В руках она несла пакеты, из которых торчали ручки и ушки кастрюль и сковородок. Она подошла к морю, присела на корточки и стала выкладывать посуду на песок. Надо понимать, дежурная по кухне. Я представил на ее месте Анну, как она, сидя на корточках, трет песком жирный бок закопченной кастрюли, и сердце мое заныло от жалости к моей блудной подруге, которая вляпалась в романтические бредни подонка. Ну, Владик, думал я, пришло время расквитаться с тобой и за Анну, и за Марину. Нельзя наглеть до бесконечности. К тому же девчонки – не лошади, а ты не цыган…
Девушка в майке старательно чистила кастрюли песком и не оборачивалась. Из какой-то палатки доносилась тихая музыка, невнятно бубнили голоса. Осторожно, чтобы не зашуршали камни под ногами, я опустился ниже, к машине, стоящей под дырявым навесом, промокшим насквозь и провисшим под собственной тяжестью. По углам с него стекали мутные струйки. Кирки, ломы и лопаты с налипшими к ним комьями белой глины лежали в луже, словно вилки и ложки, отмокающие в раковине. На ветру тяжело раскачивались и хлопали мокрые разноцветные полотенца, и тонкостволые акации, к которым была привязана веревка, низко кланялись морю.
Девушка уже справилась с двумя кастрюлями и принялась за сковородку. Их здесь семь-восемь человек, а так много оставляют после себя грязной посуды, не к месту подумал я, осторожно, чтобы не задеть, перешагивая через растяжки. Сквозь брешь в низких тучах на мгновение показалось солнце, но ветер тотчас плеснул на него мокрой черной тучкой, как пеной на костер, и пляж вновь потемнел, и посыпался мелкий моросящий дождь. Я подумал, что девушка сейчас бросит посуду и кинется в палатку, но она лишь втянула голову в плечи и стала активнее тереть черное днище сковородки. Нас разделяло всего несколько десятков метров, и я, уже не прячась, быстро пошел по мокрому песку к ней, присел рядом и взял в руки кастрюлю.
– Здрасьте! – сказала девушка, вздрогнув. Она меня узнала, но мое внезапное появление ее испугало.
– Где Влад? – спросил я, придирчиво осматривая не слишком чистые бока кастрюли.
– У себя…
– А разве песком лучше, чем «Пемоксолью»? – спросил я. – В какой он палатке? Что-то я запутался в вашем полотняном городе.
Девушка повернулась, показала рукой на красную «памирку».
– Так я и думал, – сказал я, поднимаясь на ноги и возвращая кастрюлю на место. – Ну, пока!
– Пока, – растерянно ответила девушка, провожая меня взглядом.
Палатка была закрыта на дугообразную «молнию», изнутри доносилось тихое потрескивание приемника. Не останавливаясь и не задумываясь о том, как мне лучше действовать, я рванул застежку, и полог сразу затрепетал на ветру. Уваров лежал на животе, ногами к выходу, и просматривал листы с текстом и рисунками. Слева от него, на надувной подушке, лежала трубка сотового телефона, в ногах, в углу палатки, – пирамида из консервных банок и стаканов с сухим супом.
Я согнулся, отодвинул рукой мокрый полог и вошел в палатку.
– Что надо? – не отрываясь от бумаг, спросил Влад.
В одно мгновение я встал коленом ему на спину, схватил рукой за косичку и приставил ствол «регента» к затылку. Влад дернул головой слишком сильно, чего бы я на его месте не сделал, имея столь близкий контакт с оружием. Наверное, он не сразу понял, что в палатку зашел чужой и что твердый предмет, упирающийся в затылок, – пистолет.
Моя рука сдавила пучок волос еще сильнее, а ствол пистолета заставил Влада опустить голову и прижаться щекой к спальному мешку. Он скосил глаза и наконец увидел меня.
– А-а, старый приятель! – произнес он, стараясь не терять самообладания. – Ну и шуточки у тебя!
– Мы оба друг друга стоим, – ответил я и поднес пистолет к глазу Влада, чтобы он смог заглянуть в дуло. – Наверное, ты лучше разбираешься в мортирах и пищалях, чем в современном оружии. Так поясняю: это испанский вариант «браунинга», калибр – шесть тридцать пять, шесть патронов в магазине. От выстрела в лоб затылочная кость рассыпается в крошки, как ветровое стекло в автомобиле.
– Страшно, – оценил Влад. – Только ты так не напрягайся, а то палец ненароком дрогнет.
– Вполне может быть.
Влад поморщился.
– Послушай, – хрипло произнес он. – Ты хоть бы «молнию» за собой прикрыл. Если кто из моих ребят увидит, как ты свой испанский вариант мне в глаз пытаешься засунуть, то могут по горбу киркой заехать. Это похуже, чем шесть тридцать пять.
Он меня не боялся. Во всяком случае, мой «регент» был слабым аргументом. Влад знал, что выстрелить ему в голову способен кто-либо другой, но только не я, и поэтому с таким же успехом можно было приставить к его виску кукиш. Это нужно было предвидеть, но меня, как часто бывало, подвела торопливость.
– Кажется, я тебя здорово достал, раз ты такой воинственный, – сочувствуя, сказал Влад и попытался вытащить из-под щеки примятые листки.
– Не то слово! Я человек терпеливый, но не до такой же степени! Ты, парень, перешел все границы.
Влад вздохнул.
– Се ля ви! Тебе кажется, что я перешел границы, а мне – что все в порядке вещей. – Он поерзал, стараясь лечь удобнее, и добавил: – Зря ты, конечно, так. В этом деле пистолетом ничего не добьешься.
– А чем можно добиться?
– Да ничем! – вспылил Влад. – Я ж тебе ясно дал понять – ты хоть из танка в меня целься… Ну ты нормально соображаешь?! Ты за кого меня вообще принимаешь?
Он попытался постучать себя по лбу кулаком, но ему помешал пистолет.
– Ладно, хватит, – сказал я. – Ты мне надоел. Где Марина?
– Кто? – переспросил он.
Я, невероятным образом сохраняя спокойствие, повторил.
– Сейчас, – сказал Влад и наморщил лоб. – Ты вообще загадками не говори больше, хорошо? Я думал, ты за Анютку пришел со мной биться… Значит, Валя есть, Дина есть, Катюша есть…
Пока он бормотал, я отпустил его косичку, дотянулся до телефонной трубки, отщелкнул панель с микрофоном.
– Как выйти на городскую линию?
– Через восьмерку, дорогой… Послушай, нет у нас здесь никакой Марины. Может, ты имел в виду Дину? Ты ей понравился, и она тебя вчера весь вечер вспоминала.
Я набрал номер гостиницы. Сразу же после первого гудка отозвался профессор. Я выключил аппарат и кинул на подушку.
– Хорош молоть языком, Влад! – жестко сказал я и начал фантазировать: – Курахов настроен решительно. Он уже настучал на тебя в милицию. В то время когда он будет пудрить тебе мозги про билет в Симферополь, менты прослушают ваш разговор и засекут тебя. Я только что звонил в гостиницу. Это был сигнал готовности…
Я заметил в глазах Влада неподдельное замешательство.
– Постой, постой! – сказал он. – Давай по порядку! Про какой билет он должен мне пудрить мозги?
Я не стал повторять.
– Влад, – я чувствовал себя так, словно умирал от бессилия. – Где Марина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Девушка в майке старательно чистила кастрюли песком и не оборачивалась. Из какой-то палатки доносилась тихая музыка, невнятно бубнили голоса. Осторожно, чтобы не зашуршали камни под ногами, я опустился ниже, к машине, стоящей под дырявым навесом, промокшим насквозь и провисшим под собственной тяжестью. По углам с него стекали мутные струйки. Кирки, ломы и лопаты с налипшими к ним комьями белой глины лежали в луже, словно вилки и ложки, отмокающие в раковине. На ветру тяжело раскачивались и хлопали мокрые разноцветные полотенца, и тонкостволые акации, к которым была привязана веревка, низко кланялись морю.
Девушка уже справилась с двумя кастрюлями и принялась за сковородку. Их здесь семь-восемь человек, а так много оставляют после себя грязной посуды, не к месту подумал я, осторожно, чтобы не задеть, перешагивая через растяжки. Сквозь брешь в низких тучах на мгновение показалось солнце, но ветер тотчас плеснул на него мокрой черной тучкой, как пеной на костер, и пляж вновь потемнел, и посыпался мелкий моросящий дождь. Я подумал, что девушка сейчас бросит посуду и кинется в палатку, но она лишь втянула голову в плечи и стала активнее тереть черное днище сковородки. Нас разделяло всего несколько десятков метров, и я, уже не прячась, быстро пошел по мокрому песку к ней, присел рядом и взял в руки кастрюлю.
– Здрасьте! – сказала девушка, вздрогнув. Она меня узнала, но мое внезапное появление ее испугало.
– Где Влад? – спросил я, придирчиво осматривая не слишком чистые бока кастрюли.
– У себя…
– А разве песком лучше, чем «Пемоксолью»? – спросил я. – В какой он палатке? Что-то я запутался в вашем полотняном городе.
Девушка повернулась, показала рукой на красную «памирку».
– Так я и думал, – сказал я, поднимаясь на ноги и возвращая кастрюлю на место. – Ну, пока!
– Пока, – растерянно ответила девушка, провожая меня взглядом.
Палатка была закрыта на дугообразную «молнию», изнутри доносилось тихое потрескивание приемника. Не останавливаясь и не задумываясь о том, как мне лучше действовать, я рванул застежку, и полог сразу затрепетал на ветру. Уваров лежал на животе, ногами к выходу, и просматривал листы с текстом и рисунками. Слева от него, на надувной подушке, лежала трубка сотового телефона, в ногах, в углу палатки, – пирамида из консервных банок и стаканов с сухим супом.
Я согнулся, отодвинул рукой мокрый полог и вошел в палатку.
– Что надо? – не отрываясь от бумаг, спросил Влад.
В одно мгновение я встал коленом ему на спину, схватил рукой за косичку и приставил ствол «регента» к затылку. Влад дернул головой слишком сильно, чего бы я на его месте не сделал, имея столь близкий контакт с оружием. Наверное, он не сразу понял, что в палатку зашел чужой и что твердый предмет, упирающийся в затылок, – пистолет.
Моя рука сдавила пучок волос еще сильнее, а ствол пистолета заставил Влада опустить голову и прижаться щекой к спальному мешку. Он скосил глаза и наконец увидел меня.
– А-а, старый приятель! – произнес он, стараясь не терять самообладания. – Ну и шуточки у тебя!
– Мы оба друг друга стоим, – ответил я и поднес пистолет к глазу Влада, чтобы он смог заглянуть в дуло. – Наверное, ты лучше разбираешься в мортирах и пищалях, чем в современном оружии. Так поясняю: это испанский вариант «браунинга», калибр – шесть тридцать пять, шесть патронов в магазине. От выстрела в лоб затылочная кость рассыпается в крошки, как ветровое стекло в автомобиле.
– Страшно, – оценил Влад. – Только ты так не напрягайся, а то палец ненароком дрогнет.
– Вполне может быть.
Влад поморщился.
– Послушай, – хрипло произнес он. – Ты хоть бы «молнию» за собой прикрыл. Если кто из моих ребят увидит, как ты свой испанский вариант мне в глаз пытаешься засунуть, то могут по горбу киркой заехать. Это похуже, чем шесть тридцать пять.
Он меня не боялся. Во всяком случае, мой «регент» был слабым аргументом. Влад знал, что выстрелить ему в голову способен кто-либо другой, но только не я, и поэтому с таким же успехом можно было приставить к его виску кукиш. Это нужно было предвидеть, но меня, как часто бывало, подвела торопливость.
– Кажется, я тебя здорово достал, раз ты такой воинственный, – сочувствуя, сказал Влад и попытался вытащить из-под щеки примятые листки.
– Не то слово! Я человек терпеливый, но не до такой же степени! Ты, парень, перешел все границы.
Влад вздохнул.
– Се ля ви! Тебе кажется, что я перешел границы, а мне – что все в порядке вещей. – Он поерзал, стараясь лечь удобнее, и добавил: – Зря ты, конечно, так. В этом деле пистолетом ничего не добьешься.
– А чем можно добиться?
– Да ничем! – вспылил Влад. – Я ж тебе ясно дал понять – ты хоть из танка в меня целься… Ну ты нормально соображаешь?! Ты за кого меня вообще принимаешь?
Он попытался постучать себя по лбу кулаком, но ему помешал пистолет.
– Ладно, хватит, – сказал я. – Ты мне надоел. Где Марина?
– Кто? – переспросил он.
Я, невероятным образом сохраняя спокойствие, повторил.
– Сейчас, – сказал Влад и наморщил лоб. – Ты вообще загадками не говори больше, хорошо? Я думал, ты за Анютку пришел со мной биться… Значит, Валя есть, Дина есть, Катюша есть…
Пока он бормотал, я отпустил его косичку, дотянулся до телефонной трубки, отщелкнул панель с микрофоном.
– Как выйти на городскую линию?
– Через восьмерку, дорогой… Послушай, нет у нас здесь никакой Марины. Может, ты имел в виду Дину? Ты ей понравился, и она тебя вчера весь вечер вспоминала.
Я набрал номер гостиницы. Сразу же после первого гудка отозвался профессор. Я выключил аппарат и кинул на подушку.
– Хорош молоть языком, Влад! – жестко сказал я и начал фантазировать: – Курахов настроен решительно. Он уже настучал на тебя в милицию. В то время когда он будет пудрить тебе мозги про билет в Симферополь, менты прослушают ваш разговор и засекут тебя. Я только что звонил в гостиницу. Это был сигнал готовности…
Я заметил в глазах Влада неподдельное замешательство.
– Постой, постой! – сказал он. – Давай по порядку! Про какой билет он должен мне пудрить мозги?
Я не стал повторять.
– Влад, – я чувствовал себя так, словно умирал от бессилия. – Где Марина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113