С улицы вошли четыре маленькие девочки и окружили Санчу; у каждой в руках было по котенку, которых они хотели показать ей. Поглаживая котят, Санча ласково заговорила с одной из девочек. Первый раз кто-то из детей подошел к ней, и она была взволнована и счастлива тем, что наконец-то добилась их доверия.
Одна девчушка, с темными глазами и такими же волосами, более стеснительная, чем остальные, держалась позади. Она протянула своего котенка Санче, но не осмеливалась подойти ближе. Она напомнила Санче ее младшую сестру, оставленную на далекой родине. У Санчи сжалось сердце: что-то с ней, где она сейчас? Она молила Бога, чтобы ее не выдали замуж против воли и ей не пришлось, как самой Санче и ее старшей сестре, жить с нелюбимым человеком вдали от родительского дома.
Подняв глаза, Санча увидела, как одна из служанок, ловко орудуя деревянной лопаткой с длинной ручкой, вынимает из печи готовые лепешки. Алиса на рабочем столе разрезала истекающие золотистым ароматным медом соты. Дженн вернулась, неся миску с молоком. Мора снова сердито швырнула пук щепы в топку, и пламя вновь взвилось, треща и сыпя искрами.
Санча осторожно поставила белого котенка на пол и выпрямилась. Какое-то мгновение она не могла понять, отчего Дженн стоит с миской в руках, разинув рот и с выражением испуга на лице. Лишь когда Дженн завопила что есть мочи и выронила миску, она догадалась: случилось что-то ужасное.
Миска стукнулась об пол, к леденящему воплю Дженн присоединился хор отчаянных голосов. Санча мгновенно обернулась и увидела, что самая робкая из девочек пылает, как свечка: рот ее открыт в безумном крике, а по юбке быстро взбираются языки огня.
Мора грохнулась в обморок, остальные женщины вопили, хватаясь друг за дружку и не пытаясь помочь несчастному ребенку. Девочка в панике хлопала себя по юбке и подскакивала на месте. Может быть, она подошла слишком близко к плите или вылетевшая искра попала ей на юбку. Не имело значения, как это произошло, важно было действовать, не теряя времени. Санча схватила девочку в охапку и закутала в свои широкие юбки, сбивая пламя. Когда девочка достаточно успокоилась, чтобы можно было снять с нее обгоревшую одежду, оказалось, что она не успела получить серьезных ожогов.
Столь же быстро и окончательно, как Санча загасила огонь и спасла ребенка, может быть, даже от смерти, изменилось и отношение к ней. С этого дня все в Эвистоуне признали «иностранную госпожу».
Вернувшись вечером, Хью узнал о том, что приключилось на кухне. Находчивость и смелость Санчи были у всех на устах. Когда все собрались к ужину, Хью похвалил жену, и присутствующие выпили за ее здоровье.
Его похвала смутила Санчу, и она сконфуженно пробормотала:
– Я вовсе не думала, что совершаю что-то необыкновенное, а просто испугалась за девочку.
– Все равно, это был смелый поступок, а поскольку я муж твой, мне будет особенно приятно похвалить тебя.
– Да, – ласково добавила Алиса, склоняясь к госпоже, – это правда, ведь все растерялись, и никто не знал, что делать. Если бы девочка выбежала из кухни, то непременно сгорела бы.
Когда ночью Санча, вся дрожа, вновь проснулась от очередного кошмара, Хью отнес это на счет дневных волнений.
Санче всем сердцем хотелось верить ему, но у нее это не получалось. Ведь во сне она опять догоняла белого песика и никак не могла догнать. Опять она очутилась перед огромной кроватью, задрапированной алым бархатом.
В этом сне все менялось, как дрожащее отражение в зеркале озера, и чудовище становилось человеком, склонившимся над безжизненным телом, телом мужчины. Руки человека быстро двигались над трупом, словно в какой-то отвратительной пантомиме. Неожиданно, будто почувствовав ее присутствие, фигура в капюшоне резко поворачивалась к ней, и девушке открывалось чье-то мерзкое, злобное лицо. Парализованная ужасом, Санча видела, как из-под сутаны медленно выпрастывалась сморщенная рука и делала ей знак приблизиться.
Она просыпалась от собственного пронзительного крика, и никакие уговоры мужа не могли успокоить ее, заставить забыть привидевшийся кошмар, избавить от страха подкрадывающегося безумия.
Прошло несколько недель; отношения между Санчей и Хью мало изменились. Он не делал попыток принудить ее к близости, и, может быть, поэтому она стала чувствовать себя свободней в его присутствии. Чтобы доставить ей удовольствие, он велел заново оштукатурить стены гостиной. А в один из пасмурных летних дней, найдя ее плачущей, страдающей от одиночества, сел рядом и несколько часов болтал о разных пустяках, и, чтобы развеселить ее, даже достал доску и сыграл с ней, хотя презирал подобное препровождение времени.
Несколько раз, когда Санча просыпалась от кошмаров, он обнимал ее и ласково успокаивал, и постепенно она проникалась к нему все большим доверием и чувствовала себя в безопасности, дыша запахом его кожи и слыша, как бьется совсем рядом его сердце.
Как-то Санча все утро провела в господском саду. У нее были грандиозные планы привести в порядок заросшие клумбы и тропинки. Несколько разросшихся кусов роз, все в цвету, первыми удостоились ее внимания. Алиса работала рядом, жалуясь всякий раз, как шипы впивались ей в пальцы.
Она непрестанно ворчала, борясь с ветками, хватающими ее за одежду. Когда особо упорный стебель, не желавший пустить Алису, в конце концов отлепился, стащив, однако, с ее головы соломенную шляпу, Алиса не выдержала.
– Уж эти мне розы! – в ярости зашипела она. – Хуже чертополоха!
Около полудня тихий звон, похожий на треньканье колокольчиков, заставил Санчу резко поднять голову. Она прислушалась. Слабый звон, от которого по спине у нее пробежал холодок, доносился как будто со стороны тисовой аллеи. Санча посмотрела туда и заметила человека, который появился из тени деревьев и зашагал по высокой траве к замку.
– Бродячий торговец! – воскликнула Алиса. – Ой, смотри, у него крохотная обезьянка!
Санча, не говоря ни слова, вглядывалась в приближавшегося человека.
Дети, игравшие в саду, тоже заметили бродячего торговца; сверкая босыми пятками, они бросились с нему, крича и смеясь, и окружили плотной толпой. Вскоре вслед за ними из кухни потянулись по двое и по трое кухарки, чтобы тоже взглянуть на пришельца. Из конюшни вышел любопытный паренек, но тут же был позван назад.
В своей дурацкой шляпе и пестром наряде бродячий торговец являл необычайное зрелище. Казалось, все свое богатство он носил на себе, и вдобавок на плече у него восседала маленькая коричневая обезьянка. Торговец выглядел так же диковинно, как его обезьянка, – скособоченный и коренастый, в одежде, снизу доверху украшенной веселыми разноцветными пуговицами. На шее у него болтались нитки всевозможных бус, туловище крест-накрест пересекали бесчисленные ремни и ремешки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85