Их жрецы пусты, они не видят своих богов. Откуда взялись люди с силой, подобной силе волхвов и шаманов? И вывод о связи их с христианами ты делаешь только на основании моих слов. А мне всего лишь показалось на секунду, что Градята воспользовался силой Михаила Архангела. Показалось, понимаешь? Он наделен силой, он мог обмануть меня, так же как обманули сорок волхвов на Городище.
- Тридцать девять волхвов, - поправил Родомил, - и если тебя не обманули тогда, почему должны обмануть сейчас?
- Потому что это мое воспоминание, мое собственное, его можно даже не читать, чтоб им воспользоваться. Это… это как зеркало… Отразить, послать обратно…
- А Перун? Что сказал тебе Перун?
- Он мог сказать мне все, что угодно, и был бы прав.
- Боги умеют лгать?
- Он не лгал, он не высказал на этот счет ни одного утверждения. Он посоветовал мне быть поуверенней в себе, только и всего, но о моей правоте он ничего не говорил.
- Так какого же лешего ты его не послушаешься! - рявкнул Родомил и привстал, - что ты сидишь и мямлишь? Что ты разводишь теории? Ты что, не видишь, что происходит? Новгород остается неприкрытым! И задержать здесь ополчение надо всеми правдами и неправдами! Любыми средствами, понимаешь?
- Я не стану добиваться своего любыми средствами, - жестко ответил Млад, - я не имею на это права, в отличие от тебя. Даже самые высокие цели не дают мне этого права. У тебя своя ответственность - у меня своя.
- И из-за этого ты вчера не позволил ученикам достать тех, кто едва не убил тебя? А?
- Они мои ученики, а не воины, мне одной смерти хватит на всю оставшуюся жизнь! Я не распоряжаюсь чужими жизнями с такой легкостью, с какой это делаешь ты.
- Потому что это война! И на войне люди гибнут, и кто-то принимает на себя право распоряжаться их жизнями! Вчера на рассвете эти люди убили гонца из Пскова, убили из засады, чтоб забрать у него бумаги. Из такого же самострела, из которого стреляли в тебя. И сделано это было только с одной целью - чтоб ты не донес до людей того, что увидел. И ради того, чтоб ты мог доехать сегодня до князя, я вчера… - Родомил осекся, - извини… мне не следовало этого говорить.
- Да нет, отчего же. Я благодарен тебе.
- Мы делали общее дело. Ты - наверху, я - внизу.
- Я не отказываюсь ехать к князю, - вздохнул Млад, - но я не буду столь уверен в своей правоте, как ты. Я расскажу князю все это так же, как рассказывал тебе. И передам ему твои слова об ополчении.
- Хоть так… - пожал плечами Родомил, - это лучше, чем ничего… И… пожалуйста, не откладывай. Поезжай сейчас.
Млад кивнул и с улыбкой подумал о том, что Добробой обидится из-за бани.
До Городища он добрался к полудню - верхом и в валенках. Дорогу ему перекрыли еще при проезде через вал.
- Куда? - позевывая, спросил один из двух дружинников, стоящих на страже.
- Я… мне в Городище… - Млад спешился, но валенок застрял в стремени, и он едва не упал.
- Надо думать, в Городище! - рассмеялся стражник, - что тебе там надо?
Младу совсем не хотелось объяснять, что он едет к князю. Тогда бы его и не пропустили.
- А что, сегодня проезд запрещен? - спросил он, вырвав, наконец, валенок из стремени.
- Пока нет, но через час-другой закроем.
- Случилось что?
- В Пскове нашего посадника убили. Князь за телом поедет, и с псковским князем говорить. Выезд будет парадный, чтоб толпа глазеть не собиралась - перекроем ворота.
- Как убили? Кто убил? Псковичи? - Млад, как и все новгородцы, уважал Смеяна Тушича, и в весть о его смерти верить не хотел.
- Да не похоже. Вчера гонца от него убили, здесь, у нас, а сегодня ночью - его самого. На капище убили, во время праздника, ножом в сердце. В толпе да в темноте и не разобрался никто…
- Можно, я все-таки проеду? - спросил Млад, и стражник ему кивнул.
Да после этого ополчение повернет на Псков! Попробуй сдержать двадцатипятитысячное войско! Псков просто сравняют с землей!
Млад проскакал через посад галопом и спрыгнул с коня перед запертыми воротами княжьего двора. Сначала он растеряно смотрел на высокие дубовые створки - стучать? Привлекать к себе внимание не хотелось, а если он начнет стучать, весь княжий двор прибежит глазеть на него. Млад мялся перед воротами долго, пока, наконец, не решился взяться за кольцо калитки.
Звук, с которым тяжелое железное кольцо ударило по дубовым бревнам, был глухим и низким, и Млад засомневался: а слышно ли его изнутри. Он постучал еще раз, посильней, но в калитке вдруг раскрылось небольшое окошко.
- Чего надо? - в проеме показался один глаз дружинника.
- Мне… мне надо к князю… - Млад не ожидал, что с ним будут говорить через махонькое отверстие - от этого неловкость и растерянность только усилились, и заранее подобранные слова вылетели из головы.
- Князя нет, - сухо бросил дружинник и захлопнул окошко.
Младу показалось, что створкой тот хотел ударить его по лицу. Он постоял немного, приходя в себя, а потом постучал снова: громче, решительней и дольше. И собирался стучать, пока ему не откроют.
- Ну? - окошко открылось нескоро, - чего долбишься? Много вас таких ходит, и все - к князю.
- Я волхв, меня зовут Млад Ветров, я сын Мстислава-Вспомощника, и меня прислал главный дознаватель. Мне нужно говорить с князем до его отъезда.
- А грамота главного дознавателя у тебя есть? И что-то по тебе не видно, что ты волхв… - прищурился дружинник.
- Пусть князю доложат обо мне, и он решит - говорить со мной или нет.
- Если я о каждом хитром просителе начну докладывать князю, он только и будет бегать к воротам и обратно. Грамоту давай, тогда и поговорим.
Окошко опять захлопнулось. Млад скрипнул зубами, взялся за кольцо и стукнул им изо всех сил. Дружинник не успел закрыть отверстия на засов и распахнул его снова.
- Какой настырный! Может, ты и вправду от главного дознавателя? - вздохнул страж ворот снисходительно.
- Ты должен помнить меня, - примирительно ответил Млад, - я тот волхв, что не подписал грамоту о смерти Бориса. Когда было гадание сорока волхвов, помнишь?
- А… Да, было дело… Тот тоже был в лисьей шапке…
По очереди стукнули три тяжелых засова калитки, и она распахнулась, едва не свалив Млада с ног - отойти он не догадался.
- На самом деле, я тебя не обманул, - стражник поставил одну ногу на высокий порог, - князь уехал. С посадницей вместе, еще час назад. Не хотели беспорядков в Городище, да и из Новгорода того и гляди народ сбежится. Так что, опоздал ты.
- А догнать не успею? - Млад посмотрел на лед Волхова: может, они еще рядом?
- Куда там! На этой кляче? Ты б видел, какие у них кони! Лучше, чем у гонцов. На тройках уехали, уже, небось, до Шелони добрались. И не пытайся!
Млад подумал, что Родомил бы поехал вдогонку даже «на этой кляче». И, пожалуй, из списка «любых средств» это средство вполне ему подходило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
- Тридцать девять волхвов, - поправил Родомил, - и если тебя не обманули тогда, почему должны обмануть сейчас?
- Потому что это мое воспоминание, мое собственное, его можно даже не читать, чтоб им воспользоваться. Это… это как зеркало… Отразить, послать обратно…
- А Перун? Что сказал тебе Перун?
- Он мог сказать мне все, что угодно, и был бы прав.
- Боги умеют лгать?
- Он не лгал, он не высказал на этот счет ни одного утверждения. Он посоветовал мне быть поуверенней в себе, только и всего, но о моей правоте он ничего не говорил.
- Так какого же лешего ты его не послушаешься! - рявкнул Родомил и привстал, - что ты сидишь и мямлишь? Что ты разводишь теории? Ты что, не видишь, что происходит? Новгород остается неприкрытым! И задержать здесь ополчение надо всеми правдами и неправдами! Любыми средствами, понимаешь?
- Я не стану добиваться своего любыми средствами, - жестко ответил Млад, - я не имею на это права, в отличие от тебя. Даже самые высокие цели не дают мне этого права. У тебя своя ответственность - у меня своя.
- И из-за этого ты вчера не позволил ученикам достать тех, кто едва не убил тебя? А?
- Они мои ученики, а не воины, мне одной смерти хватит на всю оставшуюся жизнь! Я не распоряжаюсь чужими жизнями с такой легкостью, с какой это делаешь ты.
- Потому что это война! И на войне люди гибнут, и кто-то принимает на себя право распоряжаться их жизнями! Вчера на рассвете эти люди убили гонца из Пскова, убили из засады, чтоб забрать у него бумаги. Из такого же самострела, из которого стреляли в тебя. И сделано это было только с одной целью - чтоб ты не донес до людей того, что увидел. И ради того, чтоб ты мог доехать сегодня до князя, я вчера… - Родомил осекся, - извини… мне не следовало этого говорить.
- Да нет, отчего же. Я благодарен тебе.
- Мы делали общее дело. Ты - наверху, я - внизу.
- Я не отказываюсь ехать к князю, - вздохнул Млад, - но я не буду столь уверен в своей правоте, как ты. Я расскажу князю все это так же, как рассказывал тебе. И передам ему твои слова об ополчении.
- Хоть так… - пожал плечами Родомил, - это лучше, чем ничего… И… пожалуйста, не откладывай. Поезжай сейчас.
Млад кивнул и с улыбкой подумал о том, что Добробой обидится из-за бани.
До Городища он добрался к полудню - верхом и в валенках. Дорогу ему перекрыли еще при проезде через вал.
- Куда? - позевывая, спросил один из двух дружинников, стоящих на страже.
- Я… мне в Городище… - Млад спешился, но валенок застрял в стремени, и он едва не упал.
- Надо думать, в Городище! - рассмеялся стражник, - что тебе там надо?
Младу совсем не хотелось объяснять, что он едет к князю. Тогда бы его и не пропустили.
- А что, сегодня проезд запрещен? - спросил он, вырвав, наконец, валенок из стремени.
- Пока нет, но через час-другой закроем.
- Случилось что?
- В Пскове нашего посадника убили. Князь за телом поедет, и с псковским князем говорить. Выезд будет парадный, чтоб толпа глазеть не собиралась - перекроем ворота.
- Как убили? Кто убил? Псковичи? - Млад, как и все новгородцы, уважал Смеяна Тушича, и в весть о его смерти верить не хотел.
- Да не похоже. Вчера гонца от него убили, здесь, у нас, а сегодня ночью - его самого. На капище убили, во время праздника, ножом в сердце. В толпе да в темноте и не разобрался никто…
- Можно, я все-таки проеду? - спросил Млад, и стражник ему кивнул.
Да после этого ополчение повернет на Псков! Попробуй сдержать двадцатипятитысячное войско! Псков просто сравняют с землей!
Млад проскакал через посад галопом и спрыгнул с коня перед запертыми воротами княжьего двора. Сначала он растеряно смотрел на высокие дубовые створки - стучать? Привлекать к себе внимание не хотелось, а если он начнет стучать, весь княжий двор прибежит глазеть на него. Млад мялся перед воротами долго, пока, наконец, не решился взяться за кольцо калитки.
Звук, с которым тяжелое железное кольцо ударило по дубовым бревнам, был глухим и низким, и Млад засомневался: а слышно ли его изнутри. Он постучал еще раз, посильней, но в калитке вдруг раскрылось небольшое окошко.
- Чего надо? - в проеме показался один глаз дружинника.
- Мне… мне надо к князю… - Млад не ожидал, что с ним будут говорить через махонькое отверстие - от этого неловкость и растерянность только усилились, и заранее подобранные слова вылетели из головы.
- Князя нет, - сухо бросил дружинник и захлопнул окошко.
Младу показалось, что створкой тот хотел ударить его по лицу. Он постоял немного, приходя в себя, а потом постучал снова: громче, решительней и дольше. И собирался стучать, пока ему не откроют.
- Ну? - окошко открылось нескоро, - чего долбишься? Много вас таких ходит, и все - к князю.
- Я волхв, меня зовут Млад Ветров, я сын Мстислава-Вспомощника, и меня прислал главный дознаватель. Мне нужно говорить с князем до его отъезда.
- А грамота главного дознавателя у тебя есть? И что-то по тебе не видно, что ты волхв… - прищурился дружинник.
- Пусть князю доложат обо мне, и он решит - говорить со мной или нет.
- Если я о каждом хитром просителе начну докладывать князю, он только и будет бегать к воротам и обратно. Грамоту давай, тогда и поговорим.
Окошко опять захлопнулось. Млад скрипнул зубами, взялся за кольцо и стукнул им изо всех сил. Дружинник не успел закрыть отверстия на засов и распахнул его снова.
- Какой настырный! Может, ты и вправду от главного дознавателя? - вздохнул страж ворот снисходительно.
- Ты должен помнить меня, - примирительно ответил Млад, - я тот волхв, что не подписал грамоту о смерти Бориса. Когда было гадание сорока волхвов, помнишь?
- А… Да, было дело… Тот тоже был в лисьей шапке…
По очереди стукнули три тяжелых засова калитки, и она распахнулась, едва не свалив Млада с ног - отойти он не догадался.
- На самом деле, я тебя не обманул, - стражник поставил одну ногу на высокий порог, - князь уехал. С посадницей вместе, еще час назад. Не хотели беспорядков в Городище, да и из Новгорода того и гляди народ сбежится. Так что, опоздал ты.
- А догнать не успею? - Млад посмотрел на лед Волхова: может, они еще рядом?
- Куда там! На этой кляче? Ты б видел, какие у них кони! Лучше, чем у гонцов. На тройках уехали, уже, небось, до Шелони добрались. И не пытайся!
Млад подумал, что Родомил бы поехал вдогонку даже «на этой кляче». И, пожалуй, из списка «любых средств» это средство вполне ему подходило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154