Парк за окнами выглядел сумрачным. Вода сплошными непрерывными струями стекала по наружным стеклам высоких узких окон, расчерчивая туманный влажный пейзаж причудливыми вертикальными линиями.
Питер Стоун давно был на ногах. Он уже сделал необходимые утренние распоряжения, и в крыле, примыкавшем к столовой, кипела работа вокруг двух больших очагов. Питер заканчивал легкий завтрак. Какое-то внутреннее томление, незавершенность и невысказанность чувств угнетали его. С небольшой чашкой кофе в одной руке и блюдцем в другой он подошел к окну. Капли барабанили по карнизу с новой силой, и все стихло. Изредка через главную аллею, прикрываясь от дождя случайной, подвернувшейся под руку одеждой, пробегали служащие Гроули-холла.
Внезапно чашка стала мелко дрожать в его руке, задевая блюдце, чего он не сразу заметил. Из-под арки вышла Эмили. Она была одета по погоде: длинный плотный плащ, легкая косынка и закрытые туфли на толстой подошве. Она катила велосипед, на который, пройдя десятка полтора шагов по главной аллее, ловко села, нисколько не запутавшись в полах просторного плаща. Ее тонкая фигурка быстро растворилась в струях плотного дождя, и Питер, наконец, заметив дрожь в пальцах, со звоном соединил чашку с блюдцем и резко поставил прибор на подоконник.
«Куда она поехала?» – было первой мыслью, но он тут же себя сердито оборвал: «Какое тебе дело до нее? Что ты задыхаешься, как астматик, успокойся. Тебя это не касается, слава Богу!» Но энергичные самоувещевания не дали заметного результата и не погасили волнения, охватившего Питера при виде Эмили.
Черная твердь над головой и резкий осенний холод как нельзя лучше отвечали настроению Питера, чьи чувства уже не нуждались в новой пище. Его единственным желанием было избавиться, если только это возможно, от мучительного, гнетущего ощущения узника, который мечется из угла в угол своей темницы, понимая, что нет надежды вырваться на свободу. Без мысли, без цели передвигал он ноги. Увы! «Было ли на свете зрелище забавнее» – думал он о себе, – чем этот средних лет мужчина, разрывающийся между чувством и долгом?» Вчера поздно вечером деревья были единственными свидетелями его мрачного блуждания – чувства душили его. Деревья, уступавшие каждому порыву холодного ветра, бросали россыпи своих пожухлых листьев, которые летели, обгоняя его, чуть заметного на фоне ночного мрака.
Тут и там нога его погружалась с шелестом в кучи опавшей листвы, ожидавшей своей очереди сгореть в медленных кострах, дым которых еще держался в воздухе. Горестным был этот путь взад-вперед, час за часом в темноте осенней ночи. Ни звезд на небе, ни птиц – только далекий свет фонарей возле дома и над аркой въезда.
Одинокий путь души человека от рождения до смерти, на котором нет путеводных знаков, кроме слабых отблесков, посылаемых во тьму ее огнем, зажженным неизвестно зачем…
Вот о чем вспомнил он, стоя у окна своей комнаты и глядя сквозь мокрое стекло на безжизненный парк, ставший свидетелем его вчерашних терзаний. Давно уже пора было пройтись по дому, убедиться, что все идет как надо. Давно уже периферией сознания он улавливал звон колокольчика, требовавший немедленной явки в покои лорда. Но все стоял и стоял не в силах оторваться от своих дум, не приносящих облегчения и не ведущих – он уже это понял – к какому-либо разрешению проблем.
Почему не может он вырвать эту страсть, раз и навсегда забыть о ней? Как ужасно это безволие, это аморфное чувство, парализовавшее его и сделавшее из него марионетку на ниточках страстей, за которые дергает жестокая рука жизни! Когда человека столько времени душит петля, мудрено ли помешаться?!
Адвокатская контора сэра Джеффри помещалась в Кингсуэре в боковом проезде, недалеко от ратушной площади. Дождь все лил, но помешать Эмили выполнить задуманное он не мог. Широкая деревянная лестница на удивление крепкая и не скрипучая, хотя время оставило на ступенях и перилах неизгладимые знаки, вела в просторный холл, в который выходили четыре высокие двери. На одной из табличек было написано «Стивен Дж. Бенсон, помощник адвоката».
Эмили осторожно постучала и толкнула массивную дубовую дверь. Приемная, как все адвокатские приемные, была обставлена громоздкой и неуютной мебелью. Голый, без ковра, пол, два почерневших от времени шведских бюро, два застекленных книжных шкафа, набитых потрепанными томами в бурых, свиной кожи переплетах, огромная медная пепельница, полная окурков и огрызков сигар, два-три вращающихся табурета, о которых Эмили сразу подумала, что лучше бы они не вращались, так явно запечатлен был на них почтенный возраст, и еще несколько скрипучих стульев для посетителей.
На стенах выцветшие дипломы, свидетельствующие, что хозяин в свое время окончил уйму престижных заведений и обладал дюжиной различных званий и степеней. Два клерка на мгновение подняли головы, скользнув по Эмили незаинтересованным взглядом, и так же синхронно опустили головы к бумагам. За этой комнатой – еще одна, там только и было, что шкафы, полные тяжелых томов, несколько стульев и у стены обитый плюшем диван.
Бенсон рассеянно посмотрел на вошедшую женщину и какое-то мгновение с видом человека, находящегося где-то в ином измерении, молча созерцал ее мокрую фигуру. Мало-помалу его взгляд становился все осмысленнее и еще через мгновение он полностью осознал реальность происходящего.
О, мисс Томпсон, – воскликнул Стив, резко вскочив и рассыпав какие-то бумаги. – Как хорошо, что вы, наконец, пришли. Пожалуйста, садитесь, – он захлопотал вокруг нее, пытаясь снять плащ, усадить и поговорить одновременно.
– Здравствуйте, мистер Бенсон. Погода не совсем располагает к прогулкам, – улыбнулась Эмили, – но, как видите, я умею держать слово.
– Да, да, мисс Томпсон, эта ваша черта характера отличает вас от других женщин. Прошу вас, присаживайтесь.
– Спасибо, мистер Бенсон, я немного постою, потому что боковой ветер исхлестал дождем всю правую сторону моего плаща – надо немного просохнуть стоя, чтобы не очень его помять.
– Да, конечно, вы, как всегда правы, мисс Томпсон. А может быть, плащ повесить вот здесь на вешалке?
– Не беспокойтесь, мистер Бенсон, мне вполне удобно, не волнуйтесь. Лучше расскажите, чем вы тут занимаетесь?
– Мисс Томпсон, я понимаю, что с вашей стороны – это просто вежливость, ничего в этих скучных бумагах вас не может заинтересовать всерьез. Присядьте сюда, – он указал на диван, – и мы немного поговорим о деле, ради которого я и просил вас приехать.
Эмили еще раз оглядела комнату, как бы ища самое безопасное место, и, ничего нового не увидев, села на диван, откинув влажную полу в сторону. Стивен прошелся по комнате, как бы собираясь с мыслями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Питер Стоун давно был на ногах. Он уже сделал необходимые утренние распоряжения, и в крыле, примыкавшем к столовой, кипела работа вокруг двух больших очагов. Питер заканчивал легкий завтрак. Какое-то внутреннее томление, незавершенность и невысказанность чувств угнетали его. С небольшой чашкой кофе в одной руке и блюдцем в другой он подошел к окну. Капли барабанили по карнизу с новой силой, и все стихло. Изредка через главную аллею, прикрываясь от дождя случайной, подвернувшейся под руку одеждой, пробегали служащие Гроули-холла.
Внезапно чашка стала мелко дрожать в его руке, задевая блюдце, чего он не сразу заметил. Из-под арки вышла Эмили. Она была одета по погоде: длинный плотный плащ, легкая косынка и закрытые туфли на толстой подошве. Она катила велосипед, на который, пройдя десятка полтора шагов по главной аллее, ловко села, нисколько не запутавшись в полах просторного плаща. Ее тонкая фигурка быстро растворилась в струях плотного дождя, и Питер, наконец, заметив дрожь в пальцах, со звоном соединил чашку с блюдцем и резко поставил прибор на подоконник.
«Куда она поехала?» – было первой мыслью, но он тут же себя сердито оборвал: «Какое тебе дело до нее? Что ты задыхаешься, как астматик, успокойся. Тебя это не касается, слава Богу!» Но энергичные самоувещевания не дали заметного результата и не погасили волнения, охватившего Питера при виде Эмили.
Черная твердь над головой и резкий осенний холод как нельзя лучше отвечали настроению Питера, чьи чувства уже не нуждались в новой пище. Его единственным желанием было избавиться, если только это возможно, от мучительного, гнетущего ощущения узника, который мечется из угла в угол своей темницы, понимая, что нет надежды вырваться на свободу. Без мысли, без цели передвигал он ноги. Увы! «Было ли на свете зрелище забавнее» – думал он о себе, – чем этот средних лет мужчина, разрывающийся между чувством и долгом?» Вчера поздно вечером деревья были единственными свидетелями его мрачного блуждания – чувства душили его. Деревья, уступавшие каждому порыву холодного ветра, бросали россыпи своих пожухлых листьев, которые летели, обгоняя его, чуть заметного на фоне ночного мрака.
Тут и там нога его погружалась с шелестом в кучи опавшей листвы, ожидавшей своей очереди сгореть в медленных кострах, дым которых еще держался в воздухе. Горестным был этот путь взад-вперед, час за часом в темноте осенней ночи. Ни звезд на небе, ни птиц – только далекий свет фонарей возле дома и над аркой въезда.
Одинокий путь души человека от рождения до смерти, на котором нет путеводных знаков, кроме слабых отблесков, посылаемых во тьму ее огнем, зажженным неизвестно зачем…
Вот о чем вспомнил он, стоя у окна своей комнаты и глядя сквозь мокрое стекло на безжизненный парк, ставший свидетелем его вчерашних терзаний. Давно уже пора было пройтись по дому, убедиться, что все идет как надо. Давно уже периферией сознания он улавливал звон колокольчика, требовавший немедленной явки в покои лорда. Но все стоял и стоял не в силах оторваться от своих дум, не приносящих облегчения и не ведущих – он уже это понял – к какому-либо разрешению проблем.
Почему не может он вырвать эту страсть, раз и навсегда забыть о ней? Как ужасно это безволие, это аморфное чувство, парализовавшее его и сделавшее из него марионетку на ниточках страстей, за которые дергает жестокая рука жизни! Когда человека столько времени душит петля, мудрено ли помешаться?!
Адвокатская контора сэра Джеффри помещалась в Кингсуэре в боковом проезде, недалеко от ратушной площади. Дождь все лил, но помешать Эмили выполнить задуманное он не мог. Широкая деревянная лестница на удивление крепкая и не скрипучая, хотя время оставило на ступенях и перилах неизгладимые знаки, вела в просторный холл, в который выходили четыре высокие двери. На одной из табличек было написано «Стивен Дж. Бенсон, помощник адвоката».
Эмили осторожно постучала и толкнула массивную дубовую дверь. Приемная, как все адвокатские приемные, была обставлена громоздкой и неуютной мебелью. Голый, без ковра, пол, два почерневших от времени шведских бюро, два застекленных книжных шкафа, набитых потрепанными томами в бурых, свиной кожи переплетах, огромная медная пепельница, полная окурков и огрызков сигар, два-три вращающихся табурета, о которых Эмили сразу подумала, что лучше бы они не вращались, так явно запечатлен был на них почтенный возраст, и еще несколько скрипучих стульев для посетителей.
На стенах выцветшие дипломы, свидетельствующие, что хозяин в свое время окончил уйму престижных заведений и обладал дюжиной различных званий и степеней. Два клерка на мгновение подняли головы, скользнув по Эмили незаинтересованным взглядом, и так же синхронно опустили головы к бумагам. За этой комнатой – еще одна, там только и было, что шкафы, полные тяжелых томов, несколько стульев и у стены обитый плюшем диван.
Бенсон рассеянно посмотрел на вошедшую женщину и какое-то мгновение с видом человека, находящегося где-то в ином измерении, молча созерцал ее мокрую фигуру. Мало-помалу его взгляд становился все осмысленнее и еще через мгновение он полностью осознал реальность происходящего.
О, мисс Томпсон, – воскликнул Стив, резко вскочив и рассыпав какие-то бумаги. – Как хорошо, что вы, наконец, пришли. Пожалуйста, садитесь, – он захлопотал вокруг нее, пытаясь снять плащ, усадить и поговорить одновременно.
– Здравствуйте, мистер Бенсон. Погода не совсем располагает к прогулкам, – улыбнулась Эмили, – но, как видите, я умею держать слово.
– Да, да, мисс Томпсон, эта ваша черта характера отличает вас от других женщин. Прошу вас, присаживайтесь.
– Спасибо, мистер Бенсон, я немного постою, потому что боковой ветер исхлестал дождем всю правую сторону моего плаща – надо немного просохнуть стоя, чтобы не очень его помять.
– Да, конечно, вы, как всегда правы, мисс Томпсон. А может быть, плащ повесить вот здесь на вешалке?
– Не беспокойтесь, мистер Бенсон, мне вполне удобно, не волнуйтесь. Лучше расскажите, чем вы тут занимаетесь?
– Мисс Томпсон, я понимаю, что с вашей стороны – это просто вежливость, ничего в этих скучных бумагах вас не может заинтересовать всерьез. Присядьте сюда, – он указал на диван, – и мы немного поговорим о деле, ради которого я и просил вас приехать.
Эмили еще раз оглядела комнату, как бы ища самое безопасное место, и, ничего нового не увидев, села на диван, откинув влажную полу в сторону. Стивен прошелся по комнате, как бы собираясь с мыслями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81