Бертран начал немного говорить по-английски, а Бэлкум расширил запас французских слов, но они с трудом могли вести разговор, временами застревая, когда никто из них не мог объяснить, что же он хочет выразить.
— Садитесь, граф, — пригласил Вильям Белкум, приказав поставить стул прямо под опахалом.
Его поразило, как достойно держался начальник свиты Наполеона. Всем на острове была известна история о том, что Фанни Диллон (девичье имя графини) сказала Наполеону, когда тот предложил, чтобы она вышла замуж за Бертрана:
— Почему бы мне не выйти замуж за обезьянку Папы?
Бэлкум решил, что она не видела своего будущего супруга до того, как сделала это заявление. У Бертрана было чисто выбритое лицо. Его можно было назвать привлекательным, и он был весьма серьезен. Все говорили, что его союз с женой оказался вполне счастливым.
— Два дня назад прибыло судно «Певерил», — сказал Бэлкум. — Мы получили почти все, что было заказано для вас. Народ оттуда, — он указал на правительственный замок, — все еще досматривает грузы. Они штырями протыкают каждую голову сахара и просеивают всю муку. Вся заказанная материя просматривается под микроскопом. Интересно, что они хотят там найти?
— Видимо, письма, — холодно ответил Бертран.
— До сих пор они мне сказали только о вине, посланном из Кадиса, которое было отправлено самому генералу.
— Да, — так же холодно сказал Бертран, — он спрашивал об этом вине. Это его любимое вино, и какой-то знакомый из Барселоны обещал ему время от времени посылать его.
— Вино походит на портвейн? — мгновенно заинтересовался Бэлкум.
Бертран покачал головой.
— Нет, мосье. Мне кажется, что это красное сухое вино. Я даже не помню, чтобы я сам его пробовал, — он помолчал, — надеюсь, что в грузе будут фиги и финики, их желает получить мадам Монтолон. Она себя ведет так, будто подозревает меня в том, что я их себе присвоил.
— Они там есть. Один усердный молодой человек из замка просмотрел их все до единого. Там оказалось множество червей, но никаких писем.
— Вот как! Мадам весьма брезглива, и мне придется предупредить ее быть осторожнее.
На следующее утро Бертран принес в Лонгвуд корзину, из которой торчали горлышки бутылок. Пленник видел, как он подходил к Лонгвуду, и стоял у портика, поджидая его.
— Ха, наконец, все прибыло!
Бертран поклонился.
— Да, сир. За нами следят и поэтому вам лучше не обращать особого внимания на эту корзину. Я передам ее прислуге.
Они долгое время оставались снаружи и о чем-то разговаривали, и это могли видеть офицеры, наблюдавшие за ними. Наконец они вошли внутрь. Корзина стояла на столе в столовой.
— Заприте двери, — приказал спешно Наполеон, — и попросите, чтобы Гурго подежурил у стеклянной двери с заряженным пистолетом.
— Сир, ему это не понравится. Он решит, что ему необходимо находиться внутри вместе с нами.
— Господи, Бертран, сейчас не время пререкаться.
Бертран размышлял о том, почему была выбрана столовая. Наполеон терпеть не мог эту комнату и старался бывать там только во время обеда. Он быстро проглатывал острую закуску, ел суп и рыбу и что-то еще, а потом также быстро приканчивал десерт, чтобы, не мешкая, покинуть неприятное ему помещение. Когда планировали апартаменты (слишком торжественное слово для этих жалких и темных комнатушек), то не учли, что в столовой должно быть светло и там необходимо сделать вентиляцию. Единственный свет проникал туда через стеклянную дверь из библиотеки, поэтому в столовой приходилось постоянно жечь свечи, а вокруг пахло пищей и всем, что готовилось на кухне.
Кроме того, там стояла жуткая мебель. Стены покрасили в ярко-синий цвет. Потертый ковер красного цвета был слишком истрепан (он был куплен в городе на барахолке). Овальный стол окружали старые стулья, которые качались под весом любого, кто на них садился. В комнате также был сервант, и буфет. Буфеты, как правило, являются весьма уродливыми сооружениями, и этот буфет красного дерева не был счастливым исключением. Когда в комнате читали молитвы, то стол отставляли в сторону и на буфете зажигали свечи. Они догорали до конца, и часто огарки оставались на буфете весь день, даже когда Киприан открывал дверь, чтобы объявить:
— Ваше Величество, обед подан!
Как все это отличалось от роскошных залов и великолепных столов, за которыми привык ужинать император! С чудесно исполненных алебастровых ангелов свисали сверкающие канделябры. Потолки были разрисованы святыми, и тысячи горящих свечей сияли как звезды. Стены разрисованы фресками и украшены панелями из ценных сортов дерева. Фрески исполняли знаменитые художники. Стол казался бесконечным, и на нем сверкало и переливалось серебро, золото и хрусталь. Красивые яркие мундиры мужчин и роскошные туалеты женщин, драгоценности, пудреные волосы и веселые звуки скрипок и виолончелей подчеркивали торжественную обстановку.
Эта неприятно пахнущая и темная комната походила на карикатуру, действовавшую на нервы и мешавшую наслаждаться едой и вести легкий разговор. В первый раз, когда Наполеон занял свое место во главе стола, он оглянулся и сказал:
— Здесь, в столь вульгарной обстановке, мы станем ужинать и обедать.
Но этим утром он быстро говорил и живо сел на свое обычное место.
— Внимательно проверьте бутылки, Бертран. На одной из этикеток должно быть сальное пятно.
Маршал сразу нашел эту бутылку и аккуратно вытащил пробку. Потом по указанию императора он начал разрезать пробку острым ножом и почти сразу что-то почувствовал.
— Сир, вот письма! — радостно воскликнул Бертран.
Внутрь пробки были засунуты несколько листов тончайшей бумаги. Наполеон расправил их на столе и быстро пробежал взглядом.
— Это — важное послание, оно от аббата, как я и надеялся, — шепнул он.
— Значит, письмо из Америки?
— Да, мой брат, король Испании, уже начал действовать. Он купил отрезок земли на имя графа де Сюрвелье вдоль реки Делавэр, недалеко от места под названием Бордентаун. Там он собирается построить большой дом, чтобы хватило и нам места, если нам удастся удрать отсюда.
Под основными комнатами он собирается построить подземные помещения, связанные подземными переходами, которые выведут к берегу реки и к искусственному озеру в парке. Это мудрая предосторожность против нападения. Кроме того, с помощью подземных переходов, если возникнет необходимость, можно будет покинуть дом.
— Сир, кажется, это неплохое начало.
Наполеон прочитал последние страницы письма.
— Здесь описан план нашего побега с острова. Явно, его составил мой дорогой братец , и в нем ни тени практичности. У дорогого Жозефа полностью отсутствуют воображение и изобретательность, хотя он уверен в обратном. Аббат прислал этот план только потому, что брат на этом настаивал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
|
|