Не ори, - Млад прикусил губу, - князя Волота убивает зов богов. И Перун говорил, что огненный дух снова появляется в белом тумане. Они воспользуются его болезнью, пообещают ему спасение. Не цепочка случайностей ведет Новгород под тень чужого бога… Так сказал Перун. Князь не успеет понять, он умрет, если не ответит на зов.
- В Новгороде говорят, он пообещал окрестить всю Русь за свое спасение… - Ширяй презрительно скривился.
- Ты помнишь себя во время шаманской болезни? Особенно до встречи со мной?
- Помню, Мстиславич. Ты прав, я не был самим собой. И особенно страшно оттого, что ничего не понимаешь. Белый туман, духи… Я не сомневался, что они хотят забрать меня к себе, что так и выглядит смерть.
- И он не понимает. А вокруг него - Чернота Свиблов, которому давно заплачено за это крещение, Борута и Градята, и… Иессей. Доктору Велезару нельзя не верить, Ширяй. Ты помнишь, как ты им восторгался? Ты помнишь, как часами ждал, когда он скажет тебе хоть слово?
- Помню. За это я его и убью. За то что он лжец.
- Я думаю, убить его не так просто, - горько усмехнулся Млад, - можно, конечно, понадеяться на чудо, но чудес, к сожалению, не бывает… Вот и однорукий кудесник не послушал тебя…
- Мстиславич. Ты можешь мне не верить, но чудеса бывают, - Ширяй неожиданно сел и стал совершенно спокоен, - мне кажется, нужно очень сильно хотеть, и тогда все задуманное исполнится.
- Ширяй, боюсь, ты ошибаешься. И… Я очень тебя прошу… Как бы мне ни хотелось вернуть Добробоя, силой только моего желания он не вернулся. Я не хочу так же сильно желать твоего возвращения, понимаешь?
- Но мы же должны что-то сделать? Или ты предлагаешь сидеть тут и ждать, чем закончится дело? Когда князь Волот окрестит всю Русь? Кто рассказывал мне о лике Хорса, который скатится в Волхов? Боги помогут нам!
- Послушай… - Млад покачал головой, - это наивно. Никогда не стоит надеяться на богов. Почему ты решил, что они должны нам помогать? Они и без этого помогли нам.
- Знаешь, я читал какую-то латинскую книгу, - сказал вдруг Ширяй, - там рассказывалось о беззакониях, что творятся на земле. И, представляешь, человек, который ее написал, сделал очень интересный вывод: если их христианский бог допускает все эти жестокости, то значит, его не существует. Или он не настолько всемогущ, как все вокруг утверждают. Я тогда очень удивился: с чего это он решил, что бог им что-то должен? Если с такими мерками подходить к богу, надо не почитать его, а проклинать, причем на каждом шагу.
- Вот именно. Ты хочешь уподобиться этому латинянину?
- Нет, это я вспомнил к слову. Они мне кажутся какими-то глупыми. И книги у них глупые. Сначала они предполагают, что их бог всемогущ, а потом пытаются делать на этом основании какие-то выводы. Нелепо, не правда ли?
- Нелепо, - согласился Млад.
- И ты хочешь, чтоб и мы жили так же нелепо, как они? Ты хочешь, чтоб каждая книга, написанная в нашем университете, начиналась с утверждения: бог всемогущ? Боги помогут нам, я знаю, я чую, ты веришь мне? - Ширяй вскинул глаза, - я же чую иногда, как с тем оберегом по дороге из Изборска. Они не могут нам не помочь!
- Да почему же? - воскликнул Млад, - с чего ты это взял?
- Потому что это неравный бой! Потому что у них есть избранный из избранных, а у нас нет!
- У нас он тоже есть. И не боги виноваты в том, что он пожелал остаться смотреть на воду Белозера.
- Мстиславич, ты не веришь в чудо! - усмехнулся Ширяй.
- В чудеса можно верить, но нельзя на них полагаться. Это большая разница.
- А вдруг однорукий кудесник передумал и уже подходит к Новгороду? А вдруг со дна Ильмень-озера поднимется Ящер и проглотит Иессея? А вдруг Перун спустится из Ирия и убьет его молнией? - Ширяй рассмеялся, - ты не веришь в чудо, Мстиславич!
- Я не понимаю, почему ты смеешься, - покачал головой Млад.
- Я и сам не знаю, - насупился Ширяй, - я не понимаю, что со мной… Мне… Мне почему-то плохо, Мстиславич… Мне кажется, я схожу с ума… В этом нет ничего смешного. Мы должны что-то сделать…
Он поднялся из-за стола и направился к своей спальне, но не дошел всего трех шагов - упал на пол, как мешок, с грохотом опрокинув два пустых горшка с лавки. Тут же за стенкой заплакал ребенок, и Млад услышал встревоженный голос Даны.
Он подбежал к ученику и поднял ему голову: тот был без сознания. Млад брызнул ему в лицо водой и попытался поднять, чтоб переложить на лавку. Но правое плечо потянуло так сильно, что он побоялся это сделать. Впрочем, Ширяй очнулся очень быстро: распахнул глаза, и Млад увидел, что зрачки у него расширены почти на всю радужку.
- Что с тобой? Ты не ушибся? - Млад протер ученику лицо мокрой рукой.
- Ничего. Мне что-то стало нехорошо. Я… я пойду и лягу.
На следующее утро Ширяй раскопал где-то карту Новгорода, скопированную у Вернигоры, на которой были расставлены красные и черные кресты.
- Смотри, Мстиславич! - сквозь зубы процедил он, - они воплощают в жизнь то, что нарисовано на их бумаге! Пять церквей поставлено там, где стоят красные крестики! Вот я их сейчас обведу… Только шестая не на месте. Говорят, они хотели убрать капище Хорса, но Совет господ не позволил. Вот и поставили шестую рядом…
Он макнул перо в чернильницу с киноварью, но посадил на бумагу две кляксы и выругался.
- Ничего, я научусь… - проворчал он злобно, - я всему научусь…
- Ты не с той стороны ставишь подсвечник, - посоветовал Млад, - тень от руки заслоняет тебе то, что ты пытаешься написать.
Ширяй опустил перо в чернильницу и переставил свечи на другую сторону.
- Спасибо. На самом деле, лучше. Мстиславич, ты придумал что-нибудь?
Млад придумал. Он не мог уснуть всю ночь, и в голове у него созрело кое-что - столь же невероятное, как и предположения Ширяя о Ящере и Перуне. Но посвящать в это своего ученика он не собирался.
- У меня есть предложение, - ответил он Ширяю, - давай надеяться на чудо. Если за три дня чуда не произойдет, тогда мы предпримем что-нибудь сами.
- Крещение назначено на послезавтра, - Ширяй посмотрел на Млада исподлобья.
- Оно ничего не изменит. Ты же помнишь Мишу. Я не думаю, что, едва приняв этот обряд, князь Волот сразу станет таким, как он. Три дня. Пообещай мне, что ты сам без меня ничего не станешь делать? Заметь, предложение о чуде поступило от тебя.
- Хорошо. Но и ты пообещай мне, что без меня ничего не предпримешь, а?
Млад пожал плечами - лгать ему всегда было трудно, но на этот раз ложь того стоила.
- Я обещаю, - выговорил он, едва не подавившись этими словами.
Он уповал только на лед Волхова. Никто бы не решился выехать на лед сейчас, когда он еще столь тонок. Никто, кроме шамана - предсказателя погоды. Ему достаточно было посмотреть на Волхов, чтоб понять - лед выдержит коня. А если он выдержит одного коня, то выдержит и тройку, которой запряжены сани князя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
- В Новгороде говорят, он пообещал окрестить всю Русь за свое спасение… - Ширяй презрительно скривился.
- Ты помнишь себя во время шаманской болезни? Особенно до встречи со мной?
- Помню, Мстиславич. Ты прав, я не был самим собой. И особенно страшно оттого, что ничего не понимаешь. Белый туман, духи… Я не сомневался, что они хотят забрать меня к себе, что так и выглядит смерть.
- И он не понимает. А вокруг него - Чернота Свиблов, которому давно заплачено за это крещение, Борута и Градята, и… Иессей. Доктору Велезару нельзя не верить, Ширяй. Ты помнишь, как ты им восторгался? Ты помнишь, как часами ждал, когда он скажет тебе хоть слово?
- Помню. За это я его и убью. За то что он лжец.
- Я думаю, убить его не так просто, - горько усмехнулся Млад, - можно, конечно, понадеяться на чудо, но чудес, к сожалению, не бывает… Вот и однорукий кудесник не послушал тебя…
- Мстиславич. Ты можешь мне не верить, но чудеса бывают, - Ширяй неожиданно сел и стал совершенно спокоен, - мне кажется, нужно очень сильно хотеть, и тогда все задуманное исполнится.
- Ширяй, боюсь, ты ошибаешься. И… Я очень тебя прошу… Как бы мне ни хотелось вернуть Добробоя, силой только моего желания он не вернулся. Я не хочу так же сильно желать твоего возвращения, понимаешь?
- Но мы же должны что-то сделать? Или ты предлагаешь сидеть тут и ждать, чем закончится дело? Когда князь Волот окрестит всю Русь? Кто рассказывал мне о лике Хорса, который скатится в Волхов? Боги помогут нам!
- Послушай… - Млад покачал головой, - это наивно. Никогда не стоит надеяться на богов. Почему ты решил, что они должны нам помогать? Они и без этого помогли нам.
- Знаешь, я читал какую-то латинскую книгу, - сказал вдруг Ширяй, - там рассказывалось о беззакониях, что творятся на земле. И, представляешь, человек, который ее написал, сделал очень интересный вывод: если их христианский бог допускает все эти жестокости, то значит, его не существует. Или он не настолько всемогущ, как все вокруг утверждают. Я тогда очень удивился: с чего это он решил, что бог им что-то должен? Если с такими мерками подходить к богу, надо не почитать его, а проклинать, причем на каждом шагу.
- Вот именно. Ты хочешь уподобиться этому латинянину?
- Нет, это я вспомнил к слову. Они мне кажутся какими-то глупыми. И книги у них глупые. Сначала они предполагают, что их бог всемогущ, а потом пытаются делать на этом основании какие-то выводы. Нелепо, не правда ли?
- Нелепо, - согласился Млад.
- И ты хочешь, чтоб и мы жили так же нелепо, как они? Ты хочешь, чтоб каждая книга, написанная в нашем университете, начиналась с утверждения: бог всемогущ? Боги помогут нам, я знаю, я чую, ты веришь мне? - Ширяй вскинул глаза, - я же чую иногда, как с тем оберегом по дороге из Изборска. Они не могут нам не помочь!
- Да почему же? - воскликнул Млад, - с чего ты это взял?
- Потому что это неравный бой! Потому что у них есть избранный из избранных, а у нас нет!
- У нас он тоже есть. И не боги виноваты в том, что он пожелал остаться смотреть на воду Белозера.
- Мстиславич, ты не веришь в чудо! - усмехнулся Ширяй.
- В чудеса можно верить, но нельзя на них полагаться. Это большая разница.
- А вдруг однорукий кудесник передумал и уже подходит к Новгороду? А вдруг со дна Ильмень-озера поднимется Ящер и проглотит Иессея? А вдруг Перун спустится из Ирия и убьет его молнией? - Ширяй рассмеялся, - ты не веришь в чудо, Мстиславич!
- Я не понимаю, почему ты смеешься, - покачал головой Млад.
- Я и сам не знаю, - насупился Ширяй, - я не понимаю, что со мной… Мне… Мне почему-то плохо, Мстиславич… Мне кажется, я схожу с ума… В этом нет ничего смешного. Мы должны что-то сделать…
Он поднялся из-за стола и направился к своей спальне, но не дошел всего трех шагов - упал на пол, как мешок, с грохотом опрокинув два пустых горшка с лавки. Тут же за стенкой заплакал ребенок, и Млад услышал встревоженный голос Даны.
Он подбежал к ученику и поднял ему голову: тот был без сознания. Млад брызнул ему в лицо водой и попытался поднять, чтоб переложить на лавку. Но правое плечо потянуло так сильно, что он побоялся это сделать. Впрочем, Ширяй очнулся очень быстро: распахнул глаза, и Млад увидел, что зрачки у него расширены почти на всю радужку.
- Что с тобой? Ты не ушибся? - Млад протер ученику лицо мокрой рукой.
- Ничего. Мне что-то стало нехорошо. Я… я пойду и лягу.
На следующее утро Ширяй раскопал где-то карту Новгорода, скопированную у Вернигоры, на которой были расставлены красные и черные кресты.
- Смотри, Мстиславич! - сквозь зубы процедил он, - они воплощают в жизнь то, что нарисовано на их бумаге! Пять церквей поставлено там, где стоят красные крестики! Вот я их сейчас обведу… Только шестая не на месте. Говорят, они хотели убрать капище Хорса, но Совет господ не позволил. Вот и поставили шестую рядом…
Он макнул перо в чернильницу с киноварью, но посадил на бумагу две кляксы и выругался.
- Ничего, я научусь… - проворчал он злобно, - я всему научусь…
- Ты не с той стороны ставишь подсвечник, - посоветовал Млад, - тень от руки заслоняет тебе то, что ты пытаешься написать.
Ширяй опустил перо в чернильницу и переставил свечи на другую сторону.
- Спасибо. На самом деле, лучше. Мстиславич, ты придумал что-нибудь?
Млад придумал. Он не мог уснуть всю ночь, и в голове у него созрело кое-что - столь же невероятное, как и предположения Ширяя о Ящере и Перуне. Но посвящать в это своего ученика он не собирался.
- У меня есть предложение, - ответил он Ширяю, - давай надеяться на чудо. Если за три дня чуда не произойдет, тогда мы предпримем что-нибудь сами.
- Крещение назначено на послезавтра, - Ширяй посмотрел на Млада исподлобья.
- Оно ничего не изменит. Ты же помнишь Мишу. Я не думаю, что, едва приняв этот обряд, князь Волот сразу станет таким, как он. Три дня. Пообещай мне, что ты сам без меня ничего не станешь делать? Заметь, предложение о чуде поступило от тебя.
- Хорошо. Но и ты пообещай мне, что без меня ничего не предпримешь, а?
Млад пожал плечами - лгать ему всегда было трудно, но на этот раз ложь того стоила.
- Я обещаю, - выговорил он, едва не подавившись этими словами.
Он уповал только на лед Волхова. Никто бы не решился выехать на лед сейчас, когда он еще столь тонок. Никто, кроме шамана - предсказателя погоды. Ему достаточно было посмотреть на Волхов, чтоб понять - лед выдержит коня. А если он выдержит одного коня, то выдержит и тройку, которой запряжены сани князя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154