. Типично корейский городок, полный до смерти перепуганных беженцев. Поговорил с местными жителями. Похоже, никто из них и слышать не слышал ни о Ко Джонг О, ни о Сан Он Джо… Второе самое горькое разочарование в моей жизни… – Затем, взглянув на Римо, он добавил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71