Может быть, потому, что у неё в тот момент был женатый преподаватель физкультуры...
Но вернёмся к мешкам, золотому бурту и прекрасной сентябрьской ночи.
- Да, ворую, - ответил шёпотом своим ученикам Владимир Васильевич. Да, это я, - добавил он, окончательно во всём сознавшись.
- Давайте мы вам поможем - сказали старшеклассники. Они подхватили мешки великовозрастного коллеги-подельника и бесшумно потащили к дыре в заборе. Тёплая волна благодарности залила учительскую грудь.
Владимир Васильевич всё-таки подобрал свою совесть, валявшуюся невдалеке от забора, стал толкать к дому тачку, а в голове от совести появлялись разные мысли. Что бы мог сказать я этим детям? - думал мыслями Владимир Васильевич.
А я хотел бы им сказать. Ведь я - учитель литературы. А, значит, жизненной правды, чести, совести. Я не оправдывался бы, нет. Я сказал бы им, что в судьбоносной и архидуховной стране произошла чудовищная переоценка ценностей, и героями современных былин стали проститутки и киллеры. А
учителя, с его высшим образованием, опустили, довели до положения Иванушки-дурачка. Что гимном этой страны уже давно нужно сделать "Мурку"…
Так подумал, но никому всё равно потом не сказал, не высказал осторожный учитель русского языка и литературы Владимир Васильевич Горбачевский, обретя свою совесть и волоча всё же к себе в жилище заветные мешки с отворованной пшеничкой.
Следующее утро, утро бабьего лета, было просто удивительным, и не только потому, что остывший неподвижный воздух пронизали тёплые солнечные лучи, скрещиваясь с волнующейся паутиной. По дороге в школу Владимир Васильевич встретил многих односельчан, и они почему-то улыбались ему открыто, по-доброму. Стена растворилась, упала. И легче задышалось в подёрнутом ультрамарином воздухе сентября.
А на уроке Владимир Васильевич спросил про огурцы, и раньше всех подняли руки Саша и Юра, и ответили они лучше всех. Они, как и все остальные ученики класса, школы и, как всё село, знали, что нужно отвечать, когда тебя спрашивают, и как вести себя на самом деле, чтобы выжить.
А вечером Анюта Петровна сама подошла к Владимиру Васильевичу и в этот же вечер ему отдалась в немыслимой для того обстановке. Она как будто внимательно прочитала Кама Сутру, но поняла всё наоборот. И Владимир Васильевич потом никак не мог пригладить вставшие ёжиком, но гладкие прежде волосы.
А ещё на следующий вечер местные парни набили Владимиру Васильевичу морду. Чтобы не портил девок, или, там, не углублял их испорченность.
Потом вместе выпили. Помирились.
В общем, жизнь налаживалась.
11.10.99г.
БУЛЬВАРНОЕ ЧТИВО
Небо грезило грозой. Цветные тучи в предзакатном солнце пучились и клубились. На востоке лучи солнца запутались в мелкой водяной пыли облаков, и с неба на далёкий лес упала двойная радуга.
Ниночка вышла к реке неожиданно. Хотя и не река вовсе - так, почти ручеёк. Берег порос молодыми тополями, талой. Коса камушков намылась, отмыла от основного русла живописное озерцо. Всё маленькое, карликовое. Речка, озерцо. Молодые вокруг деревья.
Ниночка собиралась искупаться где-нибудь от людей подальше. И остался где-то, дальше лая собак, посёлок Курайли1. Иволга хныкала в кустах. Грозилось на востоке чёрное, в красных пятнах, небо. Но здесь, на камушковой косе, было жарко и уже чуть оранжево от предзакатного солнца.
Когда никто не видит... Ниночка вначале убедилась, что вокруг никого нет. Ни одной человеческой живой души. Ни заблудшего рыбака. Ни бича мечтательного.
Когда никто не видит, можно поиграть с водой, с одеждой. Всё-таки представить, что кто-то подглядывает из-за кустов и зайти в озерцо поглубже, естественно, вынужденно, приподняв платье.
Потом выбежать снова на берег. Лечь на горячие камушки, как попало. Тепло солнца послушать на себе. Шелест узких листьев тальника; вода, побулькивая, перебегает где-то рядом.
...она всё-таки сбросила с себя дорогое английское ситцевое платьице, пошла в озерцо. В нём вода чистая отстоялась, согрелась в покое своём.
Уже собиралась Ниночка плюхнуться всем телом, окунуться. И тут из ровной глади водоёмчика, подобно фонтану, вынырнул мужчина. Страшно стало, конечно. А мужчина был еще к тому же обнажён и возбуждён, и того и другого испугалась Ниночка сразу, как только испугалась бурного восстания из тихой глади крохотного озерца. Кряжистый мужчина, молодой, глаза наглые, синие. Вынырнул, встал с водой чуть выше колен и в улыбке оскалился. Стоит - и к Ниночке не идёт, и обратно не ныряет. А вдруг пойдет? - подумала с женским страхом Ниночка и прикрыла рукой груди от наглого взгляда. Кинулась было второй рукой защитить себя больше, надёжнее, но только вчера, на рынке у ДСК2, купила за пятьсот тенге3 прелестные французские плавочки из бежевого цвета, хлопка и воздуха. Были ещё за семьсот, из воздуха и цвета. Но у Ниночки не хватило денег. Вспомнила девушка и - поправила причёску. Разметались волосы от неожиданного испуга.
И тут мужчина шаг сделал навстречу Ниночке. Как тут не убежать? Тем более - непонятно, сколько он в этой воде сидел. Холодный, наверное.
Ниночка всё бросила и заподпрыгивала к берегу. Но тут - уж, действительно, ужас! На берегу, на круглых мелких камушках опять стоял этот взрослый, судя по волосам на груди, мужчина, и ждал уже к себе Ниночку. Вот сейчас она к нему подбежит, загорелая, пухленькогубая. Во французских своих...
Ниночка позабыла о приличиях и, уже не прикрываясь, вскрикнув даже, кинулась по кромке косы туда, откуда пришла. Хоть бы, какой рыбак попался, или пионер-следопыт. Вместо пионера, уже почти добежав до зарослей, уже почти спасена от развития приключения, Ниночка чуть не наткнулась опять на него, на этого весельчака, который стоял у неё на пути в кустах, ждал ее, и очень видом своим выдавал откровенное, агрессивное уже, желание.
______________________________
1 - Курайли - Юлиус Фучик думал, что там разводят кур
2 - ДСК - рынок для бедноты в Актюбинске
3 - 500 тенге - 12 бут. водки (рус.)
Ниночка бросилась обратно.
Конечно же, там, у края косы, там, где она оставила свое английское летнее платье и лёгкие туфельки, там уже стоял он. Голый, как жених. Весь, как жених, которому очень не хватает невесты, который ждёт эту невесту, чуть ждать не замучился.
А невеста-то - вот она! Идёт - ещё далеко до суженого, метров пятнадцать. Но - идет. Сама идёт. Не убегает никуда. Вроде бы можно и побегать, и места много вокруг, и солнце ещё не село. А фигурка какая! А волосы... Красиво идёт, длинноногая. Не прикрывается совсем. Чего от суженого скрывать-то!
Ниночка шла навстречу этому непонятному мужчине, который её ждал. Ноги подгибались, но Ниночка заставляла себя двигаться шаг за шагом туда, где было платье, туфельки, туда, где стоял, в однозначном ожидании, мужчина с волосатой грудью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Но вернёмся к мешкам, золотому бурту и прекрасной сентябрьской ночи.
- Да, ворую, - ответил шёпотом своим ученикам Владимир Васильевич. Да, это я, - добавил он, окончательно во всём сознавшись.
- Давайте мы вам поможем - сказали старшеклассники. Они подхватили мешки великовозрастного коллеги-подельника и бесшумно потащили к дыре в заборе. Тёплая волна благодарности залила учительскую грудь.
Владимир Васильевич всё-таки подобрал свою совесть, валявшуюся невдалеке от забора, стал толкать к дому тачку, а в голове от совести появлялись разные мысли. Что бы мог сказать я этим детям? - думал мыслями Владимир Васильевич.
А я хотел бы им сказать. Ведь я - учитель литературы. А, значит, жизненной правды, чести, совести. Я не оправдывался бы, нет. Я сказал бы им, что в судьбоносной и архидуховной стране произошла чудовищная переоценка ценностей, и героями современных былин стали проститутки и киллеры. А
учителя, с его высшим образованием, опустили, довели до положения Иванушки-дурачка. Что гимном этой страны уже давно нужно сделать "Мурку"…
Так подумал, но никому всё равно потом не сказал, не высказал осторожный учитель русского языка и литературы Владимир Васильевич Горбачевский, обретя свою совесть и волоча всё же к себе в жилище заветные мешки с отворованной пшеничкой.
Следующее утро, утро бабьего лета, было просто удивительным, и не только потому, что остывший неподвижный воздух пронизали тёплые солнечные лучи, скрещиваясь с волнующейся паутиной. По дороге в школу Владимир Васильевич встретил многих односельчан, и они почему-то улыбались ему открыто, по-доброму. Стена растворилась, упала. И легче задышалось в подёрнутом ультрамарином воздухе сентября.
А на уроке Владимир Васильевич спросил про огурцы, и раньше всех подняли руки Саша и Юра, и ответили они лучше всех. Они, как и все остальные ученики класса, школы и, как всё село, знали, что нужно отвечать, когда тебя спрашивают, и как вести себя на самом деле, чтобы выжить.
А вечером Анюта Петровна сама подошла к Владимиру Васильевичу и в этот же вечер ему отдалась в немыслимой для того обстановке. Она как будто внимательно прочитала Кама Сутру, но поняла всё наоборот. И Владимир Васильевич потом никак не мог пригладить вставшие ёжиком, но гладкие прежде волосы.
А ещё на следующий вечер местные парни набили Владимиру Васильевичу морду. Чтобы не портил девок, или, там, не углублял их испорченность.
Потом вместе выпили. Помирились.
В общем, жизнь налаживалась.
11.10.99г.
БУЛЬВАРНОЕ ЧТИВО
Небо грезило грозой. Цветные тучи в предзакатном солнце пучились и клубились. На востоке лучи солнца запутались в мелкой водяной пыли облаков, и с неба на далёкий лес упала двойная радуга.
Ниночка вышла к реке неожиданно. Хотя и не река вовсе - так, почти ручеёк. Берег порос молодыми тополями, талой. Коса камушков намылась, отмыла от основного русла живописное озерцо. Всё маленькое, карликовое. Речка, озерцо. Молодые вокруг деревья.
Ниночка собиралась искупаться где-нибудь от людей подальше. И остался где-то, дальше лая собак, посёлок Курайли1. Иволга хныкала в кустах. Грозилось на востоке чёрное, в красных пятнах, небо. Но здесь, на камушковой косе, было жарко и уже чуть оранжево от предзакатного солнца.
Когда никто не видит... Ниночка вначале убедилась, что вокруг никого нет. Ни одной человеческой живой души. Ни заблудшего рыбака. Ни бича мечтательного.
Когда никто не видит, можно поиграть с водой, с одеждой. Всё-таки представить, что кто-то подглядывает из-за кустов и зайти в озерцо поглубже, естественно, вынужденно, приподняв платье.
Потом выбежать снова на берег. Лечь на горячие камушки, как попало. Тепло солнца послушать на себе. Шелест узких листьев тальника; вода, побулькивая, перебегает где-то рядом.
...она всё-таки сбросила с себя дорогое английское ситцевое платьице, пошла в озерцо. В нём вода чистая отстоялась, согрелась в покое своём.
Уже собиралась Ниночка плюхнуться всем телом, окунуться. И тут из ровной глади водоёмчика, подобно фонтану, вынырнул мужчина. Страшно стало, конечно. А мужчина был еще к тому же обнажён и возбуждён, и того и другого испугалась Ниночка сразу, как только испугалась бурного восстания из тихой глади крохотного озерца. Кряжистый мужчина, молодой, глаза наглые, синие. Вынырнул, встал с водой чуть выше колен и в улыбке оскалился. Стоит - и к Ниночке не идёт, и обратно не ныряет. А вдруг пойдет? - подумала с женским страхом Ниночка и прикрыла рукой груди от наглого взгляда. Кинулась было второй рукой защитить себя больше, надёжнее, но только вчера, на рынке у ДСК2, купила за пятьсот тенге3 прелестные французские плавочки из бежевого цвета, хлопка и воздуха. Были ещё за семьсот, из воздуха и цвета. Но у Ниночки не хватило денег. Вспомнила девушка и - поправила причёску. Разметались волосы от неожиданного испуга.
И тут мужчина шаг сделал навстречу Ниночке. Как тут не убежать? Тем более - непонятно, сколько он в этой воде сидел. Холодный, наверное.
Ниночка всё бросила и заподпрыгивала к берегу. Но тут - уж, действительно, ужас! На берегу, на круглых мелких камушках опять стоял этот взрослый, судя по волосам на груди, мужчина, и ждал уже к себе Ниночку. Вот сейчас она к нему подбежит, загорелая, пухленькогубая. Во французских своих...
Ниночка позабыла о приличиях и, уже не прикрываясь, вскрикнув даже, кинулась по кромке косы туда, откуда пришла. Хоть бы, какой рыбак попался, или пионер-следопыт. Вместо пионера, уже почти добежав до зарослей, уже почти спасена от развития приключения, Ниночка чуть не наткнулась опять на него, на этого весельчака, который стоял у неё на пути в кустах, ждал ее, и очень видом своим выдавал откровенное, агрессивное уже, желание.
______________________________
1 - Курайли - Юлиус Фучик думал, что там разводят кур
2 - ДСК - рынок для бедноты в Актюбинске
3 - 500 тенге - 12 бут. водки (рус.)
Ниночка бросилась обратно.
Конечно же, там, у края косы, там, где она оставила свое английское летнее платье и лёгкие туфельки, там уже стоял он. Голый, как жених. Весь, как жених, которому очень не хватает невесты, который ждёт эту невесту, чуть ждать не замучился.
А невеста-то - вот она! Идёт - ещё далеко до суженого, метров пятнадцать. Но - идет. Сама идёт. Не убегает никуда. Вроде бы можно и побегать, и места много вокруг, и солнце ещё не село. А фигурка какая! А волосы... Красиво идёт, длинноногая. Не прикрывается совсем. Чего от суженого скрывать-то!
Ниночка шла навстречу этому непонятному мужчине, который её ждал. Ноги подгибались, но Ниночка заставляла себя двигаться шаг за шагом туда, где было платье, туфельки, туда, где стоял, в однозначном ожидании, мужчина с волосатой грудью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119