Но когда Джехан убила мужчин, напавших, на Эйрис, и та спросила ее:
"А что, если бы они были джелийцами?", даже Джехан, молодая и
неискушенная, заметила, что два обязательства, которые противоречат друг
другу, могут раздавить ее, как два катящихся навстречу камня, и в гневе
отступила.
Дахар не был ни молодым, ни неискушенным. Эйрис подумала о его остром
уме, жадном до всего, чему учили геды, снова почувствовала его ладонь на
своей руке и поняла, что у Дахара была какая-то своя боль, когда он нес
варвара внутрь Стены. Его попытка не показать эту боль не удалась, когда
она задала вопрос: "Что произошло сегодня утром? Что ты сделал?" Но то
была только половина того, что она хотела спросить. Чего ему стоило то,
что он сделал, и как смог позволить себе вступить в торг с делизийцами -
вот что интересно Эйрис. Наверное, этот торг и причинил ему боль.
- Держи, - сказала кухарка. - Два харбина.
- Мы договаривались - один.
- Нет, не договаривались. Два, - сказала женщина. - Это же базар, и
на нем принято торговаться. - Она хитро блеснула глазами.
Эйрис кинула кухарке под ноги одну монету и пошла прочь,
сопровождаемая градом проклятий. Вряд ли стоило уделять внимание этому
маленькому происшествию, но оно вывело Эйрис из себя, и она долго не могла
успокоиться.
Когда женщина дошла до караульных, почти стемнело. Караульные не
разрешили ей пройти в залы делизийцев, она повернулась и пошла назад.
Эйрис душила бессильная злоба, и она отчетливо представила себе, что
должна чувствовать СуСу, эта крохотная женщина, почти ребенок, сидя одна в
своей запертой комнате. Помня, что Дахар советовал ей не давать настою
осесть, она не смешала отвары, а несла их в двух разных чашах, чтобы
отдать их СуСу завтра, когда караульные начнут пропускать людей в Дом
Обучения. Бедная девочка! Ей всю ночь придется пробыть одной!
Эйрис осторожно поставила обе чаши в дальний угол своей комнаты, за
кучей проволоки, электромагнитов и простеньких моторов, которые она
научилась делать. Прислонившись спиной к стене, женщина уселась на
подушках и закрыла глаза. Перед ней замелькали картины: белый великан и
СуСу - испуганный, забитый ребенок, Дахар возле Стены, СуСу, умоляющая
Гракса позволить ей остаться со своим другом, и Гракс, который так хорошо
умеет все объяснять, но не умеет понять горя людей. Он к чему-то всегда
прислушивается и думает о чем-то, чего другие не могут понять...
Да, он действительно слушал, то о чем они говорили! Эйрис открыла
глаза и выпрямилась. Ну конечно, Гракс именно слушал. Ясно, что внутри его
прозрачного шлема из врофа находилось какое-то устройство, позволяющее ему
слушать... что-то. Она сама научилась делать электромагниты, издававшие
жужжание и щелчки. У гедов должны быть приборы, которые могут производить
и другие звуки. Но где же тогда провода и электрические элементы? Подумав
об этом, она посмеялась над своей глупостью: геды умеют растворять стены,
они создали небесный свод. Им не нужны провода. Но что же тогда слушал
Гракс? Щелчки? Голоса? Неужели это возможно? Люди не в состоянии узнать,
что могут геды, а чего нет. Но если они слушали голоса, то чьи? Ответа не
было. Эйрис долго ломала над этим голову, но, так ни до чего и не
додумавшись, решила, что надо спросить у Гракса. Однако геды никогда не
рассказывали ей о том, что слышат голоса внутри шлемов. С другой стороны,
они обычно отвечали только на те вопросы, которые им задавали, и никогда
не пытались говорить о том, о чем их не спрашивали. Раздумывая над всем
этим, Эйрис долго не могла заснуть, поэтому сразу услышала, что в комнату
кто-то вошел. Это был Келовар. Уже давно они обменялись замками, и теперь
солдат мог свободно входить в ее комнату. Женщина пожалела, что ее
уединение нарушили, и недовольно проговорила:
- Я просила тебя не приходить больше, Келовар.
- Знаю, но я должен был прийти.
Она поднялась, радуясь, что он не застал ее раздетой, и пристальнее
посмотрела на солдата. Светлые глаза Келовара странно сверкали. Но в
отличие от Дахара, Келовар излучал что-то пугающее, и это отталкивало
Эйрис. Неожиданно ей пришла в голову странная мысль, что Келовар подобно
тому кусту, росшему неподалеку от шар-травы, за время, проведенное в
Эр-Фроу, изменился, стал менее цельным, чем был раньше, как будто душа его
утратила свои мягкие и зеленые слои, завяла в тусклом свете неба гедов.
Ценность науки чужаков могла оставить большинство людей безразличными, но
почему в Эр-Фроу они изменились именно в худшую сторону?
- Я должен был прийти, - повторил Келовар, - чтобы предупредить тебя.
Холодок страха пробежал по спине Эйрис. Неужели кто-нибудь видел ее с
Дахаром, заметил его ладонь на ее руке?
- Не пытайся ночью снова пройти через посты, Эйрис. Ни за игрушками
гедов, ни под каким другим предлогом. Игрушки подождут до утра. Никуда не
ходи.
- Откуда ты знаешь, что я пыталась? - Вопрос был глупым - если
Келовар стал лейтенантом Калида, то, конечно, он должен был знать обо
всем.
Келовар пристально посмотрел на нее. Женщина узнала этот взгляд,
хотела что-то ответить, но стены вокруг них вдруг заговорили:
- Люди Эр-Фроу. Вопреки воле гедов в Эр-Фроу произошло два убийства.
За это геды обещали изгнание. Люди пытаются прекратить убийства. Геды
подождут и будут наблюдать за этой попыткой. Никто не будет изгнан до тех
пор, пока геды ждут и наблюдают.
Подбородок Келовара напрягся, выдавая охватившее его бешенство. Эйрис
на шаг отошла от него, но он ничего не сказал, не сделал никакого
замечания по поводу этого сообщения, которое, как и прежде, трижды
повторилось тем же спокойным тоном. "Почему геды всегда обо всем говорят
три раза? Не потому ли, что у них три глаза?" - подумала Эйрис и
почувствовала приступ внезапного смеха - смеха облегчения.
Келовар обвел глазами комнату, заставленную приборами гедов -
"игрушками", и положил руки на плечи женщины.
- Будь осторожна, Эйрис. Я все еще не хочу, чтобы с тобой что-нибудь
случилось.
Она отступила назад, и его руки безвольно опустились.
- Эйрис...
- Нет, Келовар. Мне жаль, но нет. Ни сегодня, никогда.
- Я не верю в это.
- Поверь, пожалуйста. Никогда.
Он ушел. Эйрис легла на подушки и попыталась заснуть.
33
- Не надо, Талот, - сказала Джехан и хотела погладить подругу по
волосам, но тут же отвела руку. Талот не плакала, просто неподвижно лежала
на подушках лицом вниз и не хотела, чтобы ее утешали. Талот вернулась
после совещания "Кридогов" полностью владея собой, бледная, но с сухими
глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
"А что, если бы они были джелийцами?", даже Джехан, молодая и
неискушенная, заметила, что два обязательства, которые противоречат друг
другу, могут раздавить ее, как два катящихся навстречу камня, и в гневе
отступила.
Дахар не был ни молодым, ни неискушенным. Эйрис подумала о его остром
уме, жадном до всего, чему учили геды, снова почувствовала его ладонь на
своей руке и поняла, что у Дахара была какая-то своя боль, когда он нес
варвара внутрь Стены. Его попытка не показать эту боль не удалась, когда
она задала вопрос: "Что произошло сегодня утром? Что ты сделал?" Но то
была только половина того, что она хотела спросить. Чего ему стоило то,
что он сделал, и как смог позволить себе вступить в торг с делизийцами -
вот что интересно Эйрис. Наверное, этот торг и причинил ему боль.
- Держи, - сказала кухарка. - Два харбина.
- Мы договаривались - один.
- Нет, не договаривались. Два, - сказала женщина. - Это же базар, и
на нем принято торговаться. - Она хитро блеснула глазами.
Эйрис кинула кухарке под ноги одну монету и пошла прочь,
сопровождаемая градом проклятий. Вряд ли стоило уделять внимание этому
маленькому происшествию, но оно вывело Эйрис из себя, и она долго не могла
успокоиться.
Когда женщина дошла до караульных, почти стемнело. Караульные не
разрешили ей пройти в залы делизийцев, она повернулась и пошла назад.
Эйрис душила бессильная злоба, и она отчетливо представила себе, что
должна чувствовать СуСу, эта крохотная женщина, почти ребенок, сидя одна в
своей запертой комнате. Помня, что Дахар советовал ей не давать настою
осесть, она не смешала отвары, а несла их в двух разных чашах, чтобы
отдать их СуСу завтра, когда караульные начнут пропускать людей в Дом
Обучения. Бедная девочка! Ей всю ночь придется пробыть одной!
Эйрис осторожно поставила обе чаши в дальний угол своей комнаты, за
кучей проволоки, электромагнитов и простеньких моторов, которые она
научилась делать. Прислонившись спиной к стене, женщина уселась на
подушках и закрыла глаза. Перед ней замелькали картины: белый великан и
СуСу - испуганный, забитый ребенок, Дахар возле Стены, СуСу, умоляющая
Гракса позволить ей остаться со своим другом, и Гракс, который так хорошо
умеет все объяснять, но не умеет понять горя людей. Он к чему-то всегда
прислушивается и думает о чем-то, чего другие не могут понять...
Да, он действительно слушал, то о чем они говорили! Эйрис открыла
глаза и выпрямилась. Ну конечно, Гракс именно слушал. Ясно, что внутри его
прозрачного шлема из врофа находилось какое-то устройство, позволяющее ему
слушать... что-то. Она сама научилась делать электромагниты, издававшие
жужжание и щелчки. У гедов должны быть приборы, которые могут производить
и другие звуки. Но где же тогда провода и электрические элементы? Подумав
об этом, она посмеялась над своей глупостью: геды умеют растворять стены,
они создали небесный свод. Им не нужны провода. Но что же тогда слушал
Гракс? Щелчки? Голоса? Неужели это возможно? Люди не в состоянии узнать,
что могут геды, а чего нет. Но если они слушали голоса, то чьи? Ответа не
было. Эйрис долго ломала над этим голову, но, так ни до чего и не
додумавшись, решила, что надо спросить у Гракса. Однако геды никогда не
рассказывали ей о том, что слышат голоса внутри шлемов. С другой стороны,
они обычно отвечали только на те вопросы, которые им задавали, и никогда
не пытались говорить о том, о чем их не спрашивали. Раздумывая над всем
этим, Эйрис долго не могла заснуть, поэтому сразу услышала, что в комнату
кто-то вошел. Это был Келовар. Уже давно они обменялись замками, и теперь
солдат мог свободно входить в ее комнату. Женщина пожалела, что ее
уединение нарушили, и недовольно проговорила:
- Я просила тебя не приходить больше, Келовар.
- Знаю, но я должен был прийти.
Она поднялась, радуясь, что он не застал ее раздетой, и пристальнее
посмотрела на солдата. Светлые глаза Келовара странно сверкали. Но в
отличие от Дахара, Келовар излучал что-то пугающее, и это отталкивало
Эйрис. Неожиданно ей пришла в голову странная мысль, что Келовар подобно
тому кусту, росшему неподалеку от шар-травы, за время, проведенное в
Эр-Фроу, изменился, стал менее цельным, чем был раньше, как будто душа его
утратила свои мягкие и зеленые слои, завяла в тусклом свете неба гедов.
Ценность науки чужаков могла оставить большинство людей безразличными, но
почему в Эр-Фроу они изменились именно в худшую сторону?
- Я должен был прийти, - повторил Келовар, - чтобы предупредить тебя.
Холодок страха пробежал по спине Эйрис. Неужели кто-нибудь видел ее с
Дахаром, заметил его ладонь на ее руке?
- Не пытайся ночью снова пройти через посты, Эйрис. Ни за игрушками
гедов, ни под каким другим предлогом. Игрушки подождут до утра. Никуда не
ходи.
- Откуда ты знаешь, что я пыталась? - Вопрос был глупым - если
Келовар стал лейтенантом Калида, то, конечно, он должен был знать обо
всем.
Келовар пристально посмотрел на нее. Женщина узнала этот взгляд,
хотела что-то ответить, но стены вокруг них вдруг заговорили:
- Люди Эр-Фроу. Вопреки воле гедов в Эр-Фроу произошло два убийства.
За это геды обещали изгнание. Люди пытаются прекратить убийства. Геды
подождут и будут наблюдать за этой попыткой. Никто не будет изгнан до тех
пор, пока геды ждут и наблюдают.
Подбородок Келовара напрягся, выдавая охватившее его бешенство. Эйрис
на шаг отошла от него, но он ничего не сказал, не сделал никакого
замечания по поводу этого сообщения, которое, как и прежде, трижды
повторилось тем же спокойным тоном. "Почему геды всегда обо всем говорят
три раза? Не потому ли, что у них три глаза?" - подумала Эйрис и
почувствовала приступ внезапного смеха - смеха облегчения.
Келовар обвел глазами комнату, заставленную приборами гедов -
"игрушками", и положил руки на плечи женщины.
- Будь осторожна, Эйрис. Я все еще не хочу, чтобы с тобой что-нибудь
случилось.
Она отступила назад, и его руки безвольно опустились.
- Эйрис...
- Нет, Келовар. Мне жаль, но нет. Ни сегодня, никогда.
- Я не верю в это.
- Поверь, пожалуйста. Никогда.
Он ушел. Эйрис легла на подушки и попыталась заснуть.
33
- Не надо, Талот, - сказала Джехан и хотела погладить подругу по
волосам, но тут же отвела руку. Талот не плакала, просто неподвижно лежала
на подушках лицом вниз и не хотела, чтобы ее утешали. Талот вернулась
после совещания "Кридогов" полностью владея собой, бледная, но с сухими
глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107