Выехали как-то в воскресный день на прогулку. Остановились у небольшой рощи. Это были вязы с широкими крупными листьями. И вот мы среди них гуляли. Просторно. Почти голые стволы уходили куда-то ввысь, все листья были там наверху, образуя ярко-зелёную, с жёлтыми пятнами, крышу.
У меня была кинокамера. Я снимал жёлтые узорчатые листья на ветках в лучах низкого солнца, холодную, сталистую воду ручья.
Дилара всё время находилась поблизости и смотрела на меня светящимися глазами. Я ходил, выбирал точку съемки, и всё время чувствовал на себе этот взгляд.
Накануне я признался в любви.
Да, во взрослой жизни чаще получается так: мужчина и женщина встречаются, занимаются любовью неделю, месяц, год, а потом вдруг, ни с того ни с сего, чувствуют вдруг в себе потребность сказать друг другу обыкновенные и очень старые слова: Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ . Вроде ничего особенного. И о существовании этих слов мужчина и женщина, конечно же, знали и раньше. Но вот почему-то раньше не говорили друг другу этих слов. Несмотря на всю их простоту - почему-то не поворачивался язык.
А потом - ну, нет никаких сил, - это нужно сказать. Скорей, - ему, ей, - обязательно.
И всё же - не просто это. Мне, например, на это нужно было набраться смелости. И я не решился сказать о своих чувствах Диларе непосредственно, глядя прямо в глаза, а сказал по телефону. И сразу положил трубку.
А потом в воскресенье мы поехали за город. И была золотая осень. Тёмно-синее небо с льдинкой. Крики журавлей. Начало листопада в окрестных лесах и рощах.
И вот я снимаю облака, первый жёлтый лист, запутавшийся в сухой траве, сверкающую на ветках паутину. И всё время чувствую на себе взгляд Дилары. Она непрерывно смотрела на меня и улыбалась. Мы ходили среди деревьев, как школьники, взявшись за руки. Иногда я останавливался и заглядывал к ней в лицо. И Дилара смущённо отворачивалась. Улыбаясь.
Это после сотен, пережитых вместе оргазмов, мы как будто впервые тут, в роще, встретились. Как будто сейчас я должен бы найти предлог и хотя бы спросить у этой красивой женщины, который час.
А потом - как её зовут?
Когда мы вернулись в город в квартиру Дилары, мы опять стали взрослыми. На ходу срывая с себя одежды, мы набросились друг на друга как два голодных зверя. Самец и самка. Это была у нас самая неистовая, самая безумная, ночь.
Упав на меня после очередного, длившегося почти вечность, оргазма, Дилара прошептала мне на ухо:
- Ты жестокий… Сказал мне по телефону такое… и повесил трубку… И я со всем этим, таким огромным, осталась в квартире одна.
Ведь это мне одной, без тебя, совсем не нужно. А тебя не было…
Я уже заходил к Диларе, как к себе домой. Конечно - почти родня. Мог постучаться рано утром или глубокой ночью - она была рада мне всегда.

Ну и вот, значит, как-то утречком поднимаюсь я к ней на седьмой этаж, нажимаю на кнопку звонка, а мне не открывают. Я же знаю, что Дилара дома. Звоню ещё - никакого результата. Прислушался - а за дверью разговор идёт какой-то. На повышенных тонах. Ругается кто-то. Один голос я определил без труда - это была Дилара. Другой - мужской, незнакомый. Прислушался повнимательней - мужчина говорил с кавказским акцентом. Томази? Какого чёрта этому старому козлу здесь надо?! Я опять нажал на звонок и трезвонил до тех пор, пока мне не открыли. Открыл сам Томази. Бугай, весом под сто килограммов. Небольшая лысина указывала на избыток тестостерона.
Увидев меня, бугай как будто даже обрадовался:
- А вот и ми, - сказал. - Это он? Твой лубимый мальчик?
- Отойди от него, не трогай его! - закричала Дилара. Она была в своём пеньюаре-облаке.
- Ха-ха! - сказал Томази. - Не тырогать? Как раз его я сейчас и буду тырогать!
И он схватил меня за грудки и втащил в прихожую. Потом своим полированным лбом сильно ударил меня в голову. Затылком я стукнулся о стену и потерял сознание.
Очнулся привязанным к батарее у окна. Колготками Дилары.
Томази и Дилара ругались. Дилара сидела на диване, посреди неубранной постели. Лицо у неё было в слезах, по щекам стекала вчерашняя косметика.

- Это здэс, на этом диване, ты с ним кувыркалась и днём и ночью? - кричал Томази. Так ты что, его действительно лубишь? Лубишь? Лубишь, да?
Томази дал Диларе пощёчину:
- Нет, ты лубишь мина. И ми с тобой это ему сейчас покажем! Ми сейчас ему это покажем!
Томази оторвал ладони, которыми Дилара прикрывала своё лицо. Пинком опрокинул её на кровать. Дилара попыталась запахнуть раскрывшийся пеньюар, но он опять её ударил: - Чего стысняешьса, пуст смотрит, какая ты у него красивая!
У меня сильно болела голова. Я опять потерял сознание.
Когда я снова открыл глаза, Томази энергично насиловал Дилару. Он не снимал брюк. Его туша, дёргающаяся на распластанном теле молодой женщины, была похожа на разогнавшийся паровоз.
Потом он с неё слез. Сказал:
- Ну, красавица, тепер становис на четверенки. Вот тут, напыротыв сваего дуруга.
Дилара не шевелилась.
Тогда тяжёлой своей рукой Томази стал наносить мне пощёчины, обращаясь к Диларе:
- Еслы ты, подруга, нэ будэш мина сулушатса, я его тут савсэм убыю.
Дилара встала с дивана. Томази ободрал с неё пеньюар, отбросил в сторону:
- Станавыс!
И Дилара стала, как он ей приказал. На колени. Потом ещё и на локти. Голая. Прямо напротив окна. Напротив меня. Томази пристроился к ней сзади так, чтобы мне всё было хорошо видно, и продолжил своё мстительное занятие. Он мог дотянуться до меня рукой, поэтому, когда я пытался отвернуть голову, он бил меня по лицу, поправляя таким образом направление моего взгляда. В какой-то момент он выдернул член из Дилары. Губки не сомкнулись. Всё в ней так и оставалось открыто. Розовая пещерка ожидала продолжения.
Томази схватил меня за волосы, стал трясти и кричать:
- Сматры! Сматры - она минэ лубит! Видышь - как она минэ лубит!
Он звучно несколько раз ладонью шлёпнул Дилару по ягодицам. Потом его толстый зад отодвинулся ко мне, как будто замахнулся, и ушёл обратно туда, к Диларе. Самодовольно двигая тазом, Томази обернулся ко мне и сказал:
- Сматры, сматры! Сычас ты минэ будэш минэт дэлат!..
И тут… И тут Дилара закричала. Она закричала так, как кричат морские чайки. Как она кричала со мной в самые сладкие минуты наслаждения.
Потом всё кончилось. Сосем всё. Томази подошёл к дверному косяку и, как черенком лопаты, постучал об него концом, ещё торчащего, члена, стряхивая остатки семени. Он был очень доволен. Он доказал всем присутствующим, что со всех сторон был прав. И - какой я мужчина, если не мог за себя постоять и не смог защитить женщину. И - что Дилара его всё-таки любит, потому что - все видели - ей с ним очень хорошо.
Дилара лежала на боку почти со мной рядом. Глаза её были закрыты. Длинные волосы спутались. Они были мокрыми от слёз и местами прилипли к лицу, испачканному подтёками туши для ресниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119