Её вовремя прирезали, там же, возле оврага, а мясо - кому за деньги, кому в долг, распродали в посёлке. Вот, собственно, и вся про корову история. Такое случается на каждом шагу, удивить тут нечем. А Павлик сказал, что забойный сюжет у меня валяется под ногами, только нагнуться, а я, как тот «Москвич», тормоз, ничего не вижу. - Бери камеру, - добавил.
Оренбургские телевизионщики пребывали в радостном шоке. В посёлке Слюдяное Адамовского района, наконец-то совершено зверское убийство. Маньяк, которому удалось скрыться, убил человеческую жертву и потом до неузнаваемости порезал на куски.
Зверское - в этом была некоторая неточность. Убийство было скотское. Но это уже детали, которые никого не интересовали. Под руководством Павлика, я отснял залитое кровью место, где несчастной корове перерезали горло, и где в избытке были разбросаны её коровьи потроха. Рога, хвост и копыта откинули в сторону - не по теме.
Павлик пригласил к себе на уик-энд друзей-милиционеров из райотдела. И, по факту возникновения в Адамовском районе маньяка, было возбУждено уголовное дело.
Поскольку периодически в посёлке продолжали резать баранов, свиней, быков и прочую живность, то история с Адамовским маньяком приобретала всё более жуткие очертания. Параллельно росло моё мастерство, как оператора. Однажды я исхитрился так отснять убиение курицы, что вместо ассистентки ко мне приехала сама Елена Дмитриевна, руководитель новостной программы. Она лично сообщила мне о том, что рейтинг моих сюжетов достиг рекордных показателей, меня дают сразу после блока информации о Президенте. Мне пришлось на несколько дней приостановить съёмки, устроить небольшие каникулы, потому что Елена Дмитриевна хотела со мной наедине подрепетировать технику стендапа и вообще поработать над моим имиджем. Она привезла с собой несколько джинсовых костюмов, кроссовки, туфли, носки и, зачем-то - трусы. Хотя, у меня ещё не кончились те, которые мне передавала мама.
Елена Дмитриевна (ах! Эта Елена Дмитриевна!) плотно со мной поработала. Распространяться об этом я не буду, так как при этом могут быть затронуты вопросы профессиональной этики. Скажу только, что краткосрочные курсы повышения квалификации сделали своё дело: я похудел, поднаторел в современном телевизионном сленге, хотя, на фиг он тут, в Слюдяном, был мне нужен.
После визита Елены Дмитриевны я усвоил главное: нельзя останавливаться. Телевидение - это постоянное движение вперёд. Да… Елена Дмитриевна… Как она держит шею! Талию!
Да, как ни крути, а части женского тела могут заметно оживить мои сюжеты об ужасном маньяке.
- Наконец то! - сказал Павлик. Наконец-то ты угадал, почувствовал направление, в котором тебе надо работать! Не совсем уж ты и «Москвич» А уже почти «Жигули». Ноль первый.
И он прислал ко мне двух слюдянских девчонок, Люсю и Алмагуль, с которыми предварительно поговорил. И сказал: - Делай с ними, Саша, что хочешь, только не убивай по-настоящему.
Сельские красули вырядились так, будто их прямо сейчас повезут на заграничную панель: губы у одной накрашены жёлтым у другой фиолетовым. Волосы а-ля - «шестой элемент». Юбки короткие настолько, чтобы сверху было видно, какая на трусиках резиночка, а снизу - что они, трусики, в принципе, есть. Груди - поверх лифчиков.
Мне почему-то убить их захотелось сразу. Обеих. Но работа - прежде всего.
Мы поехали на место съёмок. Там ребята из моей съёмочной группы уже свежевали свинью. Кровь - отдельно, кишки отдельно. Поскольку Люся с Алмагулькой были уже практически раздеты, рвать на них платья не пришлось. Ребята изваляли девочек в потрохах, облили кровью. С полчаса над ними пришлось повозиться гримёру. Съёмки сюжетов на первую полосу Оренбургского телевидения стали приобретать всё более затратный характер.
Потом я взял камеру…
После съёмок, Люся и Алмагулька вылезли из зловонной грязи и стали ходить за мной следом и строить глазки. Я думал, что они там, среди потрохов, сдурели, попросил ребят налить девочкам водки. От водки они не отказались, но ходить за мной, воняя, стали ещё с большим усердием. Я их спросил: - А что? - Павлик, Павел Павлович, с вами рассчитался? - Да, - ответили красотки. Но он говорил, что мы с вами должны работать, а вы от нас убегаете… Алмагулька сверху вниз провела руками по ослизлым бёдрам, качнула ими туда-сюда и, многозначительно на меня взглянув, медленно облизала фиолетовые губы. Люся, глядя на меня исподлобья, и улыбаясь, по её понятиям, обольстительно, подразнила пальчиками свои голые мокрые соски.
Да. Маньяками не рождаются. Ими становятся. Я написал к видеоряду такой текст, что общественность Оренбуржья содрогнулась. И стала требовать от милиции немедленной поимки злодея.
Павлик пригласил на уик-энд своих друзей из райотдела. И, буквально через неделю, маньяк был пойман.
Вообще, нужно было сразу догадаться, что это он, Вовка Лехман, местный бомж. Даже летом ходил в пальто и сапогах, не мылся, не брился, кормился тем, что ему подавали за мелкую работу. И - что самое подозрительное - Вовка никогда не был замечен в связях с женщинами. А, выходит, он всю жизнь терпел и - дотерпелся. Стал кромсать односельчанок.
Через сутки пребывания в райотделе Лехман во всём признался и согласился показать места своих преступлений. Его провезли в наручниках по всем адресам моих съёмок, а Володя всё просился показать ещё с десяток мест, где он творил гнусные преступления. Ему дали в морду и велели молчать, потому что перебор в таком тонком деле тоже был ни к чему. Ну, что ещё к этому можно добавить? Отпечатки пальцев Лехмана, естественно, совпали с теми, которые убийца оставлял на месте преступлений. Сперма, которой маньяк в изобилии окроплял останки своих жертв, оказалась, опять-таки, его, Лехмана.
Хотели ещё поинтересоваться, не участвовал ли Володя в приватизации 90-х и как у него с уплатой налогов, но позвонили сверху и сказали, что по налогам будут сажать другого, а кого - пока не знают, потому что не пришла разнарядка.
Я вёл репортажи из зала суда, где родители погибших девочек, купленные Павликом в Орском театре за триста долларов в сутки, рыдали в голос и требовали Лехману смертной казни.
Маньяка потом увезли в неизвестном направлении. Всех сотрудников райотдела денежно наградили и повысили в звании. Меня вызвали в Москву и на собрании журналистов, где меня всем поставили в пример, вручили премию имени Чикатило. Её раньше не было, но, учитывая потребности общества и тенденции отечественного телевидения, премию решили учредить. И я стал первым лауреатом.
Между тем, малый бизнес в посёлке Слюдяное, под руководством моего шурина Павлика, ускорял своё процветание. Тут даже о самом продукте бизнеса, спутниковых тарелках, говорить как-то не вполне уместно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Оренбургские телевизионщики пребывали в радостном шоке. В посёлке Слюдяное Адамовского района, наконец-то совершено зверское убийство. Маньяк, которому удалось скрыться, убил человеческую жертву и потом до неузнаваемости порезал на куски.
Зверское - в этом была некоторая неточность. Убийство было скотское. Но это уже детали, которые никого не интересовали. Под руководством Павлика, я отснял залитое кровью место, где несчастной корове перерезали горло, и где в избытке были разбросаны её коровьи потроха. Рога, хвост и копыта откинули в сторону - не по теме.
Павлик пригласил к себе на уик-энд друзей-милиционеров из райотдела. И, по факту возникновения в Адамовском районе маньяка, было возбУждено уголовное дело.
Поскольку периодически в посёлке продолжали резать баранов, свиней, быков и прочую живность, то история с Адамовским маньяком приобретала всё более жуткие очертания. Параллельно росло моё мастерство, как оператора. Однажды я исхитрился так отснять убиение курицы, что вместо ассистентки ко мне приехала сама Елена Дмитриевна, руководитель новостной программы. Она лично сообщила мне о том, что рейтинг моих сюжетов достиг рекордных показателей, меня дают сразу после блока информации о Президенте. Мне пришлось на несколько дней приостановить съёмки, устроить небольшие каникулы, потому что Елена Дмитриевна хотела со мной наедине подрепетировать технику стендапа и вообще поработать над моим имиджем. Она привезла с собой несколько джинсовых костюмов, кроссовки, туфли, носки и, зачем-то - трусы. Хотя, у меня ещё не кончились те, которые мне передавала мама.
Елена Дмитриевна (ах! Эта Елена Дмитриевна!) плотно со мной поработала. Распространяться об этом я не буду, так как при этом могут быть затронуты вопросы профессиональной этики. Скажу только, что краткосрочные курсы повышения квалификации сделали своё дело: я похудел, поднаторел в современном телевизионном сленге, хотя, на фиг он тут, в Слюдяном, был мне нужен.
После визита Елены Дмитриевны я усвоил главное: нельзя останавливаться. Телевидение - это постоянное движение вперёд. Да… Елена Дмитриевна… Как она держит шею! Талию!
Да, как ни крути, а части женского тела могут заметно оживить мои сюжеты об ужасном маньяке.
- Наконец то! - сказал Павлик. Наконец-то ты угадал, почувствовал направление, в котором тебе надо работать! Не совсем уж ты и «Москвич» А уже почти «Жигули». Ноль первый.
И он прислал ко мне двух слюдянских девчонок, Люсю и Алмагуль, с которыми предварительно поговорил. И сказал: - Делай с ними, Саша, что хочешь, только не убивай по-настоящему.
Сельские красули вырядились так, будто их прямо сейчас повезут на заграничную панель: губы у одной накрашены жёлтым у другой фиолетовым. Волосы а-ля - «шестой элемент». Юбки короткие настолько, чтобы сверху было видно, какая на трусиках резиночка, а снизу - что они, трусики, в принципе, есть. Груди - поверх лифчиков.
Мне почему-то убить их захотелось сразу. Обеих. Но работа - прежде всего.
Мы поехали на место съёмок. Там ребята из моей съёмочной группы уже свежевали свинью. Кровь - отдельно, кишки отдельно. Поскольку Люся с Алмагулькой были уже практически раздеты, рвать на них платья не пришлось. Ребята изваляли девочек в потрохах, облили кровью. С полчаса над ними пришлось повозиться гримёру. Съёмки сюжетов на первую полосу Оренбургского телевидения стали приобретать всё более затратный характер.
Потом я взял камеру…
После съёмок, Люся и Алмагулька вылезли из зловонной грязи и стали ходить за мной следом и строить глазки. Я думал, что они там, среди потрохов, сдурели, попросил ребят налить девочкам водки. От водки они не отказались, но ходить за мной, воняя, стали ещё с большим усердием. Я их спросил: - А что? - Павлик, Павел Павлович, с вами рассчитался? - Да, - ответили красотки. Но он говорил, что мы с вами должны работать, а вы от нас убегаете… Алмагулька сверху вниз провела руками по ослизлым бёдрам, качнула ими туда-сюда и, многозначительно на меня взглянув, медленно облизала фиолетовые губы. Люся, глядя на меня исподлобья, и улыбаясь, по её понятиям, обольстительно, подразнила пальчиками свои голые мокрые соски.
Да. Маньяками не рождаются. Ими становятся. Я написал к видеоряду такой текст, что общественность Оренбуржья содрогнулась. И стала требовать от милиции немедленной поимки злодея.
Павлик пригласил на уик-энд своих друзей из райотдела. И, буквально через неделю, маньяк был пойман.
Вообще, нужно было сразу догадаться, что это он, Вовка Лехман, местный бомж. Даже летом ходил в пальто и сапогах, не мылся, не брился, кормился тем, что ему подавали за мелкую работу. И - что самое подозрительное - Вовка никогда не был замечен в связях с женщинами. А, выходит, он всю жизнь терпел и - дотерпелся. Стал кромсать односельчанок.
Через сутки пребывания в райотделе Лехман во всём признался и согласился показать места своих преступлений. Его провезли в наручниках по всем адресам моих съёмок, а Володя всё просился показать ещё с десяток мест, где он творил гнусные преступления. Ему дали в морду и велели молчать, потому что перебор в таком тонком деле тоже был ни к чему. Ну, что ещё к этому можно добавить? Отпечатки пальцев Лехмана, естественно, совпали с теми, которые убийца оставлял на месте преступлений. Сперма, которой маньяк в изобилии окроплял останки своих жертв, оказалась, опять-таки, его, Лехмана.
Хотели ещё поинтересоваться, не участвовал ли Володя в приватизации 90-х и как у него с уплатой налогов, но позвонили сверху и сказали, что по налогам будут сажать другого, а кого - пока не знают, потому что не пришла разнарядка.
Я вёл репортажи из зала суда, где родители погибших девочек, купленные Павликом в Орском театре за триста долларов в сутки, рыдали в голос и требовали Лехману смертной казни.
Маньяка потом увезли в неизвестном направлении. Всех сотрудников райотдела денежно наградили и повысили в звании. Меня вызвали в Москву и на собрании журналистов, где меня всем поставили в пример, вручили премию имени Чикатило. Её раньше не было, но, учитывая потребности общества и тенденции отечественного телевидения, премию решили учредить. И я стал первым лауреатом.
Между тем, малый бизнес в посёлке Слюдяное, под руководством моего шурина Павлика, ускорял своё процветание. Тут даже о самом продукте бизнеса, спутниковых тарелках, говорить как-то не вполне уместно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119