Вика подошла к своей маме, и обняла ее, и
поцеловала в щеку, и крепко прижалась к груди.
"Пора!" - подумал я и поспешил обернуться в свое, земное обличие!
Вика ничего не соображала, она приняла эту метаморфозу как должное и
тут же принялась со мною целоваться.
- Сереженька, - говорила она. - Я люблю тебя, миленький!
Мне тоже, по старой памяти, захотелось предаться страсти, и я познал
Вику, и мы наслаждались в томительно-нежных переливах воображения.
Потом я увидел, как Юра едет в автобусе домой, ему оставалось две
остановки и потом еще минут пять хотьбы, значит, мое время пребывания в
Викином сне ограничивалось уже десятью минутами.
- Хватит! - резко, неожиданно для девушки отрубил я и отклонил
таявшую Вику от себя, крепко держа ее за плечи.
- Ну, Сережа! - упрямо капризничала она.
- Слушай внимательно! - предупреждающе и довольно сурово сказал я и
встряхнул девушку за плечи. Она встрепенулась, опьяненная страстью, но
насторожилась.
- Это - не сон! - как можно внушительнее определил я для Вики. - Все,
что я буду говорить, запомни и слово в слово передай Юре! Ясно?
- Ясно... - пристально присматриваясь ко мне и словно что-то
вспоминая, покорилась она...
Вика рыдала, сидя на диване. Юра суетился возле нее: успокаивал,
подносил воду в стакане, становился перед девушкой на колени и целовал
мокрые от слез щеки.
- Я умоляю тебя, расскажи все по порядку, Викочка, я знаю, я
чувствую, что это серьезно. Ну перестань, родненькая, не плачь! Мы должны
ему помочь! Что он еще, сосредоточься, пожалуйста, что он еще сказал? -
уговаривал девушку Юра.
Наконец, мне это надоело, и я выдернул из Викиной головы, будто
серебристый волосок, мысль о жалости ко мне, и Вика тут же успокоилась,
словно актриса, выходя из роли и переходя на разговор с режиссером о
генеральной линии спектакля.
- Он сказал, - проговорила она рассудительно улыбнувшись, - чтобы ты,
Юра, не пугался встречи с какой-нибудь неожиданностью в твоей жизни или
таинственностью и не бежал бы рассказывать об этом всем, кому ни попадя, а
так же не вздумал идти на прием к психиатру при обнаружении необычного!
Словом, передал тебе Сережа, что бы ни происходило - это будет дело его
рук. И еще... - Вика призадумалась. - И еще он сказал: "Это все необходимо
для моего спасения, Астрал - действительно существует!" - это буквально
его слова!
- Повтори еще раз, - попросил Юра.
- "Это все необходимо для моего спасения, Астрал - действительно
существует!" - повторила девушка.
Чтобы ситуация не показалась странной при воспоминании о ней, по
крайней мере для Вики, за Юру я теперь был спокоен, я вернул серебристый
волосок мысли о жалости ко мне обратно в искрящуюся голову девушки, и Вика
снова, будто опомнившись, разрыдалась...
ПОСЕЩЕНИЕ
Сабинушка, зябко поджав ножки, спала в соседней комнате на
раскладушке. Наташа, медленно, на цыпочках мыла посуду на кухне...
Теперь у меня дома многое существенно изменилось: моя мама уступила
свою комнату, а сама перебралась в мою спальню. В ту же, мамину, комнату
перенесли и меня, точнее - мое земное тело, и уложили его на диван, и
отгородили легкой разноцветно ширмой. Так и вышло - из одной маминой - две
комнатки. В первой едва помещался диван с моим земным телом, в другой
комнате среди остальной меблировки настороженно проживала моя таинственная
семья: уже двухлетняя дочурка и Наташа, жена...
Вначале я приблизился как можно ближе к физическому плану, так
притиснулся к его плотным красочным формам, что меня увидеть конечно
нельзя было бы, но если бы кто-то, например, Наташа, вошел бы сейчас в
комнату, он наверняка бы ощутил теплоту моего зависшего воображения здесь,
посредине комнаты, возле Сабины.
Конечно, такая густота моих чувств значительно утяжеляла мое
психическое равновесие, и теперь оно существенно походило на чисто земное
состояние, состояние, когда человек может и выйти из-под собственного
контроля, и натворить чего-либо такого, в чем он потом будет раскаиваться
и сожалеть. Но ничего поделать было нельзя, ибо лишь в таком астральном
сгустке, состоянии утяжеления, концентрации, насколько это было возможно в
моем арестантском положении, концентрации моих чувств в отъединенную
теперь от земного тела сущность, мог я смутно, но различать подлинность
физических, плотных очертаний земли, а не довольствоваться
надоедливо-доступным: пластилиновостью и гармоничным простором Астрала!
Сабине в это время снился удивительный сон!
Девочка ласкала мамины груди, целовала их и потихонечку, наслаждаясь,
отсасывала из них молоко, которое покапывало у нее с розового подбородка
на колени. Обе они, мама и дочь, блаженствовали, были голенькие, нежились
и целовались...
Не знаю, что руководило мною, но я, будто погибающий от неистощимого
голода, увидевший спасительную монету, кинулся к земному телу моей дочери!
На несколько секунд я остановился возле этого тела, и у меня
промелькнули стихи, которые когда-то пытался я посвятить Викиной дочери,
но так и не окончил их:
Девочка-кокетка
На велосипеде,
Будто бы конфетка, -
Крошка мятный ветер!
Крохотные дали
Привлекают девочку,
Колесо педалят
Ножки, словно белочки!..
"Стоп", - попытался я сказать себе внутренним всплеском воли, но мои
отчаянные барьеры нравственности и самообладания рушились...
Сабина была еще несмышлена и не умела контролировать неосознанно во
время сновидения свое земное тело.
Желание пожирало меня! Сгусток моих чувств вибрировал и грозил мне
таким уплотнением, что меня смогли бы тогда увидеть, как призрак на
физическом плане! Этого допустить никак нельзя. Оставалось выбрать что-то
одно: либо вернуться в безвременность Астрала, либо войти в тело, в земное
тело моей дочери!
Наконец, секунды колебания остановились. И я, о Боже, вошел в земное
тело малютки!
Теперь это уже был сон, астральный сон, ибо, для того чтобы обладать
земным телом, надо уснуть в Астрале или хотя бы вздремнуть!
Желания и чувства - это всегда проявления воли. И вот мои желания и
чувства отчетливо улеглись в размеры детского тела.
Пока моя дочь невинно обвораживалась сном, я, словно маньяк,
пошевелил кончиками своей воли и силою поднял земное тело девочки с
раскладушки и открыл ее глаза!
Теперь я резко видел, как раньше, физический мир!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
поцеловала в щеку, и крепко прижалась к груди.
"Пора!" - подумал я и поспешил обернуться в свое, земное обличие!
Вика ничего не соображала, она приняла эту метаморфозу как должное и
тут же принялась со мною целоваться.
- Сереженька, - говорила она. - Я люблю тебя, миленький!
Мне тоже, по старой памяти, захотелось предаться страсти, и я познал
Вику, и мы наслаждались в томительно-нежных переливах воображения.
Потом я увидел, как Юра едет в автобусе домой, ему оставалось две
остановки и потом еще минут пять хотьбы, значит, мое время пребывания в
Викином сне ограничивалось уже десятью минутами.
- Хватит! - резко, неожиданно для девушки отрубил я и отклонил
таявшую Вику от себя, крепко держа ее за плечи.
- Ну, Сережа! - упрямо капризничала она.
- Слушай внимательно! - предупреждающе и довольно сурово сказал я и
встряхнул девушку за плечи. Она встрепенулась, опьяненная страстью, но
насторожилась.
- Это - не сон! - как можно внушительнее определил я для Вики. - Все,
что я буду говорить, запомни и слово в слово передай Юре! Ясно?
- Ясно... - пристально присматриваясь ко мне и словно что-то
вспоминая, покорилась она...
Вика рыдала, сидя на диване. Юра суетился возле нее: успокаивал,
подносил воду в стакане, становился перед девушкой на колени и целовал
мокрые от слез щеки.
- Я умоляю тебя, расскажи все по порядку, Викочка, я знаю, я
чувствую, что это серьезно. Ну перестань, родненькая, не плачь! Мы должны
ему помочь! Что он еще, сосредоточься, пожалуйста, что он еще сказал? -
уговаривал девушку Юра.
Наконец, мне это надоело, и я выдернул из Викиной головы, будто
серебристый волосок, мысль о жалости ко мне, и Вика тут же успокоилась,
словно актриса, выходя из роли и переходя на разговор с режиссером о
генеральной линии спектакля.
- Он сказал, - проговорила она рассудительно улыбнувшись, - чтобы ты,
Юра, не пугался встречи с какой-нибудь неожиданностью в твоей жизни или
таинственностью и не бежал бы рассказывать об этом всем, кому ни попадя, а
так же не вздумал идти на прием к психиатру при обнаружении необычного!
Словом, передал тебе Сережа, что бы ни происходило - это будет дело его
рук. И еще... - Вика призадумалась. - И еще он сказал: "Это все необходимо
для моего спасения, Астрал - действительно существует!" - это буквально
его слова!
- Повтори еще раз, - попросил Юра.
- "Это все необходимо для моего спасения, Астрал - действительно
существует!" - повторила девушка.
Чтобы ситуация не показалась странной при воспоминании о ней, по
крайней мере для Вики, за Юру я теперь был спокоен, я вернул серебристый
волосок мысли о жалости ко мне обратно в искрящуюся голову девушки, и Вика
снова, будто опомнившись, разрыдалась...
ПОСЕЩЕНИЕ
Сабинушка, зябко поджав ножки, спала в соседней комнате на
раскладушке. Наташа, медленно, на цыпочках мыла посуду на кухне...
Теперь у меня дома многое существенно изменилось: моя мама уступила
свою комнату, а сама перебралась в мою спальню. В ту же, мамину, комнату
перенесли и меня, точнее - мое земное тело, и уложили его на диван, и
отгородили легкой разноцветно ширмой. Так и вышло - из одной маминой - две
комнатки. В первой едва помещался диван с моим земным телом, в другой
комнате среди остальной меблировки настороженно проживала моя таинственная
семья: уже двухлетняя дочурка и Наташа, жена...
Вначале я приблизился как можно ближе к физическому плану, так
притиснулся к его плотным красочным формам, что меня увидеть конечно
нельзя было бы, но если бы кто-то, например, Наташа, вошел бы сейчас в
комнату, он наверняка бы ощутил теплоту моего зависшего воображения здесь,
посредине комнаты, возле Сабины.
Конечно, такая густота моих чувств значительно утяжеляла мое
психическое равновесие, и теперь оно существенно походило на чисто земное
состояние, состояние, когда человек может и выйти из-под собственного
контроля, и натворить чего-либо такого, в чем он потом будет раскаиваться
и сожалеть. Но ничего поделать было нельзя, ибо лишь в таком астральном
сгустке, состоянии утяжеления, концентрации, насколько это было возможно в
моем арестантском положении, концентрации моих чувств в отъединенную
теперь от земного тела сущность, мог я смутно, но различать подлинность
физических, плотных очертаний земли, а не довольствоваться
надоедливо-доступным: пластилиновостью и гармоничным простором Астрала!
Сабине в это время снился удивительный сон!
Девочка ласкала мамины груди, целовала их и потихонечку, наслаждаясь,
отсасывала из них молоко, которое покапывало у нее с розового подбородка
на колени. Обе они, мама и дочь, блаженствовали, были голенькие, нежились
и целовались...
Не знаю, что руководило мною, но я, будто погибающий от неистощимого
голода, увидевший спасительную монету, кинулся к земному телу моей дочери!
На несколько секунд я остановился возле этого тела, и у меня
промелькнули стихи, которые когда-то пытался я посвятить Викиной дочери,
но так и не окончил их:
Девочка-кокетка
На велосипеде,
Будто бы конфетка, -
Крошка мятный ветер!
Крохотные дали
Привлекают девочку,
Колесо педалят
Ножки, словно белочки!..
"Стоп", - попытался я сказать себе внутренним всплеском воли, но мои
отчаянные барьеры нравственности и самообладания рушились...
Сабина была еще несмышлена и не умела контролировать неосознанно во
время сновидения свое земное тело.
Желание пожирало меня! Сгусток моих чувств вибрировал и грозил мне
таким уплотнением, что меня смогли бы тогда увидеть, как призрак на
физическом плане! Этого допустить никак нельзя. Оставалось выбрать что-то
одно: либо вернуться в безвременность Астрала, либо войти в тело, в земное
тело моей дочери!
Наконец, секунды колебания остановились. И я, о Боже, вошел в земное
тело малютки!
Теперь это уже был сон, астральный сон, ибо, для того чтобы обладать
земным телом, надо уснуть в Астрале или хотя бы вздремнуть!
Желания и чувства - это всегда проявления воли. И вот мои желания и
чувства отчетливо улеглись в размеры детского тела.
Пока моя дочь невинно обвораживалась сном, я, словно маньяк,
пошевелил кончиками своей воли и силою поднял земное тело девочки с
раскладушки и открыл ее глаза!
Теперь я резко видел, как раньше, физический мир!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135