— Короче. Вы тут сидите, а я схожу во дворец — разведаю что к чему.
В этот момент в дверь постучали.
Прокоп шмыгнул в устьице печи — лишь сажа закурилась. Васька сунул балалайку под кровать, а сам разлегся на подушке.
Я поспешил в сени и отворил дверь.
Тотчас в хату ввалился ярыжка. Тот самый, который давеча сообщил мне о царском вызове.
— Мира и процветания вашему дому, хозяин, — приветствовал он меня, кланяясь в пояс.
Растет однако же мой авторитет.
— И тебе того же, мил человек. С чем пожаловал?
— По цареву повелению, с наказом тотчас доставить тебя, волхв Аркадий, в царские палаты.
— Случилось чего?
— А то… Беда. Побежали.
— Не спеши, сперва оденусь. Все ж не в баню иду.
— Побыстрее, прошу, поторопись.
Наспех собравшись и сетуя на то, что нет времени побриться, я вышел во двор вслед за царским посыльным.
Ярыжка утер лоб и рванул ко дворцу, да так, что только пыль над дорогой поднялась, словно из-под копыт рысака.
Я тяжело вздохнул и пообещал себе купить коня помоложе моего Борьки, чтобы на нем скакать можно было.
Бег никогда не был моей сильной стороной. А до дворца, как ни крути, километров шесть, не меньше.
Сперва левой, затем правой. Снова левой. Правой… Жарко, однако… Левой, правой…
Раз такой срочный вызов, могли бы и карету прислать…
Глава 6
ЧУДО-ЮДО ШЕСТИГЛАВОЕ
Раззудись плечо, размахнись рука…
Из курса подготовки молодого драконоборца
— Проходи, любимец богов, присаживайся. — Царь Далдон подхватил меня под локоть и проводил до скамьи, где сел сам и велел сесть мне.
Что ж, цари, поди, тоже люди, из той же грязи вылеплены — как нужда придавит, так тотчас становятся запанибрата.
— Чем могу служить? — поинтересовался я.
— Да так, дельце у меня к тебе есть. Сослужи-ка ты мне службу малую, даже не службу — службишку… а я награжу по-царски. Не обижу.
— Не ради корысти личной, а ради отечества родимого готов любой волхв голову сложить, — с жаром произнес я, пытаясь угадать, что же все-таки царю от меня надо.
— Похвально рвение твое, волхв. Весьма похвально. — Далдон похлопал меня по плечу. — Слушай просьбу царскую. Я повелеваю тебе убедить царевну Алену выйти из своих покоев и как подобает встретить сватов и приветить жениха высокородного. А то уже не девичья робость получается, а форменный акт неповиновения власти верховной — то есть мне — выходит.
— А кто жених? — спросил я, прикинувшись валенком.
— Царь тридесятого царства Кощей Бессмертный.
— А Але… о-а-о… легко ли отказать таким сватам?
— В том-то и беда, волхв, в том-то и беда…
— Царевна против этого брака, а вы, царь-батюшка?
— Да что ж, сердце у меня каменное?! Но больно вражина настойчив: войной грозит.
— Не нам, русичам, бояться угроз.
— Ну, не все так плохо… Жених знатен, богат… Все будет у Аленки. Поплачет, да и смирится.
— А любовь?
— Какая любовь? — отмахнулся царь. — Не царское это дело. Пускай вон селяне любовию маются по полянам да прогалинам… Ну ступай, ступай ужо… Коли чего для дел колдовских потребно, зелье приворотное добавить — только кликни кого, мигом найдут и доставят.
Я послушно поднялся и направился за невесть откуда появившейся сенной девкой.
Она зашлепала босыми ногами, лихо выписывая восьмерки литыми бедрами и размахивая тугой косой.
Сенная девка проводила меня до дверей в покои Аленушки и указала на них пальцем. Старательно потупив взор, тяжело дыша, отчего туго набитый лиф затрещал по швам, и залившись краской, она замерла, ожидая моих распоряжений.
Я осторожно постучал о резной косяк костяшками пальцев.
В ответ тишина.
Я повторил стук и окликнул хозяйку этих покоев:
— Царевна Алена, отворите, будьте любезны.
— Кто меня беспокоит? — раздался самый милый для моих ушей голос.
— Волхв Аркадий.
— Один?
— Да, — ответил я, решив, что присутствие сенной девки не считается.
Прошелестели шаги, и дверь немного приоткрылась. Я проскользнул внутрь.
Аленушка закрыла дверь на засов и лишь после этого повисла у меня на шее.
Ее губы жадно впились в мои страстным поцелуем. Я не остался в долгу. Прижав ее к себе, я ощутил жгучее касание острых девичьих грудок. Мои ладони скользнули по плечам, по гибкой спинке, легли на упругие ягодицы и нежно сжали их, одновременно еще плотнее прижимая наши тела друг к другу в попытке слиться воедино. Навечно, навсегда…
К сожалению, вечность слишком скоротечна. И хотя мы ужасно соскучились друг по другу, целоваться-миловаться было некогда, нужно было думать о том, как предотвратить свадьбу.
— Я не могу без тебя, любимый, — шепчет она мне.
— Я без тебя тоже, — отвечаю я.
Вот так началось заседание подпольного комитета по предотвращению свадьбы.
— Значит, так. Моя маленькая девочка попробует уговорить папаню указать сватам на дверь.
Алена с сомнением качает головой:
— Уже пробовала…
— Попробуй еще, а я постараюсь убедить жениха изменить решение.
— Как? — Она взволнованно заглядывает мне в глаза.
— У меня свои методы, — уклончиво отвечаю я, думая о мече-кладенце, оставленном в чулане.
— Будь осторожен, — шепчет Алена и целует меня.
— Это уж точно. Мне есть ради кого жить. — Я весьма циничен по натуре — достойное дитя безумного мира, но… возможно, любовь придумана кем-то свыше, а не нами.
Снова поцелуи, еще нежнее и трепетнее.
Выпустив меня, Алена закрыла двери. Скрипнул засов, сенная девка проводила меня в гостевые хоромы. Некоторое время потолкавшись среди слуг, поскольку отчет царю о ходе переговоров с его младшей дочерью следовало предоставить после обеда, я разузнал кое-какие подробности о предстоящем банкете, на коем будут присутствовать окромя царя и бояр и заморские гости. Столы вынесли в сад. Значит, мне туда дорога.
Миновав застывших у дверей краснокафтанников, которые в ответ на мое пожелание здоровья лихо звякнули алебардами, я нырнул в тень ветвистого дуба.
Легкий ветерок приветственно зашелестел листвой, повеяло прохладой, которой не даст ни один кондиционер в мире.
Челядь закончила накрывать столы и удалилась. Остались лишь стольник, в сотый раз поправляющий блюда и смахивающий несуществующую пыль с лавок, да я.
Подождем.
Первыми появились думные бояре. Они чинно, но кучно вышли к столам и принялись переговариваться, не имея возможности сесть до того, как свое место займет царь.
Я невольно прислушался.
— Нет на земле нашей покоя, — посетовал седовласый, в кумачовой папахе, боярин с бородой по пояс. — И где ей видеть мир, коли нет почтения к былому? В прежние-то времена посмела бы нечисть бледнолицая к царевой дочери свататься?
— Так силен же Кощей, страх как силен, — возразил другой, с хитрыми, непрестанно бегающими поросячьими глазками и нервно подергивющимися руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95