- Скажи, ее или твои?
Исхак сделал шаг вперед и поднял трубку с дробью.
Все, что было Дахаром-легионером напряглось и приготовилось к бою.
Однако сражаться сегодня он не только не мог, но и не хотел. Жрец заставил
себя отвернуться от Исхака и направился назад той же дорогой, что и
пришел, не останавливаясь до тех пор, пока не оказался за пределами
караульных постов. Дорожка из врофа слабо светилась в темноте. Он пошел по
ней, думая о том, что самое безопасное место для него - Дом Обучения.
Другого места в Эр-Фроу - нет, ибо когда солдаты Калида узнают, что его
выгнали из Джелы, они начнут охотиться за ним, как свора кридогов.
Дахар дотащился до конца коридора в Доме Обучения и забрался в темный
альков в углу, из которого можно было видеть оба входа. Затем положил свое
оружие на подстилку из маленьких веточек, так, чтобы его легко можно было
найти в темноте. Несмотря на усталость, сон пришел не сразу. Дахара
тяготило одиночество.
Одиночество казалось серым, тусклым, таким же металлическим, как и
вроф, на котором он лежал. Одиночество преследовало его с самого детства
и, вероятно, было его предназначением. Оно походило на холодный туман,
поднимающийся с земли, где один неверный шаг может завести легионера в
трясину. Дахар понял, что сделал этот неверный шаг, оказался таким
дураком, что попытался служить двум господам сразу: науке гедов и клинку
чести братьев-легионеров. Но наука оказалась лишенной чести, лишенной
братьев, лишенной всего, кроме холодной металлической боли, которую
причиняла ему.
Наконец он погрузился в сон. И увидел себя мальчиком, охотившимся в
вельде вместе с другими подростками еще невыбранными в кадр. Они знали,
что, когда вернутся, получат от мастера порку за то, что без спроса
сбежали с тренировочного поля. Стоял Последний свет. Небо было горячим и
синим. Дахар послал стрелу прямо в голубизну неба, и она каким-то чудом
угодила в кридога, чудовище с тремя глазами и огромными клыками. Он не
видел клыков, но знал, что они есть. Мальчишки хотели убить животное, но
Дахар загородил его собственным телом и закричал: "Нет! Нет! Я должен
отнести его моей матери! Она умрет без него!" Но подростки все же
оттолкнули его и убили раненое существо. Но в тот момент, когда
толкающиеся мальчишки коснулись Дахара, он почувствовал у горла клинок
Келовара.
Кто-то наступил на веточку подстилки, на которой лежало оружие, и
Дахар сразу же проснулся. Сжавшись в комок, он зажал в одной руке нож, в
другой - трубку с дробью. И старался стряхнуть с себя усталость и остатки
сна.
На другом конце коридора стояла фигура, сзади ее освещал слабый свет,
лившийся через арку входа. Кто это мог быть? Фигура была недостаточно
высока для джелийского легионера, да и для делизийского солдата тоже.
Женщина? Нет, это не сестра-легионер. У сестер-легионеров тела были
сухощавыми и мускулистыми от длительных тренировок.
Прижавшись к стене, Дахар тихонько поднялся на ноги и занял самую
выгодную позицию для обороны. Вдруг вспыхнул свет, оранжевый свет, и
ослепил его. Послышался голос:
- Ты не можешь находиться здесь без замка, - сказал Гракс. В его
руках был лоскут оранжевой ткани. - У всех людей в Эр-Фроу есть замки,
Дахар. Тебе тоже нельзя без него. Это небезопасно.

32
Когда Дахар оставил Эйрис возле Серой Стены, она отправилась собирать
травы, чтобы приготовить для СуСу успокаивающий отвар.
Эйрис вспомнила, что видела шар-траву по пути в Дом Обучения в тот
день, когда пошел первый дождь в Эр-Фроу. Трава росла за яркими
серебряными колокольчиками в глубокой тени возле ствола. Может быть,
серебряные колокольчики снова расцвели после этого дождя, но даже и без
этой приметы Эйрис надеялась, что сможет найти нужное место. Она шла по
дорожкам гедов и все еще чувствовала тепло ладони Дахара у себя на руке.
Думала о том, что произошло за те часы, которые она провела у постели
больного великана.
За деревьями мелькнула чья-то тень, и Эйрис замерла на месте. Через
минуту тень превратилась в каменщика, которого Эйрис немного знала, это
был большой краснолицый мужчина. Он кивнул Эйрис и прошел мимо, не
останавливаясь, но женщина успела заметить его тревожно сжатые губы.
Она без труда нашла шар-траву позади серебряных колокольчиков. Все
колокольчики завяли. Опустившись на колени на металлическую дорожку и
раздвинув высокую траву, Эйрис принялась разглядывать растения. Серебряный
колокольчик рос и в Делизии. Листья его должны были быть светло-зелеными,
с едва заметными красноватыми прожилками, и мохнатыми на ощупь. Здесь они
были серыми. Женщина поднесла один лист к глазам и с трудом различила
зеленый цвет, все еще таившийся где-то внутри растения. Прожилки его стали
тоненькими и бледными, а короткие стебли, которые должны были быть
крепкими и толстыми, безвольно клонились книзу. Эйрис ощупала почву вокруг
дерева. Она была достаточно влажной. Поднявшись, женщина углубилась в
заросли и вскоре нашла куст, который искала. Такие кусты росли по всему
вельду. Значит, растение должно легко переносить холод, жару, сушь и
ливень. Она осмотрела куст. Он был еще крепким, но листья уже начали
опадать, а те, что остались, были бледными, новые же не появлялись. И
женщине вспомнилась фраза, которую несколько дней назад произнес Гракс,
показывая через увеличитель ей и Дахару делящиеся клетки. "Что не растет,
- сказал тогда гед, - умирает".
Неужели Эр-Фроу умирал?
Эйрис посмотрела на другие растения, но не могла точно определить,
какие из них болели, а какие выглядели как обычно. Во дворе стеклодувни
было мало растений. Единственные растения, о которых она хоть что-нибудь
знала - те, что использовались для орнамента, или те, что сжигали, чтобы
получить золу, необходимую для изготовления стекла.
Год - геды построили Эр-Фроу всего лишь на год, и Гракс никогда не
говорил, что они собираются продлить его существование на более долгий
срок. Наверное, растения плохо росли из-за того неестественного света,
который был в этом городе.
Свет - что-то еще, связанное со светом, мелькнуло у нее в голове...
мысль на мгновение заинтересовала ее и исчезла. Шар-трава оказалась
достаточно здоровой. Она нарвала ее и еще одно растение, которое назвал
Дахар - ягоды лин, отнесла их на вечно шумный базар, окружавший
делизийские залы. Возле входа в каждый зал всегда пылали костры, где
женщины за плату готовили дичь, пойманную в лесу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107