– Мне кажется, сейчас не совсем подходящее время, чтобы уезжать.
– Тогда попозже?
– Посмотрим, – сказал он. – Поговорим об этом, когда наступит время, идет?
– Обещаете?
– Обещаю. – Он осмотрел ее длинные скрещенные ноги под мини-юбкой, ее лицо с яркой маской зрелости, размазавшейся только в уголках. – Как ты думаешь, когда Эйли будет готова поговорить со мной?
– Не знаю.
– Мне бы очень этого хотелось, Джулия.
Она молча кивнула в ответ.
– Тебе нужно было со мной еще о чем-нибудь поговорить сегодня вечером? Ты хотела мне что-нибудь сказать?
Она чуть подалась ему навстречу, всего на какую-то четверть дюйма – расстояние между ними она делила на крошечные отрезки – и покачала головой.
– Тебе не кажется, что Сэнди будет беспокоиться о тебе?
Джулия пожала плечами, снова взяла бокал и глотнула из него.
– Можно мне иногда приходить сюда после школы? – спросила она, поставив бокал на столик. – Просто позаниматься. У Сэнди дома так шумно.
– Но пока что становится слишком поздно. Что, если я отвезу тебя домой? Я тебя высажу за квартал, если ты беспокоишься, чтобы соседи о нас не узнали. – Он послал ей мимолетную кривую улыбку, и она опять не была уверена, что это означает.
Она кивнула:
– Хорошо.
Она неохотно спустилась вслед за ним по лестнице. Его машина стояла напротив дома, и она ждала, пока он отпирал дверь и придерживал ее, чтобы она села. Она дотянулась до двери со стороны водителя и открыла ему, – самый незначительный жест, но он каким– то образом вводил ее в мир взрослых женщин; ведь, в конце концов, так поступают женщины. Они выехали из притихшего центра с затемненными витринами магазинов, за исключением книжного на Мейн-стрит да двух ресторанов, и покатили по пустынным улицам Хардисона, безмолвно продвигаясь сквозь ночь. Джулия глубоко дышала, вбирая в себя запах автомобиля, близость его тела.
Он остановил машину возле края тротуара у поворота к дому Сэнди, не выключая двигатель.
– О поездке в Нью-Йорк мы скоро поговорим, – сказал он.
Она слегка улыбнулась, потом вдруг потянулась к нему, поцеловала его в щеку и выскочила из машины.
– Позвольте напомнить, что вы все еще находитесь под присягой, мистер Уоринг, – торжественно предупредила судья Карразерс.
Тед кивнул. Он пришел к выводу, что не нравится судье. Своими аккуратно уложенными, покрытыми лаком волосами, с этим бесконечным множеством шелковых блузок и манерой четко выговаривать слова она напоминала ему некоторых более несговорчивых женщин, с которыми ему приходилось за все годы иметь дело в строительном бизнесе, высокомерных женщин с огромными счетами в банке, гордившихся тем, что им невозможно угодить. Он посмотрел вниз на судебного стенографиста, пальцы которого застыли над клавиатурой компьютера.
Риэрдон медленно поднялся из-за стола, слегка оперся руками о его поверхность и долго в упор смотрел на Теда, прежде чем заговорить.
– Мистер Уоринг, – начал он, его голос и манеры по сравнению с Фиском были медленны и вкрадчивы, – вчера вы показали, что вы с женой часто ссорились, но всегда мирились. Я немного сбит с толку. Это не может быть правдой, не так ли, иначе вы бы не находились в процессе развода к моменту смерти Энн Уоринг?
– Мы собирались снова сойтись.
– Вы сказали, что надеялись на это, но мы не получили никаких доказательств, что таково было и желание миссис Уоринг. Совсем напротив. Я думаю, предыдущее утверждение означает, что она предпринимала шаги, чтобы освободиться от вас, разве это не верно?
– Я так не считаю.
– Должно быть, это происходило очень болезненно?
Тед не ответил.
– Вы считаете себя ревнивым человеком, мистер Уоринг?
– Никогда не желал ничего, что бы не было моим.
– А Энн Уоринг вы считали частью своего имущества?
– Я этого не говорил.
– Вы показали, что провели все выходные на прогулке в горах за раздумьями о примирении и предполагали, что Энн занята тем же. Но когда вы вернулись в воскресенье вечером, разве Энн не сообщила вам, что вместо этого вечером прошедшей пятницы ходила на свидание с доктором Нилом Фредриксоном?
– Да. Но это ничего не значило.
– Вы утверждаете, что для вас ничего не значило то, что ваша жена встречается с другими мужчинами?
– Это ничего не значило для нее.
– Значит, для вас кое-что значило?
– Не знаю.
– Но ведь вчера вы показали, что, придя домой, вы с Энн начали ссориться, разве не так?
– Да.
– Разве вы ссорились не из-за того, что она встречалась с другим мужчиной?
Тед бегло взглянул на Фиска, а потом снова на Риэрдона.
– Мне не понравилось, что она ходила на свидание. Но я ее за это не убивал.
– На самом деле вы пришли в ярость, выяснив, что она встречалась с другим как раз тогда, когда, как вы думали, она размышляет о том, чтобы снова соединиться с вами, разве это не правда, мистер Уоринг?
– Она все равно собиралась соединиться со мной.
– Мы ведь никогда этого не узнаем, не так ли, мистер Уоринг? Разве не правда, что, когда вы пришли домой, Энн заявила вам, что собирается и дальше встречаться с другими мужчинами, что собирается начать строить для себя новую жизнь?
– Нет. Мы собирались строить нашу жизнь заново вместе, – настаивал он.
– А разве не правда также и то, что вы крикнули: «Если ты думаешь, что я собираюсь допустить это, тебе придется об этом пожалеть»?
– Не помню, что я говорил. Мало ли что люди говорят, когда ссорятся. Это ничего не значит.
– Вы не могли смириться с тем, что ваша жена ускользает от вас, не так ли, мистер Уоринг?
– Мы принадлежали друг другу, – он ощутил вскипавший гнев, неистовый и жгучий, и попытался подавить его. Однако его привкус все же прорвался в его голосе. – Возможно, вам этого не понять, но она понимала.
– В тот воскресный день вы останавливались в «Берлз лаундж» по дороге домой и выпили несколько порций спиртного?
– Я выпил одну порцию.
– Разрешите напомнить, что вы находитесь под присягой. Уровень алкоголя в вашей крови в три раза превышал предельно допустимый. Это определенно больше, чем с одной порции, мистер Уоринг.
– Не помню.
– Не помните? Что ж, не удивляюсь, если ваши воспоминания о том вечере несколько ненадежны, с уровнем алкоголя в крови в 300 единиц. Насколько вы способны припомнить, мистер Уоринг, согласны ли вы, что находились в возбужденном состоянии, когда приехали домой?
– Я приехал домой с единственным намерением – повести свою семью ужинать.
– И разве не правда, что находясь в состоянии опьянения, вы повели себя неразумно, когда поняли, что этому не бывать, когда Энн сообщила вам о своих намерениях?
– Нет, – упорно твердил он.
– Ведь вы вдруг сообразили, что ваш брак, единственное, что имело для вас смысл, как вы сами утверждали, разрушен окончательно и бесповоротно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Тогда попозже?
– Посмотрим, – сказал он. – Поговорим об этом, когда наступит время, идет?
– Обещаете?
– Обещаю. – Он осмотрел ее длинные скрещенные ноги под мини-юбкой, ее лицо с яркой маской зрелости, размазавшейся только в уголках. – Как ты думаешь, когда Эйли будет готова поговорить со мной?
– Не знаю.
– Мне бы очень этого хотелось, Джулия.
Она молча кивнула в ответ.
– Тебе нужно было со мной еще о чем-нибудь поговорить сегодня вечером? Ты хотела мне что-нибудь сказать?
Она чуть подалась ему навстречу, всего на какую-то четверть дюйма – расстояние между ними она делила на крошечные отрезки – и покачала головой.
– Тебе не кажется, что Сэнди будет беспокоиться о тебе?
Джулия пожала плечами, снова взяла бокал и глотнула из него.
– Можно мне иногда приходить сюда после школы? – спросила она, поставив бокал на столик. – Просто позаниматься. У Сэнди дома так шумно.
– Но пока что становится слишком поздно. Что, если я отвезу тебя домой? Я тебя высажу за квартал, если ты беспокоишься, чтобы соседи о нас не узнали. – Он послал ей мимолетную кривую улыбку, и она опять не была уверена, что это означает.
Она кивнула:
– Хорошо.
Она неохотно спустилась вслед за ним по лестнице. Его машина стояла напротив дома, и она ждала, пока он отпирал дверь и придерживал ее, чтобы она села. Она дотянулась до двери со стороны водителя и открыла ему, – самый незначительный жест, но он каким– то образом вводил ее в мир взрослых женщин; ведь, в конце концов, так поступают женщины. Они выехали из притихшего центра с затемненными витринами магазинов, за исключением книжного на Мейн-стрит да двух ресторанов, и покатили по пустынным улицам Хардисона, безмолвно продвигаясь сквозь ночь. Джулия глубоко дышала, вбирая в себя запах автомобиля, близость его тела.
Он остановил машину возле края тротуара у поворота к дому Сэнди, не выключая двигатель.
– О поездке в Нью-Йорк мы скоро поговорим, – сказал он.
Она слегка улыбнулась, потом вдруг потянулась к нему, поцеловала его в щеку и выскочила из машины.
– Позвольте напомнить, что вы все еще находитесь под присягой, мистер Уоринг, – торжественно предупредила судья Карразерс.
Тед кивнул. Он пришел к выводу, что не нравится судье. Своими аккуратно уложенными, покрытыми лаком волосами, с этим бесконечным множеством шелковых блузок и манерой четко выговаривать слова она напоминала ему некоторых более несговорчивых женщин, с которыми ему приходилось за все годы иметь дело в строительном бизнесе, высокомерных женщин с огромными счетами в банке, гордившихся тем, что им невозможно угодить. Он посмотрел вниз на судебного стенографиста, пальцы которого застыли над клавиатурой компьютера.
Риэрдон медленно поднялся из-за стола, слегка оперся руками о его поверхность и долго в упор смотрел на Теда, прежде чем заговорить.
– Мистер Уоринг, – начал он, его голос и манеры по сравнению с Фиском были медленны и вкрадчивы, – вчера вы показали, что вы с женой часто ссорились, но всегда мирились. Я немного сбит с толку. Это не может быть правдой, не так ли, иначе вы бы не находились в процессе развода к моменту смерти Энн Уоринг?
– Мы собирались снова сойтись.
– Вы сказали, что надеялись на это, но мы не получили никаких доказательств, что таково было и желание миссис Уоринг. Совсем напротив. Я думаю, предыдущее утверждение означает, что она предпринимала шаги, чтобы освободиться от вас, разве это не верно?
– Я так не считаю.
– Должно быть, это происходило очень болезненно?
Тед не ответил.
– Вы считаете себя ревнивым человеком, мистер Уоринг?
– Никогда не желал ничего, что бы не было моим.
– А Энн Уоринг вы считали частью своего имущества?
– Я этого не говорил.
– Вы показали, что провели все выходные на прогулке в горах за раздумьями о примирении и предполагали, что Энн занята тем же. Но когда вы вернулись в воскресенье вечером, разве Энн не сообщила вам, что вместо этого вечером прошедшей пятницы ходила на свидание с доктором Нилом Фредриксоном?
– Да. Но это ничего не значило.
– Вы утверждаете, что для вас ничего не значило то, что ваша жена встречается с другими мужчинами?
– Это ничего не значило для нее.
– Значит, для вас кое-что значило?
– Не знаю.
– Но ведь вчера вы показали, что, придя домой, вы с Энн начали ссориться, разве не так?
– Да.
– Разве вы ссорились не из-за того, что она встречалась с другим мужчиной?
Тед бегло взглянул на Фиска, а потом снова на Риэрдона.
– Мне не понравилось, что она ходила на свидание. Но я ее за это не убивал.
– На самом деле вы пришли в ярость, выяснив, что она встречалась с другим как раз тогда, когда, как вы думали, она размышляет о том, чтобы снова соединиться с вами, разве это не правда, мистер Уоринг?
– Она все равно собиралась соединиться со мной.
– Мы ведь никогда этого не узнаем, не так ли, мистер Уоринг? Разве не правда, что, когда вы пришли домой, Энн заявила вам, что собирается и дальше встречаться с другими мужчинами, что собирается начать строить для себя новую жизнь?
– Нет. Мы собирались строить нашу жизнь заново вместе, – настаивал он.
– А разве не правда также и то, что вы крикнули: «Если ты думаешь, что я собираюсь допустить это, тебе придется об этом пожалеть»?
– Не помню, что я говорил. Мало ли что люди говорят, когда ссорятся. Это ничего не значит.
– Вы не могли смириться с тем, что ваша жена ускользает от вас, не так ли, мистер Уоринг?
– Мы принадлежали друг другу, – он ощутил вскипавший гнев, неистовый и жгучий, и попытался подавить его. Однако его привкус все же прорвался в его голосе. – Возможно, вам этого не понять, но она понимала.
– В тот воскресный день вы останавливались в «Берлз лаундж» по дороге домой и выпили несколько порций спиртного?
– Я выпил одну порцию.
– Разрешите напомнить, что вы находитесь под присягой. Уровень алкоголя в вашей крови в три раза превышал предельно допустимый. Это определенно больше, чем с одной порции, мистер Уоринг.
– Не помню.
– Не помните? Что ж, не удивляюсь, если ваши воспоминания о том вечере несколько ненадежны, с уровнем алкоголя в крови в 300 единиц. Насколько вы способны припомнить, мистер Уоринг, согласны ли вы, что находились в возбужденном состоянии, когда приехали домой?
– Я приехал домой с единственным намерением – повести свою семью ужинать.
– И разве не правда, что находясь в состоянии опьянения, вы повели себя неразумно, когда поняли, что этому не бывать, когда Энн сообщила вам о своих намерениях?
– Нет, – упорно твердил он.
– Ведь вы вдруг сообразили, что ваш брак, единственное, что имело для вас смысл, как вы сами утверждали, разрушен окончательно и бесповоротно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90