«И вот теперь, – подумала Санча, – впервые после брачной ночи мне придется остаться наедине с мужем». Воображение рисовало картины одну кошмарнее другой.
В том напряженном состоянии, в котором она пребывала, звуки приобрели какую-то особую четкость и ясность. Санча слышала, как Хью ходит по спальне, стук открывающихся ставен, ржавый протест петель. Ее взгляд скользнул с веселого узора игральной доски на догорающую свечу, которая скоро должна была погаснуть, и тогда она останется в темноте.
Она была почти в отчаянии. Ведь должен же муж понимать, раздумывала Санча, что она еще не вполне оправилась от ежемесячного недомогания. Санча была очень стыдлива и избегала разговоров на подобные темы даже с такими близкими подругами, как Мари и Алина. На какой-то миг она представила себе, как скажет об этом мужу. Да она со стыда сгорит! Нет, это совершенно невозможно.
Еще с дюжину подобных, рожденных паникой мыслей промелькнули в ее голове, как вдруг она поняла, что до нее не доносится ни единого звука. Что-то, может, инстинкт, заставило ее поднять глаза. Хью стоял в дверях, разглядывая ее, – высокий, как башня, силуэт в свете лампы, горевшей за его спиной.
– Завез я тебя неведомо куда. Жить здесь впору лишь простолюдинам.
У него был такой проникновенный голос, что она вмиг забыла о своих страхах, но не знала, что сказать в ответ. Слова не шли у нее с языка. Перед ужином Санча гуляла в крохотном господском саду, где стояла деревянная статуя Пресвятой Девы и солнечные часы, едва видневшиеся среди высокой травы, заполонившей сад. И так как ничто больше не показалось ей примечательным в этом жалком поместье на дальней границе страны, она сказала:
– Сад, если за ним ухаживать, будет очень красив, и даже дом, если постараться, можно сделать более уютным. – Она была смущена, понимая, что он, как человек гордый, таким способом извинялся перед ней.
Хью молча постоял, потом наконец спросил:
– Почему ты не отворила ставни? Здесь душно.
– Думаю, надо открыть. – Санча не стала объяснять, что они с Алисой пытались это сделать: дергали ставни, толкали – но безуспешно.
Вместо этого она, не говоря ни слова, смотрела, как он шагнул к окну, загремел задвижкой. Ставни распахнулись, и ее коснулась волна прохладного воздуха.
Хью подошел и стал перед ней.
– Ты выглядишь такой же усталой, как я. Ложись спать.
В этот миг свеча, догорев, последний раз мигнула в лужице воска и погасла. Час настал, и ничего не оставалось, как идти с ним в спальню, где светила лампа. Санча быстро юркнула в огромную квадратную кровать, мимолетно увидев его нагое тело, и, свернувшись калачиком, уставилась в темную закопченную стену и черный провал пустого камина.
15
Страхи ее оказались напрасными. Хью неподвижно лежал в темноте рядом с ней, и не успела она поверить, что такое возможно, как он уже крепко спал. Некоторое время она прислушивалась к его глубокому, ровному, спокойному дыханию. В конце концов Санча тоже уснула – для того лишь, чтобы увидеть мучительный сон.
Ей снилось, что она гоняется за Туфу, веселым пушистым песиком, по лабиринтам темных коридоров. Сердце ее бешено колотится, мышцы болят от напряжения. Одна отчаянная мысль гонит ее вперед: нужно догнать собачку, поймать ее. Но ноги будто налились свинцом, она спотыкается, и каждый раз, как только настигает песика, тот ускользает от нее. Все дальше и дальше бежит она за пушистым дьяволенком, пока не врывается в двери будуара с алыми портьерами.
Санча сразу узнает покои мадам Изабеллы, громадную резную кровать, алые бархатные драпировки. Бессильная что-нибудь сделать, она смотрит, как собачка ныряет под балдахин и прыгает на кровать. «Нет!» – кричит она, стремительно бросается за Туфу, отодвигает занавески и застывает от ужаса, видя перед собой огромное черное чудовище, получеловека-полузверя с острыми клыками, с которых капает кровь. Прищуренные желтые глаза чудовища злобно вспыхивают, и она, к своему ужасу, видит, как он встает и бросается на нее – наваливается всей своей страшной тяжестью.
Пронзительный вопль жены заставил Хью вскочить в постели. Какое-то мгновение он боролся с бившейся в конвульсиях девушкой. Ничего не понимая спросонья, он только и мог, что стиснуть ее руки, которыми она отчаянно молотила по воздуху, да не дать ей упасть с кровати.
– Чудовище! Чудовище! – косноязычно лепетала Санча. Дико озираясь в темноте, она пыталась стряхнуть с себя сон, в котором страшно переплелись реальность и какой-то иной, жуткий мир. – Я чувствовала его дыхание на лице! Клыки у него были как у дикого кабана… Ох!
– Тихо, тихо, это сон, всего лишь сон, – мягко говорил Хью, привлекая ее к себе. К его удивлению, она не сопротивлялась, а, напротив, вцепилась в его руку и уткнулась лицом в плечо.
– Ты его не видишь? – плакала Санча, вся дрожа.
– Успокойся, нет тут никакого чудовища, это был только дурной сон.
– Нет, – простонала она, покачав головой, – не сон. Это болезнь возвращается, как предупреждал врач. Я схожу с ума.
– Ну что ты, – Хью легонько встряхнул ее. – Из-за какого-то сна? Все люди видят сны.
Он почувствовал, как она отчаянно затрясла головой.
– Это ужасные, дьявольские кошмары! – страдальчески воскликнула Санча. – Я теперь никогда не смогу заснуть…
– Ляг со мной, – сказал Хью, погладив ее по голове, – я расскажу тебе сон, который видел в детстве, а бывает, вижу и сейчас и просыпаюсь от него. – Он отвел ее спутанные шелковистые волосы с испуганного лица и заговорил тихим голосом: – Мой дед был лесничим, и маленьким ребенком я жил с ним в его хижине. Он часто брал меня с собой, когда шел с помощником в лес на обход. Я любил бродить по лесу и искал всякие предлоги, чтобы ускользнуть из дому. – Улыбнувшись ей, он продолжал: – Дети такие хитрецы. Часто я наблюдал за птицами. Меня поражало, что они могут летать. Часами наблюдал я за ними, и потому мне часто снилось, что я тоже летаю. Я описывал круги над лесом и поднимался все выше и выше. А потом, к моему ужасу, этот чудесный дар вдруг пропадал, и я камнем падал вниз, падал, падал… Я никогда не ударялся о землю – успевал проснуться раньше, дрожащий, испуганный. Вот такой сон, что скажешь?
– Ты не стал после этого бояться высоты?
– Высоты? Нет, какой в этом смысл, ведь я так и не научился летать.
Слабая улыбка тронула губы Санчи. Она не поверила ему, по крайней мере, тому, что его дед был лесничим.
– Внуки простолюдинов не становятся дворянами. Если твой дедушка действительно был лесничим, как тогда ты смог стать рыцарем?
– Не просто рыцарем, а еще и графом, – с усмешкой напомнил он. – Все благодаря человеку, который был моим отцом. – Хью вспомнил тот день в Виндзоре, несколько недель назад, когда он и отец разговаривали как равные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85