— А хотите загадку?
И, не дожидаясь нашего согласия, выпалил:
— Во глубине сибирских руд хранит он гордое молчание?
— Это и не загадка вовсе, — возразил я. Что-то из школьной программы все же осело на дне серого вещества, спрятанного глубоко под черепной коробкой. — Это про декабристов.
— Да какие там декабристы? — отмахнулся кот. — Они вон какие голосистые были — Герцена разбудили. Думайте…
— Не знаю, — признался я. Мало ли разных «врагов народа» обрели там вечное молчание со времен покорения Сибири Ермаком?
— Прокоп?
— Трубка мобильной связи, — сказал домовой, подтвердив мои предположения о просветительской роли телевизионной рекламы. Все, что они знают о моем мире, почерпнуто ими в пределах моего дома. Эти знания порой касаются таких предметов, что я просто диву даюсь.
— Это почему? — удивился кот.
— А там покрытие никакое, — пояснил Прокоп. — Или батареи сели…
— Не то… Ладно, подскажу, — решил баюн. — Он живой.
— Кто?
— Хранитель.
— Какой? — уточнил домовой.
— Если экрана, — в образовательных целях пояснил я, — то Screensaver.
— О чем вы? — Глаза кота сделались величиной с золотой червонец. — Я же загадал простую загадку: «Во глубине сибирских руд хранит он гордое молчание». Неужели трудно сообразить, что это немой кобольд. Немой он, понимаете? Говорить не может, вот и молчит.
— Это неправильная загадка, — продолжая злить кота, заявил я.
— Это почему?
— А глухого в шахту не пустят. Все подземники проходят медкомиссию, а ЛОР ему допуска не даст.
— Какая медкомиссия, какой лорд?
— Если честно, то не знаю ни одного лорда, который был бы ЛОРом, да и вообще ни с одним не знаком.
— Издеваетесь? — сообразил кот-баюн.
— Ага, — улыбнулись мы с домовым.
— Ну, тогда загадок сегодня больше не будет!
— Будут, — возразил я, остановившись перед огромным валуном, сторона которого, обращенная ко мне, была обтесана и покрыта стрелками и пояснительными рисунками.
Под стрелкой, указывающей вертикально вверх, написано: «Прямо пойдешь — смерть свою найдешь».
— На небо нам рановато… — решили мы.
Под корявой стрелкой, изображавшей правое направление, старательно, но неровно и с ошибками было выведено: «Направо пойдешь — коня потеряешь».
С противоположной стороны изображена была стрелка, направленная острием в соответственном направлении, рядом предупреждение: «Налево пойдешь — денег лишишься».
— Предлагаю идти направо, — внес пропозицию кот. — Терять-то все равно нечего.
— Можно и направо, — заявил домовой. — Богатство — оно дело наживное.
— Транжира! Мот! — выкрикнул Василий.
— Сам жмот! — огрызнулся домовой.
— Как бы узнать, по какой тропинке Кощей пошел? — задумался я, стараясь рассмотреть какой-либо след. Но только я не пернатый ирокез, по наклону травинок читать не научен, мне подавай хорошо засохший отпечаток подошвы ботинка в бетоне, такой, как в музеях.
— Может, пусть Васька понюхает?
— Я не ищейка!
— Не можешь — так и скажи. Чего орать?
Чей-то тяжелый, полный ненависти взгляд коснулся меня, спина сразу же покрылась холодным, липким потом. Я быстро высунул голову из-за валуна, но ничего не увидел, лишь колыхалась густая желто-зеленая стена леса.
— Василий, — обратился я к коту-баюну, ежась от внезапно пробравшего меня озноба, — ты сможешь быстро стишок сочинить?
— Какой стишок?
— Вроде заклинания… — Опустив на землю домового, мигом захрапевшего, я стал снимать пояс. — Мне на шабаше подарили волшебный путеводный клубок, только нужно заклинание в стихотворной форме, а у меня с рифмованием огромаднейшие проблемы.
— Настоящие поэты на заказ не работают.
— Зато они пишут своевременные стихи, а сейчас самое время для небольшого стиха-заклинания.
Развязав шнуровку на потайном кармашке, я извлек оттуда тряпичную куклу и клубок шерстяных ниток с воткнутой в него иглой. Вытянув иглу, я протянул клубок коту:
— Придумаешь?
— Постараюсь.
Пока он задумчиво крутил в руках клубок, что-то бормоча себе под нос, я отпустил кукле щелбан и воткнул в шею иглу, чтобы не потерять.
Что-то пискнуло в листве и под треск веток ринулось прочь. Однако когда я посмотрел туда, высунувшись из-за края валуна, лишь несколько кружившихся в воздухе листочков указывали на то, что мне все это не послышалось. К тому же исчезло ощущение злобного взгляда, пронзающего до костей. Наверное, какой-то местный хищник сидел в кустах, поджидая добычу. Может, он вообще поджидал путника, который выберет правое направление. А тут такое разочарование — без обеда его оставили…
Аккуратно сложив куклу, я зашнуровал кармашек и застегнул пояс.
— Разбить… забить… убить… отбить… — бормочет кот. Стараясь не отвлекать работающего поэта, окрыленного посещением величественной и капризной музы, я снимаю плащ и, сложив его вдвое, подкладываю под домового.
— Готово, — сияя, словно фотовспышка, сообщает Василий.
— Так быстро?
— Без лишней скромности скажу — да!
— Рассказывай.
Откашлявшись и приняв соответствующую случаю позу а-ля Цицерон, баюн принялся нараспев декламировать заклинание:
Ты катись, катись клубок,
Через кочку на восток.
Через реки и моря,
В место, где любовь моя.
Отыщи ты мне Кощея,
Душегуба и злодея.
Должен я его побить
И яйцо его разбить…
— Подожди, — перебил я Василия. — Какое яйцо? Я же его уже разбил!
— Может, второе? Впрочем, ладно, пусть будет немного иначе:
Должен я его побить,
Отмутузить, замочить.
Как покончу с супостатом,
С тем бессмертным злобным гадом —
Мне царевна скажет: «Да!»
Уж тогда гульнем, братва.
— Ты думаешь, это сработает? — оторопело спросил я.
— Сам попробуй — повтори.
Взяв клубок в правую руку, я повторил стих, поддавшись на провокацию кота-баюна. Не знаю, что на меня нашло…
— Ква? — сказал клубок и спрыгнул с моей ладони.
— Заработала!!!
От ликующего вопля баюна деревья задрожали, роняя последние листья.
— Ква-ква! — подпрыгнув, клубок устремился в направлении, грозящем мне лишь потерей коня. Которого и так нет.
Успев схватиться за змеившуюся по земле нить, я придержал чересчур прыткого проводника и привязал его к поясу. Мне и в самом деле необходимо поспешить, но это не значит ломиться сломя голову и бросать беспомощных друзей.
Одно вызывало дурные предчувствия: за последнее время кот Василий дважды оказался прав. Дважды! И оба раза в крайне важном деле. Он правильно выбрал направление движения на распутье и создал действующее заклинание.
А теперь оказался прав я.
Неприятности не замедлили свалиться как снег на голову. То есть без зова, но вполне ожидаемо.
Глава 38
ВСЯК ВСТРЕЧНЫЙ ВРАГ
DOOMаю — следовательно, существую.
Новое прочтение избитой истины
Первым делом из-за валуна высунулась петушиная голова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
И, не дожидаясь нашего согласия, выпалил:
— Во глубине сибирских руд хранит он гордое молчание?
— Это и не загадка вовсе, — возразил я. Что-то из школьной программы все же осело на дне серого вещества, спрятанного глубоко под черепной коробкой. — Это про декабристов.
— Да какие там декабристы? — отмахнулся кот. — Они вон какие голосистые были — Герцена разбудили. Думайте…
— Не знаю, — признался я. Мало ли разных «врагов народа» обрели там вечное молчание со времен покорения Сибири Ермаком?
— Прокоп?
— Трубка мобильной связи, — сказал домовой, подтвердив мои предположения о просветительской роли телевизионной рекламы. Все, что они знают о моем мире, почерпнуто ими в пределах моего дома. Эти знания порой касаются таких предметов, что я просто диву даюсь.
— Это почему? — удивился кот.
— А там покрытие никакое, — пояснил Прокоп. — Или батареи сели…
— Не то… Ладно, подскажу, — решил баюн. — Он живой.
— Кто?
— Хранитель.
— Какой? — уточнил домовой.
— Если экрана, — в образовательных целях пояснил я, — то Screensaver.
— О чем вы? — Глаза кота сделались величиной с золотой червонец. — Я же загадал простую загадку: «Во глубине сибирских руд хранит он гордое молчание». Неужели трудно сообразить, что это немой кобольд. Немой он, понимаете? Говорить не может, вот и молчит.
— Это неправильная загадка, — продолжая злить кота, заявил я.
— Это почему?
— А глухого в шахту не пустят. Все подземники проходят медкомиссию, а ЛОР ему допуска не даст.
— Какая медкомиссия, какой лорд?
— Если честно, то не знаю ни одного лорда, который был бы ЛОРом, да и вообще ни с одним не знаком.
— Издеваетесь? — сообразил кот-баюн.
— Ага, — улыбнулись мы с домовым.
— Ну, тогда загадок сегодня больше не будет!
— Будут, — возразил я, остановившись перед огромным валуном, сторона которого, обращенная ко мне, была обтесана и покрыта стрелками и пояснительными рисунками.
Под стрелкой, указывающей вертикально вверх, написано: «Прямо пойдешь — смерть свою найдешь».
— На небо нам рановато… — решили мы.
Под корявой стрелкой, изображавшей правое направление, старательно, но неровно и с ошибками было выведено: «Направо пойдешь — коня потеряешь».
С противоположной стороны изображена была стрелка, направленная острием в соответственном направлении, рядом предупреждение: «Налево пойдешь — денег лишишься».
— Предлагаю идти направо, — внес пропозицию кот. — Терять-то все равно нечего.
— Можно и направо, — заявил домовой. — Богатство — оно дело наживное.
— Транжира! Мот! — выкрикнул Василий.
— Сам жмот! — огрызнулся домовой.
— Как бы узнать, по какой тропинке Кощей пошел? — задумался я, стараясь рассмотреть какой-либо след. Но только я не пернатый ирокез, по наклону травинок читать не научен, мне подавай хорошо засохший отпечаток подошвы ботинка в бетоне, такой, как в музеях.
— Может, пусть Васька понюхает?
— Я не ищейка!
— Не можешь — так и скажи. Чего орать?
Чей-то тяжелый, полный ненависти взгляд коснулся меня, спина сразу же покрылась холодным, липким потом. Я быстро высунул голову из-за валуна, но ничего не увидел, лишь колыхалась густая желто-зеленая стена леса.
— Василий, — обратился я к коту-баюну, ежась от внезапно пробравшего меня озноба, — ты сможешь быстро стишок сочинить?
— Какой стишок?
— Вроде заклинания… — Опустив на землю домового, мигом захрапевшего, я стал снимать пояс. — Мне на шабаше подарили волшебный путеводный клубок, только нужно заклинание в стихотворной форме, а у меня с рифмованием огромаднейшие проблемы.
— Настоящие поэты на заказ не работают.
— Зато они пишут своевременные стихи, а сейчас самое время для небольшого стиха-заклинания.
Развязав шнуровку на потайном кармашке, я извлек оттуда тряпичную куклу и клубок шерстяных ниток с воткнутой в него иглой. Вытянув иглу, я протянул клубок коту:
— Придумаешь?
— Постараюсь.
Пока он задумчиво крутил в руках клубок, что-то бормоча себе под нос, я отпустил кукле щелбан и воткнул в шею иглу, чтобы не потерять.
Что-то пискнуло в листве и под треск веток ринулось прочь. Однако когда я посмотрел туда, высунувшись из-за края валуна, лишь несколько кружившихся в воздухе листочков указывали на то, что мне все это не послышалось. К тому же исчезло ощущение злобного взгляда, пронзающего до костей. Наверное, какой-то местный хищник сидел в кустах, поджидая добычу. Может, он вообще поджидал путника, который выберет правое направление. А тут такое разочарование — без обеда его оставили…
Аккуратно сложив куклу, я зашнуровал кармашек и застегнул пояс.
— Разбить… забить… убить… отбить… — бормочет кот. Стараясь не отвлекать работающего поэта, окрыленного посещением величественной и капризной музы, я снимаю плащ и, сложив его вдвое, подкладываю под домового.
— Готово, — сияя, словно фотовспышка, сообщает Василий.
— Так быстро?
— Без лишней скромности скажу — да!
— Рассказывай.
Откашлявшись и приняв соответствующую случаю позу а-ля Цицерон, баюн принялся нараспев декламировать заклинание:
Ты катись, катись клубок,
Через кочку на восток.
Через реки и моря,
В место, где любовь моя.
Отыщи ты мне Кощея,
Душегуба и злодея.
Должен я его побить
И яйцо его разбить…
— Подожди, — перебил я Василия. — Какое яйцо? Я же его уже разбил!
— Может, второе? Впрочем, ладно, пусть будет немного иначе:
Должен я его побить,
Отмутузить, замочить.
Как покончу с супостатом,
С тем бессмертным злобным гадом —
Мне царевна скажет: «Да!»
Уж тогда гульнем, братва.
— Ты думаешь, это сработает? — оторопело спросил я.
— Сам попробуй — повтори.
Взяв клубок в правую руку, я повторил стих, поддавшись на провокацию кота-баюна. Не знаю, что на меня нашло…
— Ква? — сказал клубок и спрыгнул с моей ладони.
— Заработала!!!
От ликующего вопля баюна деревья задрожали, роняя последние листья.
— Ква-ква! — подпрыгнув, клубок устремился в направлении, грозящем мне лишь потерей коня. Которого и так нет.
Успев схватиться за змеившуюся по земле нить, я придержал чересчур прыткого проводника и привязал его к поясу. Мне и в самом деле необходимо поспешить, но это не значит ломиться сломя голову и бросать беспомощных друзей.
Одно вызывало дурные предчувствия: за последнее время кот Василий дважды оказался прав. Дважды! И оба раза в крайне важном деле. Он правильно выбрал направление движения на распутье и создал действующее заклинание.
А теперь оказался прав я.
Неприятности не замедлили свалиться как снег на голову. То есть без зова, но вполне ожидаемо.
Глава 38
ВСЯК ВСТРЕЧНЫЙ ВРАГ
DOOMаю — следовательно, существую.
Новое прочтение избитой истины
Первым делом из-за валуна высунулась петушиная голова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95